Сергей Мусаниф - Имперские танцы
Он перекатился в сторону, поднялся на одно колено и обшарил взглядом окрестности. Вроде бы больше в него никто не стрелял.
Комбинезон уже впрыснул в кровь обезболивающее и стимуляторы, «пурпурный коктейль», как называли это пилоты, и Юлий забыл о боли. Подобрав «офицерский сороковой» Клозе, он сунул его за пояс, а сам вооружился трофейным карабином.
Осторожно приблизившись к двери строения, Юлий трижды выстрелил внутрь из подствольного гранатомета. Конечно, в помещении могли оказаться припасы, которые бы не помешали двоим имперским пилотам на вражеской территории, но там могли оказаться и повстанцы, и Юлий предпочел не рисковать.
– Надо было мне идти в артиллеристы, – сообщил Юлий пяти трупам, открыл ворота и залез в болотоход. С таким старьем ему сталкиваться не доводилось, но человек, способный управлять имперским истребителем последнего поколения, способен разобраться и с этим… трактором.
Клозе ждал Юлия на ночной стоянке – а куда бы он, интересно, мог деться с одной ногой? Если при приближении болотохода он и занервничал, то вида не подал и за нож хвататься не стал. И правильно, что не стал. Много ли навоюешь с ножом против штурмового карабина?
– Это я, – успокоил его Юлий, спрыгнул на землю и помог забраться в кабину. Клозе устроился в одном из восьми пассажирских кресел и с любопытством оглядел салон.
– Так ты нашел там антикварную лавку? – спросил Клозе.
– Типа того, – сказал Юлий.
– Я слышал стрельбу, граф.
– И ваш слух не подвел вас, барон.
– Вы ранены.
– Ерунда. По сравнению с вашей раной, барон, это даже не царапина.
– Хорошо, граф. А то я уже начал чувствовать себя виноватым. Но теперь это чувство прошло. Сколько их было?
– Восемнадцать, – сказал Юлий.
– И каково это?
– Каково это – что?
– Убивать человека с близкого расстояния. Лицом к лицу.
– Лиц я не рассматривал, – сказал Юлий. – А что до ощущений… мы с тобой ведь и раньше убивали.
– Не так, – сказал Клозе.
– Какая разница? – спросил Юлий.
– Вот я и спрашиваю, есть ли разница, – терпеливо объяснил Клозе.
– Нету, – соврал Юлий.
А может, и не соврал. Может, ее действительно не было. Особенно для тех, кого он убивал.
ГЛАВА 9
Болотоход был способен выдавать до сотни километров в час, но Юлий не решился гнать на максимальной скорости и на незнакомой ему машине по незнакомой территории. Он знал Сахару только сверху, и все местные достопримечательности обычно рассматривал через прицел своего истребителя.
В безумной гонке по болотам не было особого смысла. Час разницы во времени не был для них критичен.
– Меня терзают смутные сомнения, – сообщил он Клозе. – Мы движемся на имперские позиции посредством болотохода без опознавательных знаков и со стороны повстанцев. Успеем ли мы объяснить нашим доблестным наземным войскам, что являемся их братьями по крови прежде, чем они нам ее пустят?
– Интересный и очень своевременный вопрос, – сказал Клозе. Он разложил сиденья и развалился на получившемся лежбище, как… одноногий барон в замызганном болотной грязью комбинезоне. – Вряд ли ребята подумают, что повстанцы решили атаковать их на одном болотоходе.
– А будут ли они думать или сразу начнут стрелять? – спросил Юлий.
– Не исключено, – сказал Клозе, непонятно что имея в виду. – Конечно, не исключена попытка атаки камикадзе. Болотоход, начиненный взрывчаткой по самые уши, врезается в какой-нибудь вшивый блокпост и разносит его в клочья…
– Может, нам надо будет попробовать с ними связаться?
– Эта идея сработает только в том случае, если мы увидим их раньше, чем они нас, – сказал Клозе. – К тому же я не уверен, что они смогут соотнести неизвестные голоса в эфире с нашим приближением.
– Известны ли случаи, когда сбитые над вражеской территорией пилоты возвращались обратно своим ходом?
– Мне – неизвестны, – сказал Клозе. – И потом, нечего примазываться к нам, пилотам, героически потерявшим свои истребители в неравном бою. Тебя никто не сбивал. Ты свое корыто бездарно профукал путем утонутия его в болоте.
– Так ты меня сдашь?
– А как ты думал, мальчик? Конечно, сдам. Причем со всеми потрохами. Доблестная контрразведка запишет тебя в саботажники и диверсанты и объявит, что ты подарил повстанцам образец высоких имперских производственных технологий. И я стану одиноким героем, сбившим цельный «деструктор», а ты превратишься в презираемого всеми изгоя и предателя.
– Скотина ты, – сказал Юлий.
– Еще какая, – довольно улыбнулся Клозе. – Я уже представляю, какие я буду давать интервью газетчикам, и вижу их заголовки. «Сын графа Моргана оказался предателем Империи», «Бедный, но доблестный барон разоблачает сына личного советника императора», «Безнравственный поступок человека, носящего имя великого римского полководца, становится достоянием общественности благодаря лояльности лейтенанта Клозе».
– Придушу и утоплю в болоте, – пообещал Юлий.
– Всех не придушишь, – сказал Клозе.
– Мы тут вдвоем, – напомнил Юлий. – И потом, твои заголовки слишком длинные.
– Пусть длинные. Зато они мне нравятся. А если они нравятся мне, то придутся по вкусу и публике. «Молодой Морган оказался достойным фамилии древнего пирата, а не своего благородного отца», – продолжил Клозе. – «Питер и Гай Морганы публично отрекаются от своего сына и брата, запятнавшего честь их рода».
– Дурдом, – сказал Юлий.
– Постарайся увидеть во всем положительную сторону. Тебя, конечно, расстреляют, зато меня повысят в звании и наверняка переведут служить в более приятное место.
Об отставке по ранению не могло быть и речи. Обучение пилотов обходилось Империи слишком дорого, чтобы комиссовать их по такому пустячному поводу, как потеря одной ноги.
Впрочем, насколько Юлий мог судить, Клозе и не рвался в отставку.
– Может быть, мне даже дадут отпуск, – сказал Клозе. – И знаешь, куда я направлюсь в первую очередь?
– В бордель, – сказал Юлий.
– Правильно мыслишь, – сказал Клозе. – Но не в какой-нибудь занюханный клоповник на этой чертовой планетке, а в хороший, дорогой и первоклассный бордель на Эдеме, куда не брезгуют захаживать и родственники самого императора. Там такие цыпочки…
– Избавь меня от своих переживаний, – сказал Юлий. – Судя по твоему тону, ты сейчас кончишь.
– Фу, граф, что за слог! – возмутился Клозе. – Что за гнусные намеки на мою личную сексуальную жизнь?
– Никаких намеков, все черным по общему[3], – сказал Юлий.
Барон Клозе оказался прав.
Имперский патруль в составе пяти рядовых, одного сержанта и одного снаряженного двумя пулеметами вездехода обнаружил их первым. Юлий не был виноват. Угнанный у повстанцев болотоход не имел приборов наблюдения за местностью, не говоря уже о системе распознавания «свой-чужой», и во всем приходилось полагаться на собственные глаза. А имперский вездеход, оснащенный системой визуальной маскировки «хамелеон-4800», настолько сливается с местностью, что заметить его можно только после столкновения.
Столкновения не случилось. Имперский патруль выпалил из двух своих пулеметов по воздушной подушке, она лопнула, в результате чего болотоход подпрыгнул на два метра вверх и перевернулся.
Юлий инстинктивно схватился за штурвал, потому пострадал не так сильно, как развалившийся сзади и, естественно, не пристегнутый Клозе, который сломал руку, но из-за избытка лекарств в организме этого даже не почувствовал.
Вездеход лихо подрулил к подстреленному транспортному средству, обалдевших Юлия и Клозе выволокли наружу, разоружили и поставили перед сержантом.
– Уродов расстрелять, болотоход взорвать, – сказал сержант, отвернулся и полез в пулеметное гнездо вездехода.
– Сардж, – позвал Юлий, а когда тот обернулся, продолжил: – Не хотелось бы вас разочаровывать, но мы не уроды. Мы – имперские военнослужащие.
Сержант резко развернулся на сто восемьдесят градусов и метко плюнул Юлию на ботинок. Ботинок был таким грязным, что Юлий не стал обращать на плевок внимания.
– Мы ловили много уродов, но еще ни один из них не признался, что он урод, – сообщил сержант Юлию. – Обычно они притворяются мирными жителями, но и сказку про имперских военных я слышу не впервые. Дайте мне самому догадаться. Вы – тайные агенты, спешащие в штаб блокады с докладом о положении дел среди уродов.
– Увы, – сказал Юлий. – Мы – всего лишь имперские пилоты, сбитые во время боевой операции.
Клозе промолчал, почему-то не став уточнять, что среди них только один сбитый.
Сержант рассмеялся, и Юлий подумал, что в своей жизни он редко встречал столь неприятных людей.
