Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли

Днем в питомнике оставались только больные и старые псы да беременные дамы с кормящими матерями.

Пройдя через взрослую часть питомника, Евгений добрался и до «площадки молодняка». Большая часть добровольных помощников крутилась именно здесь. Огневолк усмехнулся. «Добровольность», насколько он знал, была не совсем искренней, Санька на своих разводах включала работы в питомнике в общий перечень, но как приз отличившимся. Само собой, за это направление боролись.

Осмотрел щенков. Отогнал от несчастной Жульки детей, затормошивших щенка до потери ориентации (заволнуешься здесь!), пощупал живот Ветерку — тоже ничего страшного, переел песик, раздал ценные указания и отправился на совет.

— Хреновые из нас саперы, — произнес Сундуков, обозревая результат бурной двухдневной деятельности всех трех групп.

Мостик, действительно, был не самый красивый. Зато надежный. Сбитый из стволов вековых сосен, диаметром под полметра в комле и стянутый для большего усиления толстыми веревками. На веревках настоял Борис, ссылаясь на мнение брата. На вопрос, что именно тот говорил, последовал «железный» ответ:

— Точно не помню, но ничего надежней веревок не существует. А мы в деревне с печкой до хрена их нашли.

Что, правда — то, правда. Недавняя ночевка в брошенной деревне не только позволила бойцам помыться и просушить вещи, но и подарила немереное количество толстенных канатов. Сундуков был уверен, что никакого отношения к альпинизму эти веревочки не имеют. Урусов с Юриновым, как отношение к альпинизму имеющие, ничего доказывать не стали, а коллективно согласились, что товарищу майору из колодца определенно виднее.

Большинство присутствующих стояли за гвозди. Капитан не спорил и с ними, гвоздей тоже хватало. Лишь бы шляпки наружу не торчали.

От себя он потребовал, чтобы на оба берега стволы заходили не меньше, чем на пару метров, и были намертво вкопаны в склоны. И чтобы верхнюю поверхность мостика хоть немного подравняли.

Майор, проиграв спор о веревках, взял реванш в определении длины пролета. В результате мост не только опирался на берега, но и лег «брюхом» на здоровенную конструкцию из тех же стволов, установленную в ручье и гордо именовавшуюся «быком». Сундуков настаивал на двух «быках», но второй подобный монстр в овражек просто не поместился бы.

— Брось, Саныч! — ответил Урусов, — я думаю, выдержит.

— Не, что выдержит, не сомневаюсь. Некрасиво просто. Сердце не радует…

— Красиво-некрасиво, радует-не радует… А сердце ты побереги, майор. Ты нам живой нужен. И без инфаркта… Ванька, — заорал он Герману, — погнали!!!

«Тигр» взревел двигателем и потихонечку полез на мост…

Переправа всех шести машин прошла без сучка и задоринки. Собранный монстр мог бы выдержать средний танк, «шишиги» были ему, что слону дробина, не говоря уж об УАЗах и «Тигре». Асфальт, естественно, оказался совсем даже не гладким, но вполне приличным. А вот указатель разочаровал. От надписей мало что осталось: какие-либо цифры отсутствовали напрочь, а из трех названий можно было с трудом разобрать только одно, и оно никому ничего не говорило.

После долгого изучения карты и камлания насчет облаков и погоды (как будто не занимался этим всю время строительства) штатный «брат ориентировщика» сообщил:

— По дороге поедем, однако.

— Почему? — поинтересовался сержант Поляков.

Урусова этот вопрос тоже интересовал, но желание нарываться на очередной дурацкий розыгрыш отсутствовало. Капитан оказался прав.

— Больше некуда, — ответил Юринов, — либо по дороге, либо обратно через мост.

— Ага! — глубокомысленно произнес Поляков и надолго задумался… — А где эта дорога на карте?

— Поляк, не приставай к человеку, — эта игра Урусову уже надоела, — всё равно он не знает, куда по ней приедем!

— Дороги этой на карте нет, — отозвался Борис, — а куда приедем, знаю.

— Как нет? — удивился Сундуков.

— И куда? — встрепенулся Урусов.

Ефрейтор задергался, не зная, кому отвечать первому. Но разобрался.

— Дороги нет на карте, товарищ майор, потому как карта девяносто первого года выпуска!

— И что?

— А местность две тысячи двадцать третьего! Местность позже выпущена! То есть, карта раньше.

— И что, всё так сильно изменилось? — Роман понимал, что несет чушь, но достало всё…

— Тут раньше горы были, товарищ майор, — отрапортовал Борис. — Уральские!

— Вот прямо здесь?

— Ну… где-то поблизости!

— Подожди, Саныч! Борька, ты сказал, знаешь, куда приедем.

— Так точно, товарищ капитан!

— И куда?

— К воронке!

— Мать твою! К какой воронке?

— А вот этого точно не знаю. Либо к Тюменской, либо к Курганской. Если повезет — к Челябинской или Ёбургской. А может, к мелкой какой. Но к какой-нибудь воронке точно приедем. Их здесь много!

— …Только готов ли этот мир принять нас?.. — произнес Виктор и обвел присутствующих взглядом.

— Что там, вообще, творится? — спросил Огневолк, — а то я со своими собачками совсем перестал следить за политической обстановкой…

— Давид, твоя вотчина. — Виктор кивнул старому «разведчику».

— В целом ситуация такова. — Лернер поднялся и начал прохаживаться взад и вперед возле стола, страшно похожий на профессора, читающего лекцию студентам. Вот только слушатели были совсем не студенческого возраста и жизненного опыта…

— Все без исключения страны региона больше или меньше пострадали от ядерной войны, которую, с легкой руки Олега Викторовича, мы называем Большим Писцом. Самые большие потери у Ирана и Пакистана. Они фактически полностью уничтожены. Китай и Индия тоже получили немало. По крайней мере, никакой серьезной экспансии в нашем направлении с этой стороны не наблюдается…

— Ароныч, ты бы еще от сотворения мира начал… — проворчал Потап.

— Надо будет — начну. Пока не надо. А вот про Китай — надо. Дальше идем. Афганистан. Пострадал очень мало. Тем не менее, грызня за власть идет по полной программе. Фактически — продолжение довоенных разборок. Тех самых, в которые и мы, в свое время, сдуру влезли. Я имею в виду семьдесят девятый, если кто не понял. Тем не менее, группировки там достаточно сильные и, разбираясь между собой, успевают покусывать соседей: туркмен, узбеков и нас. Точнее, таджиков. Точной информации оттуда мало, но насколько удалось выяснить, Туркмении приходится несладко, хотя страна не разваливалась и держится достаточно крепко, государство всё же очень богатое. Узбекистан, похоже, тоже скоро объединят. Но не под Ташкентом, а под Ургенчем. И править там будет Хорезмшах Сарыбек. Во всяком случае, его войска уже обложили Самарканд. Не исключено, что за Сарыбеком стоят туркмены, им нужен сильный союзник против моджахедов…

Давид прервался, чтобы попить воды.

— Ну, ты силен, Ароныч! — восхитился Егор. — Как ты всё это выяснил, не вылезая с гор…

— Эх, Тигра, Тигра… — укоризненно покачал головой Лернер, — половина информации ловится приемниками у тебя на руднике. А по «дальним» странам — три четверти.

— Ага, поймешь что у Генки, — пробурчал начальник стационара, — я и не подозревал, что такие слова существуют. Один «аттенюатор» чего стоит. А нормальные доклады они только Давиду предоставляют. Ну, еще Олегу.

— Тоже не совсем нормальные. Три года бился, прежде чем перестали подробно описывать типы раций, которыми пользуются прослушиваемые. Причем, кто именно что используют — не указывают, мол, это несущественная мелочь. А уж разбивать перехваты не по времени приема, а по тематике и адресатам, стали только, когда на каждую группировку выделили отдельный приемник. Соответственно, отдельный журнал. А так шло всё вперемешку. Фраза от Бодхани, пара фраз из Башкирии, потом амонатовская и опять Бодхани. Ужас!

— Чего ты хочешь, — прокомментировал Потап, — радист — это не профессия, радист — это диагноз. Болезнь Маркони. Даже Генка, как переходит в ипостась радиста, невменяемым становится.

— Точно. Обидно, что слушают почти весь мир и отдельно Таджикистан. Митька руку набил, шифры, как орешки, колет. А толку… Сейчас, правда получше стало…

— Так и по России информация есть? — выдохнул Прынц.

— Есть, — ответил Олег, — но не так много, как хотелось бы. В личном плане ничего. Что касается общеполитического — разброд и шатание. Стать единой и неделимой России не грозит еще очень долго. Нашим не до того, люди пытаются выжить...

Давид постучал по столу карандашом, который вертел в руках:

— Давайте вернемся к нашим баранам. То есть, к таджикским. Предполагаю захват Сарыбеком Самарканда в ближайший месяц. Что будет шах делать дальше — загадка. Либо пойдет на Ташкент и Ферганскую долину, либо через Пенджикент сюда. Но об этом позже, есть еще Киргизия. Там вообще пещерный феодализм, сдобренный автоматами и УАЗами. Единственный островок какого-то намека на порядок и цивилизацию — крупная киргизо-казахская группировка, контролирующая озеро Иссык-Куль. От Бишкека и Алма-Аты не осталось ничего. В Казахстане всё очень похоже на Киргизию. Есть оседлые группировки на севере и западе, а также вдоль бывших железных дорог, в степях же — самые настоящие кочевники, нередко даже на конях. На юге, кроме иссык-кульцев нам интересны только шымкентцы, больше всего тем, что они в союзе с Ташкентом и Ферганой.