Руслан Мельников - Полигон
Отстраненной она какой-то была. И все ей было до фени. Похоже, свою порцию страха девушка уже получила в кожинских застенках. На всю оставшуюся жизнь получила. И с добавкой скушала эту порцию, с горкой. Или она просто после шокера плохо соображает, где находится и что происходит? Когда Дениса вот так же шарахнули на Девятой линии, отключка была долгой.
– Ну?! – Николай встряхнул гостью. Мячиком на веревочке мотнулась голова. Звонко клацнули зубы, сухо хрустнуло что-то в области шеи. Ночка застонала, но взгляд ее по-прежнему оставался отсутствующим.
– Не нужно так, – попросил Денис, – она же не в себе.
– Вот это меня и беспокоит! – Николай снова потряс девушку.
– Коз-з-зел! – нехотя, будто превозмогая себя, высказалась Ночка. В глазах наконец промелькнула попытка осмыслить происходящее. Страха по-прежнему не было. Была усталость. Много, очень много. Да, явно не с курорта вернулась девочка.
– Так-то лучше! – удовлетворено кивнул группировщик. – Сейчас будешь отвечать на мои вопросы. И быстро.
А руки Николая уже скользили по одежде девушки. И под одеждой тоже. Орг задрал Ночке рукава. Бегло осмотрел сгибы локтей, сунул ладони под мышки. Спина, грудь…
Нет, да что он себе позволяет, в самом деле?! Денису все это не нравилось, и притом весьма.
…Начал ощупывать ноги. Задержался на коленях, прошелся ладонями по внутренней стороне бедер.
Ночка уже не была безвольной, безразличной к происходящему куклой. Отстраненность уходила. Девушка пунцовела, наливаясь гневом, дышала чаще. Еще чаще.
А Николай все лапал…
– Э-э-э, – Денис подошел ближе. Неумело подбавил хрипотцы в голос, чтоб солидней, уверенней звучало. – Прекращай, слышь.
Не прекращал. Не слышал. Не обращал внимания.
Блин! Если этот ублюдок намерен воспользоваться беспомощным состоянием Ночки. Если хочет прямо здесь… ее… То… Тогда… Пусть он орг… Пусть Волчий вожак… Пусть бывший гвардеец…
– В чем дело, Николай? – Денис перехватил его руку.
– Сам не знаю, – Николай отпустил наконец пленницу, повернулся к нему.
Нет, ничего такого он не хотел. Похоти или вожделения в его взгляде Денис не заметил. Недоумение разве что. Он действительно не знал.
– Чего не знаешь?
– Ничего. Нет ни следов инъекций, ни мини-камер, ни микрофонов, ни оружия скрытого ношения, ни гранат, ни взрывчатки…
Ах, так это был обыск…
– …Зачем ее сюда прислали? И как она узнала, где нас искать?
Хло-о-обысь! Запоздалая пощечина возвестила о том, что Ночка полностью пришла в себя. Орг не смотрел на девчонку и подобной выходки от подавленной пленницы явно не ждал, потому, видать, и не успел среагировать в момент удара. Зато мгновением позже…
Денис не понял как, но девушка вдруг очутилась в объятиях Волка. И отнюдь не в любовных. Рука заломлена за спину. Пальцы Николая клещами вцепились в горло жертвы. Что-то подсказывало Денису – хватка эта была смертельной. Стоило пахану чуть-чуть надавить – и…
– Никто меня не присылал, козел, – злобной кошкой выхрипела Ночка. – Я не наркоманка, я не ношу камер, и я не вооружена, потому что уволена из Периметра. И за мной нет хвоста, если это тебя интересует.
– Продолжай, – потребовал Волк. Убрал пальцы с шеи девушки, отпустил заломленную руку. Потер рдевшую от удара скулу – красный отпечаток пятерни горел у него во всю щеку. – Что с тобой случилось?
Губы девушки скривились в нервной усмешке.
– Ничего хорошего. Смертный приговор, Эшафот, амнистия…
– Это я знаю, – перебил Николай. – Новости смотрю. Что было потом?
– Потом? – она отвернулась. – Потом надо мной поизмывались и вышвырнули как попользованную шлюху. И отпустили на все четыре стороны.
Она повернулась:
– Так что не надо тут устраивать своих идиотских допросов. Ур-р-род!
Глаза пленницы метали молнии. О, теперь у нее получалось не хуже, чем у предводителя группировщиков. Из тормозной колодки она вновь перевоплощалась в прежнюю бойкую, колючую Ночку. И вроде бы пахана такой расклад устраивал вполне.
– А какого ж хрена ты приперлась именно сюда? – почти ласково спросил Николай.
– А такого, – огрызнулась Ночка. – Идти мне больше некуда. Здесь живет моя единственная родственница.
Николай удивленно вскинул брови.
– Моя родная бабка! – зло прошипела девушка.
– Бабуля, – тоном, не обещающим ничего хорошего, позвал вожак Волков. – Ты ничего не говорила нам о внучке из Периметра.
Старуха чертыхнулась:
– Да плевать я хотела на такую внучку. Позор на мои седины! Я ж стыдилась ее все эти годы, Коля. Она секретаршей служила у Черенкова. Подстилка мэрская!
– Ну, так уж и подстилка… – задумчиво проговорил Николай. – Такие славные подстилки на Эшафот не гонят и из Периметра не выбрасывают. Если они всего лишь подстилки.
– Подстилка! Подстилка! Мне ли не знать! – кипятилась бабка. – Сама через все прошла. А эта дрянь, кстати, обо мне тоже не особенно-то и вспоминала, пока выслуживалась. А вот как припекло – так здрасьте-пожалуйста – сразу прибежала.
– А чего мне о тебе вспоминать, карга старая! – Ночку тоже прорвало. – Ты же и себя, и меня опозорила! Всему Периметру известно, из-за чего ты с работы вылетела.
Николай хмыкнул:
– Так это все-таки правда, бабуль, насчет той лесбийской истории?
– Дурак ты, Коля!
Плевать под ноги вожаку Волчьего клана решится не каждый. Старуха – решилась. Впрочем, в таком состоянии в кого угодно плюнешь: трясущуюся от гнева бабку, казалось, вот-вот хватит удар.
– Сколько раз уж можно повторять – это мэр – дед Черенкова – загнал меня в постель с целой сменой своих секретарш и заставил мерзопакостями всякими заниматься. Ну, не стоял у него. Вот и извращался по-всякому. Из ума совсем выжил, кобель. Только и тогда тоже не встал. Как мы с девочками ни старались. Ублюдок осерчал, разогнал всю службу, новых сотрудниц себе набрал. А старых… Кого на Эшафот, кого – за Периметр. А за Периметром только я одна и выжила. А что слухи обо мне гадкие распускают – так не моя в том вина.
– Не встал, значит? – криво усмехнулся орг. – Как вы с девочками ни старались? За профнепригодность тебя, выходит, уволили? А вот внучка твоя говорит иначе. Думаешь, врет?
– Да идите вы все! Сами с ней разбирайтесь! – Старуха яростно хлопнула дверью, отсекая себя от спальни и собрания.
На кухне загрохотала посуда.
Денис был в шоке. Нет, он, конечно, наслышан о принципе наследования наиболее престижных профессий – сам такой. Но кто бы мог подумать, что и секретарши Периметра тоже отбираются для приемной и постели босса по фамильной линии: бабушка, мать, дочь. А уж семейные сцены, вроде той, свидетелем которой довелось стать сегодня, – это вообще ни в какие ворота не лезет!
* * *– Итак, получив амнистию и потеряв место в Периметре, ты направилась в город…
Предводитель оргов шагал по комнате. Перед кроватью, на которую с ногами забралась Ночка. Сейчас кровать эта больше напоминала скамью подсудимых. Остальные расселись кто где. Денис устроился поближе к пленнице. Так, на всякий случай.
Со стороны могло показаться, будто строгий учитель читает в классе нотацию проштрафившейся ученице. На самом деле продолжался допрос. С пристрастием. Вот уже битый час орг задавал одни и те же вопросы, чтобы получить на них одни и те же ответы. Бессмысленно. Утомительно… А Ночку, наверное, все это вообще достало до крайней степени.
– Николай, может, хватит?
Реплику Дениса не заметили.
– …и пришла сюда?
Волк остановился, ожидая ответа. Идиотизм какой-то! Ну сколько можно? Она ведь говорила, и не один раз. И не два. И не десять. И не двадцать…
– Я же объясняла, – вздохнула Ночка, – работая секретарем-референтом у мэра Черенкова, а потом – у посла Кожина, я курировала этот район. И пришла сюда, потому что превосходно знаю его. И потому еще, что здесь живет моя бабка.
– Логично, – Николай зашагал снова. От стены к стене. – Значит, тебя амнистировали, уволили и поэтому ты здесь. Именно здесь…
Интересно, ему самому надоест когда-нибудь?
– Достаточно, а? – снова подал голос Денис.
И снова не был услышан.
– Я понимаю, в наше паскудное время трудно кому-нибудь доверять. – Ночка говорила уже без эмоций – эмоции тоже сильно утомляют. – Но меня действительно никто не дергает за ниточки. Я пришла сюда сама. По своей воле.
Николай некоторое время изучал трещину на давно не мытом окне.
– Ты ни разу не сбилась, не запуталась, отвечая на вопросы. И вроде бы все сходится, все правильно. Слишком правильно. Но…
Орг плюнул в грязное окно.
– То, что ты рассказала, столь же нереально, сколь и правдоподобно. По одной причине: Кожин никого не милует просто так. Я достаточно хорошо знаю этого человека. Знаю не понаслышке. Ну не мог он отпустить смертника с Эшафота за здорово живешь. Не ве-рю!
