Грозовое небо - ЮЭл
Повариха, всегда быстро передвигалась по территории постоялого двора, что было удивительно для столь габаритной особы, и нигде не задерживалась подолгу. В отличие от большинства сотрудников, она мило улыбалась и всегда поддерживала Маришку, когда той было совсем худо. А это происходило, довольно часто. Каждый день кто-нибудь, обязательно оскорблял ее. Справедливости ради, причин для недовольства было хоть отбавляй. То постели застелены криво, то перина сла́бо взбивается, то пыль протерта не во всех углах. Про работу на заднем дворе, даже говорить нет смысла.
Хорошо она делала лишь одно – работала в саду. Именно там, скрытая среди зелени деревьев, она лила слезы, сетуя на свою никчемность, пока никто не видел. Однажды повариха случайно нашла девочку, всю в слезах, и долго успокаивала. В тот день она и привязалась к этой заботливой женщине. Даже дикий зверь, тянется к доброму сердцу, что уж говорить о человеке.
Но больше всех, ей нравилась Василиса. Девочка с глазами весеннего леса и волосами как осенняя листва. Работающая за троих, она была так занята, что времени на пустые разговоры не имела совсем. Впрочем, это не мешало ей, вкладывать доброту в каждую улыбку и заботу в каждый жест.
Маришка завидовала тому, как много успевала делать рыжеволосая. Василиса и за водой ходила, и по грибам, убиралась на заднем дворе, чистила лошадей и выгребала дерьмо, помогала по огороду и на кухне, убирала в комнатах и принимала постояльцев. Она была единственной, помимо кузнеца, кто не участвовал в ежедневной раздаче платочков. Сэл, как ее называли на работе, была везде и всюду.
Однажды она поведала Маришке «Тайну шести улыбок».
– Запомни, – вещала Василиса, – каждой улыбке свое время и место. Улыбка «Номер один» – вежливая, легкая, как утренний рассвет, подойдет на каждый день, и почти каждому малознакомому человеку. Улыбка «Номер два» – чуть более доброжелательная и широкая, для постоянных гостей, для продавцов на рынке, для детей и стариков. «Номер три» – широкая, и совершенно глупая, для постояльцев – грубиянов. Пусть считают, что ты непробиваемая дура, зато хамить будут меньше. Ты ж ущербная, что с тебя взять?! «Номер четыре» – легкая и снисходительная, но со льдом во взгляде. Отличный способ отвадить от себя тех, кто думает распускать руки – перечисляла Сэл, быстро передвигаясь между столами и убирая грязную посуду. – «Номер пять» – улыбка для того дня, когда тебе не очень хорошо или ты устала. Потренировалась в отражении воды, натянула что-то, между «совершенно глупая» и «снисходительная», и пошла работать. И конечно же, «номер шесть». Когда дела совсем плохи, хоть в подушку реви, хоть на луну вой, но улыбку нацепила и отправилась работать. Главное – не расплакаться.
«Ей-то легко» – думала Маришка, не отводя взгляда от еле заметной ямочки, что появлялась на правой щеке девушки, ближе к подбородку.
За месяц работы на постоялом дворе, Мари убедилась в том, как тяжело быть человеком. Бегать весь день лишь для того, чтобы свести концы с концами, было подобно вечной пытке. Первое время, ноги болят, стопы горят, пятки трескаются, руки отваливаются, спина не разгибается, и это лишь начало. Стирка, уборка, готовка, сбор урожая, кормление домашнего скота, чистка обуви, вынос горшков и многое другое. А если отдыхающих много, бо́льшая часть сотрудников и по ночам не спит.
Ей было запрещено работать ночью. За подобное, мать убила бы ее. Мариетта Якобна вообще не понимала, зачем ЕЕ дочери уподобившийся человеку, трудиться от рассвета до заката, потому как они могли позволить себе все, что душа пожелает. Что-что, а недостатка в деньгах у них не было. Девушке пришлось постараться, чтобы получить желаемую возможность пожить обычной жизнью. Три месяца уговоров, просьб и уловок, не приносили результатов. Когда девушка уже совсем отчаялась, мать поддалась уговорам дочери. В тот вечер, Мари наплела с три короба, о необходимости познания людского образа жизни, для будущего, и стремлении к новым знаниям.
В первый раз, за четырнадцать лет, она смогла добиться своего. С того дня, вот, уже целый месяц, как Маришка трудится на постоялом дворе «Зеленые дубы», недалеко от главной границы. Четыре раза в неделю, с восьми утра до одиннадцати вечера девушка находилась далеко от матери, и, несмотря на усталость, была довольна.
Если бы не постоянный тяжкий труд, то место, выбранное Мари для работы, можно было бы назвать красивым. Постоялый двор состоял из трех этажей. На первом из которых удачно расположилось три больших помещения: таверна; небольшая библиотека с мягкими диванами и невысокими столами, в основном для дам; и игральная комната, в основном для мужчин. И библиотека, и игральная, имели отдельный выход на улицу, но соединялись между собой, узким проходом и раздвижными дверями.
Второй этаж состоял из опочивален. На третьем же этаже располагались шесть спален, с придаточными помещениями для слуг, для самых состоятельных особ. «Этаж больших денег», как утверждали сотрудники. Помимо этого, в подвальном помещении находились: кухня, кладовая, склад и несколько запертых комнат, в которых никому не было ходу.
На заднем дворе были постройки для домашнего скота, конюшня и загон, для выгула хозяйских жеребцов, сарай для хранения сена и зерна, а также небольшой летний домик для хозяев. Сам же двор был построен рядом с бурной горной речкой, на которой Маришка, иногда стирала, когда выпадал полосатый платочек. Правда, чаще всего, она убиралась в конюшне, вместе с высоким Тоном, чей отец был конюхом. Или убирала ночные ведра с Алисой. Но больше всего ей нравилось работать с Василисой, даже когда она работала в таверне. Именно там, собирались заядлые алкоголики и редкостные грубияны. К счастью, сегодня ее день, пройдет далеко от подобных людей.
На кухню Маришка влетела, задев табуретку и больно ударившись коленом.
– Ох, деточка, осторожней. – вскрикнула Анна, но тут же, забыв об инциденте, начала тараторить. – Ты подоспела вовремя. Сегодня будет очень много народу. Открывается сезон охоты. Мал и велик, все собираются по такому поводу, поэтому необходимо приготовить как можно больше съестного, иначе они съедят нас.
Повариха говорила, быстро передвигаясь по кухне и проверяя то один котел с варевом, то другой. Мари следовала за ней по пятам, пока живот громогласно оглашал кухню, голодным урчанием. Еще бы, столько прекрасных ароматов. И наваристые щи, и колбаски, и бекон. В печи, определенно, доходили пироги, начинённые свежей свининой и овощами. Но приятнее всего, пахли блины с грибами. Так, увлеченная распознанием еды, принюхиваясь к запахам, Маришка и не заметила, как ее усадили на низкую табуретку, недалеко от
