Антон Грановский - Мастер гнева
– Ваш мир – лакомый кусок, – прошипел он. – То, что ты видишь, это только начало.
Волчок почувствовал, как звериная ярость поднимается со дна души и заволакивает ему глаза. Издав хриплый, горловой звук, похожий на рычание, он вырвался из холодных пальцев демона, выхватил из-за пояса огромный тесак, выбил ногой засов из скоб, распахнул дверь и вошел в сарай.
Узник засмеялся и вдруг прыгнул на стену и, быстро перебирая руками и ногами, перебежал со стены на потолок. Там он завис, как муха, и хотел что-то сказать, да не успел – Волчок рубанул его по шее тесаком. Срезанная голова демона рухнула на земляной пол, а следом за ней рухнуло на пол и само тело. Голова откатилась в сторону, раскрыла рот и, глядя на Волчка налитыми кровью глазами, прошипела:
– Ты никогда не вернешься домой, щенок!
Затем вскочила на членистые лапки, выползшие из ее ушей и рта, развернулась и побежала в угол. Волчок бросился за ней, но когда он добежал до угла, там уже никого не было.
– Я упустил ее, отче! – гневно прокричал он.
В этот миг голова демона рухнула на него с потолка. Членистые лапки вцепились Волчку в волосы.
– Ты сдохнешь, щенок! – завопила она, пытаясь добраться до глаз Волчка. – Сдохнешь!
Волчок вскинул тесак и одним ловким ударом срезал с головы прядь волос, к которой прицепилась тварь. Та со стуком упала на пол. Волчок шагнул к ней, занес ногу и изо всех сил ударил головоногую тварь каблуком. Отвратительный хруст привел его в себя и заставил содрогнуться от отвращения.
Когда Волчок вышел из сарая, пастор стоял на том же месте, губы его мелко подрагивали, а сам он был бледен, как льняное полотно.
– Никогда прежде этот демон не был так силен. – Пастор Нейреттер поднял взгляд на Волчка. – Адский лес стал для них слишком тесен, Вольфганг. Зло рвется наружу, и оно готово смести с лица земли всякого, кто встанет у него на пути.
– Пусть попробует, – сухо проговорил Волчок и сунул тесак за пояс.
8
Из печи тянуло теплом. В печи трепетало рыжее пламя. В темной глубине каморки у закопченной стены виднелись плетенные из корневищ севалки и лубовые коробки.
Волчок лежал на топчане, закинув руки за голову, и смотрел на отблески огня.
«Может быть, дело тут не в науке? – размышлял он. – Может быть, то, что со мной произошло – это вовсе не случайность? Кто знает – возможно, Библия не врет, и Божья десница двинула меня, как шахматную фигуру, туда, где я должен был оказаться? Одно непонятно – зачем?»
Внезапно у Волчка зачесалась рука. Он задрал рукав и посмотрел на предплечье. На коже, в том месте, к которому страж Отто приложил свой медный крестик, открылась темная, кровоточащая язва.
Лицо Волчка дрогнуло, а губы брезгливо произнесли:
– Что за…
Скрипнувшая дверь не дала ему закончить фразу.
– Вольфганг, можно мне войти? – услышал он звонкий и чистый голос Габриэлы.
Волчок сел на топчане.
– Да! – отозвался он.
Приоткрытая дверь распахнулась, и дочь пастора вошла в комнату.
– Прости, я увидела свет и подумала, что ты не можешь уснуть, – с улыбкой сказала она. – У нас тут многие страдают бессонницей. Я принесла тебе молодого вина, оно поможет.
Габриэла подошла к топчану, на котором лежал Волчок, и протянула ему кубок с вином. Приняв кубок из рук девушки, Волчок сделал несколько глотков. Ароматный, прохладный напиток доставил ему удовольствие.
– Вкусное вино, – похвалил он. – Спасибо, что позаботилась, Габи.
– Мне было приятно услужить тебе, кузнец. – Девушка посмотрела на недавно выкованный меч, который лежал на скамье, и сказала: – А ты и правда хорошо знаешь железо.
– В этом деле я один из лучших, – не без гордости отозвался Волчок.
Габи улыбнулась:
– Ты это доказал. Кузнец Ганс и в подметки тебе не годился. Думаю, на том свете Богу придется приложить немало усилий, чтобы сделать из него мастера, достойного такой работы, как твоя.
– Ты думаешь, на том свете он тоже будет кузнецом? – с улыбкой спросил Волчок.
– Конечно, – не задумываясь, ответила Габи. – Отец всегда говорит, что мы унесем с собой в Рай или в Ад все свои навыки и привычки. Душа дается человеку чистой и непорочной, но в течение жизни все, что делает человек, отпечатывается на этой душе пятнами и разводами. И от них уже не избавиться.
Волчок улыбнулся.
– Значит, я и на том свете буду работать с железом? Мне это по душе. Ну, а ты? Чем будешь заниматься на том свете ты?
– Шить рубашки и камзолы.
– Ты хорошая швея?
Габи покачала головой:
– Нет. Скверная.
– Что же ты умеешь лучше, чем шить?
Не успел Волчок договорить, как Габи молниеносно выхватила из ножен, висевших у нее на поясе, кинжал и приставила его к горлу Волчка.
– Ловко! – похвалил Волчок.
Габи засмеялась, затем, не глядя, швырнула кинжал через плечо. Он со свистом пересек кузницу и вонзился в притолоку над головой вошедшего в комнату человека. Это был страж Отто, и кинжал вошел в балку всего на пять сантиметров выше его головы.
– Дочь нашего любимого пастора решила меня убить? – с кривой усмешкой осведомился Отто.
Габи обернулась и ответила в тон стражу Отто:
– Если бы решила – ты был бы уже мертв. Почему ты не постучал?
Отто не ответил. Он поднял руку, обхватил рукоять кинжала и с усилием вырвал его из балки.
– У тебя твердая рука, дочь пастора, – сказал он. – И мне это нравится.
Габи прищурила серые глаза и проговорила с упрямым холодком в голосе:
– Вероятно, ты не заметил, что мы с Вольфгангом беседовали.
– Беседовали?
– Да. И ты помешал нашей беседе.
– Что ж… Что сделано, то сделано, и исправить это я уже не могу. Признаться, я тоже хотел перемолвиться с кузнецом словечком-другим.
Габи поджала губы и метнула в Отто такой взгляд, что любого другого он испепелил бы на месте. Однако страж и бровью не повел. Поняв, что выдворить стража Отто так просто не удастся, Габи обреченно вздохнула, затем повернулась к Волчку и сказала:
– Мне понравилось разговаривать с тобой, Вольфганг.
– Мне тоже понравилось разговаривать с тобой, Габи. Спасибо за вино.
Секунду девушка медлила, затем нагнулась и поцеловала Волчка в щеку, после чего повернулась и выскользнула из комнаты.
Отто подождал, пока она выйдет, затем уставился на Волчка своими темными глазами.
– Куешь свое счастье, кузнец? – насмешливо спросил он.
– Не понимаю, о чем ты, страж.
– Я знаю, что ты явился в деревню из леса. Решил охмурить дочку пастора и запустить руку в казну общины? Ловкий план.
– Должно быть, твой ум не поспевает за твоим языком, Отто, – спокойно предположил Волчок.
Страж улыбнулся тонкими губами.
– Правильно ли я понял, что ты назвал меня глупцом? – деловито уточнил он.
Волчок посмотрел ему в глаза и парировал:
– А разве ты слышал это слово?
– Нет.
– Тогда какого дьявола тебе еще нужно?
Страж нахмурился. Он явно был сбит с толку. С одной стороны, молодой кузнец разговаривал с ним вызывающим и грубым тоном, с другой – он признал, что не произносил вслух слово «глупец», а значит, пошел на попятную и косвенно извинился.
Несколько секунд Отто усиленно размышлял, затем – так, по всей вероятности, и не решив, что означали слова Волчка, – усмехнулся и спросил:
– Мечтаешь сделаться зятем пастора, кузнец? А Нейреттер знает о твоих намерениях?
Волчок вздохнул, а потом как бы невзначай взял со скамьи меч.
– Шел бы ты отсюда, Отто, – спокойно проговорил он.
– Хочешь сказать, что прогоняешь меня?
– Хочу сказать, что уже поздно, и мне пора спать.
Несколько секунд страж молчал, а затем проговорил врастяжку:
– Ты очень хитрый человек, кузнец. Но я скажу тебе прямо: отстань от Габи. Она не для тебя.
– Это почему?
– Потому что ты здесь чужак. И потому что за спиной у тебя темное прошлое, тени от которого так явно падают на твое лицо, что их нельзя не заметить. Знай свое место, бродяга.
Волчок почувствовал, как душу его охватывает гнев. Он поднялся на ноги, пристально глядя стражу в глаза и по-прежнему сжимая в руке меч.
– Я не ослышался, страж? Ты пришел сюда, чтобы указать мне мое место?
– Ты не ослышался, – в тон ему ответил Отто.
Глаза Волчка похолодели и замерцали желтоватым огнем.
– Способен ли ты указать мне это место мечом, я не языком? – осведомился он ледяным голосом.
Отто улыбнулся и достал из ножен меч.
– Рад, что ты это сказал, бродяга. Мне доставит огромное удовольствие отрезать тебе уши.
– Один парень по имени Иоганн Бергштадский тоже хотел это сделать, – заявил Волчок. – Но теперь он всего лишь груда тухлого мяса. Отвечай за свои слова, страж!
Противники подняли мечи и ринулись друг на друга. Мечи с лязгом скрестились, однако за мгновение до этого откуда-то с улицы донесся женский крик, полный ужаса и боли. Противники, как по команде, опустили мечи, развернулись и бросились на улицу.
