Георгий Савицкий - Поле боя - Арктика.
Отблески экранов компьютеров и круглых, светящихся зеленым индикаторов РЛС отражались в глазах «Первого после Бога» на этом корабле, капитана 1-го ранга Дмитрия Федоровича Штерна. Внешне скромный, добродушный и интеллигентный, в бою он превращался в настоящего волка, бойца, который не отступит и вырвет победу у противника в самой безнадежной ситуации. Русская отвага и удаль самым наилучшим образом сочетались в нем с немецкой педантичностью, осторожностью и хитростью. А острый ум позволял принимать самые неординарные решения, которые в итоге оказывались наиболее верными. В семье Дмитрия Федоровича несколько поколений Штернов служили, что называется, верой и правдой русскому флоту. Его прадед участвовал в Цусимском сражении в команде крейсера «Изумруд», единственного корабля, которому удалось вырваться из окружения японских броненосцев адмирала Того. Дед командовал эсминцем типа «семерка», на котором эскортировал караваны PQ, идущие из США через Северную Атлантику. Он едва не был репрессирован из-за фамилии и происхождения, но прошел всю войну и был награжден орденами и медалями. Отец в составе Оперативной эскадры Черноморского флота выслеживал в Адриатике авианосные группы ВМС США. А сейчас Дмитрий Федорович Штерн — капитан самого мощного корабля русского флота!
— Оператор РЛС, доложите обстановку.
* * *
Летчики, пользуясь совершенной безнаказанностью, творили в небе все что хотели. Их воздушные выкрутасы сводили с ума расчеты корабельных РЛС и боевых модулей. Но и моряки были не лыком шиты, многие из них пришли с «Петра Великого» и погибшего в Венесуэльском заливе «Очакова» и были опытными бойцами.
В кабине Су-207 истошно выла сирена, предупреждая, что истребитель находится в стробах захвата прицельных РЛС. А на губах Олега Щербины под кислородной маской играла улыбка. Ручку на себя, РУД — на малый газ! Су-207 резко вздергивает острый нос к солнцу и зависает вертикально между небом и землей. Но, кроме эффектности, «Кобра Пугачева» имела и сугубо прикладной характер — для импульсно-доплеровских локаторов неподвижная цель невидима: так лягушка не может заметить замеревшую на мгновение муху.
* * *
— Докладывает оператор РЛС, у нас срыв захвата! Повторяю, у нас срыв захвата.
— Использовать оптический канал наведения!
Вслед за истребителем потянулся шлейф отстреленных тепловых ловушек и молочно-белое, не проницаемое для лазеров и оптики облако специальных наномерных частиц.
— Захват в оптическом диапазоне сорван!
— Вот черт! — Штерн выругался. — Истребители — в воздух! Нас ведь не предупреждали о налете, так что руки и у нас развязаны, мы вольны поступать как считаем нужным, — усмехнулся он.
* * *
Сейчас на «Славе» базировалось звено модернизированных корабельных истребителей Су-ЗЗМ из состава Североморского 279-го отдельного корабельного истребительного авиаполка, приписанного к «Адмиралу Кузнецову». Летчики проходили тренировочную программу здесь же, в Крыму, на аэродроме Ново-Федоровка, на тренажерном комплексе НИУТК «Нитка». Ну а «попутно» они знакомились и с новым атомным авианосцем, на котором многим летчикам из этого полка вскоре придется служить.
Четверка морских истребителей взмыла в воздух. Летчики из Североморска были элитой боевой авиации и собирались это доказать «агрессорам» на необычных машинах с обратной стреловидностью крыла. Завертелась карусель условного воздушного боя.
Щербина сцепил зубы, когда перегрузка навалилась на него свинцовой плитой, окрасив небо в багровые тона. Ручку на себя... Сверхманевренный палубный истребитель проскакивает под ним — переворот через крыло, земля и небо меняются местами, а силуэт Су-ЗЗМ перечеркивают тонкие зеленоватые линии коллиматорного прицела на ИЛС1. «Цель в захвате. Пуск разрешен». «Представляю, как там сейчас в кабине «Су-тридцать третьего» сирена воет», — мелькнула у Щербины мысль. Но в следующий момент уже в кабине Олега взвыла такая сирена.
А черт, отворот! Ручка управления отклонена вправо, правая педаль выжата до упора, отклоняя рули поворота на широких двойных хвостах. Су-207 чуть проседает и уходит в крутой правый вираж Став «на нож», Щербина дает полный газ двигателям, а потом резко гасит скорость, давая ручку на себя. Су-207 зависает перпендикулярно земле и разворачивается практически на одном месте, «вокруг хвоста»! Выполнив «хук», Щербина снова поймал корабельный истребитель в прицел.
— «Восемьсот первому», прекратить атаку. Всем истребителям — возврат на «точку»!
Такую же команду получили и летчики Су-ЗЗМ от капитана Штерна. И шла она с борта «летающего радара» А-50М, который «скромно» барражировал в ста пятидесяти километрах севернее. Необходимая информация по параметрам самолетов и корабля была получена, а рапорты летчиков
и моряков вскоре дополнят общую картину.
* * *
А на следующий день испытания новейших истребителей Су-207 вместе с новейшим атомным авианесущим крейсером продолжились уже вполне мирно. Истребители совместно с «палубниками» выполняли различные маневры, операторы на корабле отслеживали их показания, сравнивали с эталонными, а за всем процессом следили экипажи двух «летающих лабораторий* на базе широкофюзеляжных транспортников Ил-76МЛД.
— «Восемьсот первый», пройди по правому борту, скорость — семьсот.
— Я 801-й, «Слава», вас понял. Выполняю. — Олег Щербина чуть отдал ручку от себя и двинул РУД назад.
Су-207 прогрохотал турбинами всего в нескольких метрах возле борта атомного авианесущего крейсера и с набором высоты выполнил отворот вправо. Собравшиеся на палубе и на мостиках надстройки члены заводского экипажа, моряки-североморцы и высокое начальство из приемочной комиссии зааплодировали летному мастерству и лихости.
А для полковника Щербины, прошедшего горнило двух войн, нынешние полеты были чем-то сродни детским играм. В самом деле, никто в тебя не целится, не стреляет, не орет в кабине сирена станции радиоэлектронной разведки, предупреждая о пуске ракеты. Лепота! Летай — не хочу.
— «Восемьсот первому», «Восемьсот второму» — занять десять тысяч на удалении двести.
— «Восемьсот первый» — понял. Выполняю десять на двести.
Олег взял ручку на себя и двинул рычаги управления двигателями вперед, до защелки форсажа. Взревели мощные турбины, и самолет, нацелив острый нос в зенит, рванулся вверх. Чуть позади и ниже рвался ввысь самолет ведомого. Оба истребителя скользили в воздухе, словно связанные невидимой нитью.
На тело свинцовой плитой навалилась перегрузка, в глазах потемнело. Но на ногах и на поясе сжались пневмокамеры противоперегрузочного комплекта, препятствуя оттоку крови от мозга и всей верхней части тела. Зрение прояснилось. Восхитительное чувство полета, того, что возносишься на невиданную высоту, окрылило душу. А перегрузка только подчеркивала стремительность маневра.
«Истребитель Су-27 в наборе высоты обгоняет ракету-носитель космического корабля «Союз-ТМ», — припомнил Щербина красочное сравнение преподавателя с кафедры аэродинамики. А ведь этот самолет оставил далеко позади своего легендарного прародителя. Интересно, кого Су-207 мог теперь обогнать в наборе высоты, «Сатурн-5»? Или — «Энергию»?
Не успели на корабле и глазом моргнуть, как два суперистребителя уже унеслись от поверхности моря на две сотни «кэмэ» и на десять «тыщ» вверх.
— Я 801-й, «Слава», прием. Высоту занял, удаление двести.
— «Восемьсот первому» и «второму» — пикирование с углом сорок пять градусов к горизонту. Выход из маневра на двух тысячах.
— Я 801-й, вас понял, условия принял.
Два истребителя неслись теперь в пикировании, с каждой секундой теряя несколько сотен метров высоты. К силе гравитации сейчас присоединилась огромная мощь турбин. В правом верхнем углу прозрачной панели ИЛС бежали, стремительно сокращаясь, цифры потерянных метров высоты. Пять тысяч, четыре с половиной, четыре, три с половиной, три, две с половиной... Пора... Ручку на себя, перегрузка обрушивается подобно паровому молоту, расплющивая тело. Хрустят кости, ноют сухожилия, и даже новый противоперегрузочный костюм едва спасает от обморока. Но истребитель послушно задирает нос, переходя в горизонтальный полет. Багрово-серая муть в глазах рассеивается.
— «Восемьсот первый», «Восемьсот второй», прием. Разворот влево сорок градусов.
— Вас понял, влево сорок выполняю...
Оба истребителя слитно легли на крыло. Совместные испытания продолжались.
Глава 7 САМАЯ ПЛОХАЯ ПРИМЕТА
В каюте командира атомного подводного авианесущего крейсера «Северсталь» между хозяином «апартаментов» и старпомом произошел довольно неприятный разговор.
