Дэн Абнетт - Легион
Что касается двух других Астартес, Герцог был чуть выше. Динас определил их рост смотря на верхнюю границу панели позади них. Во внешности Герцога и Пека тоже проглядывались различия. Чайн насчитал восемнадцать различий в положении их глаз, губ, структуре щек, мускулов шеи и носов. Герцог на двадцать лет старше. Пек уступал в габаритах второму капитану, но он явно сильнее и умнее. На голове Герцога Чайн увидел еле заметную тень, говорившую о том, что волосы Второго капитана были темнее, чем у остальных. Динас решил, что он побрил голову, чтобы напомнить своего Примарха. Коричневато-золотые глаза Инго Пека выделялись на фоне голубоглазых Примарха и Герцога.
— Приветствую вас, капитаны — поклонился Наматжира.
Астартес кивнули.
— А четвертый? — спросил Лорд-Командир.
Четвертый десантник не сдвинулся с места.
— Один из моих солдат. Он здесь как сопровождение, — сказал Альфарий. — Его зовут Омегон.
Воин поклонился, но шлем не снял.
«Первая ложь, — пронеслось в голове у Динаса. — Омегон явно не обычный солдат.»
Чайн прикинул примерный рост Омегона. Оказалось, что тот не ниже Примарха.
«Кто ты такой? — подумал Динас. — И зачем ты здесь?»
— Давайте поговорим о Нурте, лорд, — предложил Пек. — И о том, как нам закончить войну.
Наматжира улыбнулся.
— Привести мир к Согласию, — поправил он.
— Это война, сэр, — ответил Инго. — Я уверен, солдаты Имперской Армии согласятся со мной. Так что давайте не будем о политических терминах и не будем забывать о тех, кто уже погиб.
Генерал Дев и Лорд Вайлд кашлянули, подтверждая сказанное Астартес. Некоторые из офицеров в знак одобрения громыхнули мечами и щитами.
Наматжира поднял руку, призывая к тишине.
— Конечно это война, сэр. Люди умирают. Мои люди умирают. Но это все еще приведение планеты к Согласию, или вы ставите под сомнение план Императора?
Пек покачал головой.
— Нет. Я ценю действия Императора и полностью поддерживаю его.
— Он создает идеальную утопию, — бросил Герцог.
— И объединяет человечество путем насилия, — добавил Пек.
— Мы не против такого подхода, — вновь взял слово Тиас. — Человечество всегда продвигалось только этим путем.
— Даже если такие цели противоречат выживанию вида, — сказал Первый капитан.
— Любые недостижимые политические амбиции рано или поздно развращают.
— Невозможно создать идеальное государство, — медленно произнес Пек. — Все попытки обречены на провал, потому что совершенство — абсолют, недостижимый для несовершенных существ.
— Утопия это опасный миф, преследуемый дураками.
— Лучше править, поддерживая недостатки человечества.
— И мы говорим это, чтобы кровь, пролитая Имперской Армией ради достижения этих целей, не была забыта, — закончил Герцог.
Повисла напряженная тишина. Наконец Альфарий произнес:
— Я поощряю исследование философии кровопролития своими людьми, лорд. Они должны понимать, ради чего они убивают. Император пытается закрепить человечество в Галактике как одну из высших рас. Моя жизнь принадлежит ему и я не буду оспаривать это решение. Никто из моих воинов не будет. Мы просто смиряемся с методами, которыми он добивается своего. Идеальная утопия — неплохая цель, но достичь ее невозможно.
— Вы полагаете, что проект Императора ошибочен? — спросил Наматжира.
— Нисколько, — ответил Примарх.
— Лорд Альфарий, — сказал лорд Вайлд. — Как мы будем бороться с Нуртийской… магией?
— А мы не будем, лорд Вайлд. Мы погасим ее.
Подносы с едой оказались тяжелыми, а сколько им еще предстоит стоять здесь, около дверей в главный зал павильона, было неизвестно. Хуже всего было то, что он ничего не слышал. Голоса из помещения доносились слишком приглушенно.
Грамматикус полагал, что здесь он будет прекрасно слышать, но теперь требовалось пересмотреть план, иначе весь риск окажется бесполезен.
— Сэр? — прошептал он.
Один из камергеров подошел к нему.
— В чем дело?
— Сколько еще, сэр? — спросил Джон.
— Столько, сколько нужно.
— Сэр, этот соус остывает. Его нужно нагреть, иначе он может испортиться. Я не осмелюсь подать Лорду-Командиру и его гостям плохую пищу.
Камергер подумал и кивнул.
— Беги на кухню, но быстро. Нас скоро должны позвать.
— Да, сэр, — сказал Грамматикус и выбежал.
Снаружи, в темноте, он остановился и выбросил в урну поднос с едой.
Никто его не видел. Вдали виднелись Аутремары, патрулирующие периметр. Джон скользнул в ночь.
Он доверился своим логокинетическим талантам, но зная, что будет под наблюдением несколько минут, все же украл жилет, который носили слуги, чтобы укрепить маскировку, и надел его поверх своего.
Грамматикус достал из набедренного мешочка затемненные очки и надел их. Мир вокруг него изменился, став нечетким, едким, с красными оттенками. От павильона отходило множество кабелей, крепящих стены к земле. Между этими физическими препятствиями он сразу заметил множество сенсорных лучей, невидимых невооруженным глазом. Стоило задеть один из них, и охрана мгновенно обнаружит постороннего. Джон получше настроил очки.
Он проскользил вдоль павильона, переступая через лучи. Очки вели его. Здесь требовалось гораздо больше сноровки, чем тогда, когда он ускользнул от охраны на крыше кухонного блока. Три раза он замирал на месте, понимая, что заденет плечом или ногой передвигающиеся как живые, лучи.
Никакого очевидного входа не было. Грамматикус нашел удобное место и встал на колени, прислонив ухо к стене павильона.
Он различил голос Наматжиры и Лорда Вайлда. Также он услышал голос Альфария, но в нем было что-то необычное.
Они говорили о том, что делать с Нуртийской магией. Примарх снисходительным тоном объяснял Лорду-Командиру и его свите, что такое Хаос, однако говорил он весьма упрощенно. Альфа-Легион едва узнал о Хаосе, но его лидер уже рассказывает об этом понятии людям, еще меньше осведомленным в подобных делах. Альфа-Легион научится. И довольно скоро.
Грамматикус заслушался, и обнаружил за спиной Черного Люцифера когда было уже поздно.
Он встал и повернулся. Подкравшийся сзади Люцифер молчаливо занес свой меч для удара.
— Дурак! — прошипел Джон. — Это я!
Люцифер замер и опустил меч.
— Чайн? Сэр?
— Да! Возвращайся к патрулированию.
Чайн. Грамматикус запомнил имя на будущее.
— Слушаюсь сэр, — ответил Люцифер. — Извините.
Люцифер развернулся и растворился в темноте. Но перед этим он колебался пару секунд.
«Дерьмо», — подумал Джон.
Стало ясно, что внушить что-то Черным Люциферам гораздо сложнее, чем обычным солдатам. Люцифер уже подверг встречу сомнению и скорее всего догадался, что обманут. Грамматикус мог не рассчитывать на убийство с одного удара, но и кольцо использовать нельзя: вспышку энергии засекут все датчики в тридцати метрах.
Люцифер возвращался. Грамматикус нанес один мощный удар по черному шлему, погнув его и повредив вокс. Противник попробовал что-то крикнуть, но голос приглушал помятый шлем. Джон ударил второй раз, повредив гортань Люцифера и заткнув его.
Грамматикус надеялся, что удар в горло убьет его, однако Люцифер оказался более прочен. Он замахнулся мечом. Грамматикус отразил удар адамантиновой вставкой, вшитой в рукав предплечья его жилета и ударил правой рукой в грудь противника. Эльдар называли этот удар ilthrad-taic, лишающее дыхания прикосновение. Люцифер покачнулся и Джон выбил меч из его рук. Оружие упало на землю, едва не коснувшись лучей.
Люцифер еще не был повержен. Грамматикус едва успел закрыться, как тут же получил мощный удар головой. Он покачнулся от боли, пронзившей его тело. Левой рукой Люцифер потянулся за лазерным пистолетом, но как только вытащил его из кобуры, Джон ударил его ногой, выбив оружие и отправив его далеко во тьму. На миг он вздрогнул, так как пистолет пролетел между близко расположенными лучами.
Следовало покончить с этим, пока один из них не упал. Они будто дрались в паутине: одно неосторожное движение и паук проснется.
Грамматикус увернулся от бронированного черного кулака и нанес противнику сокрушительный удар по ребрам. Он почувствовал на руках теплую кровь. Джон разбил кулаки о крепкую броню. Он попытался обойти Люцифера сзади, но тот схватил и крепко сжал его. Из-за сломанного запястья он дрался только левой рукой.
Опыт подсказывал Джону, что наилучший выход из этого положения — перебросить противника через себя. Но поступив так, он задел бы луч.
Вместо этого он ответил ударом, и задняя часть головы Люцифера ударилась об крепкий провод на стене павильона. От сильного удара Люцифер непроизвольно подался вперед и Грамматикус освободился из захвата.
