Трудности работы авантюристом - Кутагава Рюясаки
Главарь видит всё это лишь мгновение, перед тем как его голова, наконец упав, касается снега. И мир перестаёт существовать, напоследок кольнув кристаллами багрового льда.
***
Он бежит. Припадая на вспоротое бедро, внутри шкуры всё заляпано кровью. Он старается не кричать и постоянно оборачивается назад, он очень хочет жить и весь лес кажется ему безумным сном. Но боль слишком реальна, слишком жжёт бедро и раны у ключицы и груди горят болью так горячо посреди этой зимней чащи... когти прошлись по нему лишь вскользь… он успел отскочить в последний момент, господи, как же она быстра… проклятая тварь!
Он пытается переключиться на злость, пытается отрешиться от боли, но с каждым шагом кровь хлюпает в сапоге, и тяжелее становится шкура, что липнет к телу неприятным кровяным слизнем. Холод сковывает тело, конечности становятся дряблыми, с большим трудом получается ими шевелить, а он давно не чувствует пальцев, не чувствует стоп и кистей, и холод заползает всё выше, и у него не получается устоять на ногах.
Не выдержав мучений и обиды непонятно на что, он падает в снег… стонет от боли, пытается встать.
Но вдруг слышит за своей спиной шаги. Оборачивается так стремительно, что кружится голова. К нему по снегу идёт вожак, улыбается.
Он встаёт со снега, медленно, не понимая, что происходит. А вожак подходит всё ближе.
— Эй, но ты же…
В его голове мерцает образ, как голова вожака летит в снег, срубленная за миг тёмной тварью, и как чёрными когтями, сволочь, похожая на хрупкую девчушку, кромсает на куски его товарищей, легко прорубая шкуры и одежды. Но начала то тварь, похожая на девчонку, с вожака… и вот вожак подходит к нему, аккуратно стряхивает с его шкуры снег, заботливо улыбается.
— Вожак… неужели я свихнулся? Мне там такое пока-бл-ув-сс…
Язык заплетается, потому что проткнут насквозь, как и горло и нёбо. Он осознаёт это не сразу, когда чёрные чуть изогнутые когти вынимаются из его головы с хлюпом и скрежетом черепа, а его рот захлёбывается в крови, воздуха моментально начинает не хватать и всхлип сменяется хрипом из разорванной глотки.
Вожак их маленькой группы, человек которому он бы доверил и свою жизнь... улыбается ему рваной улыбкой, где за гранью искусанных в мясо промороженных губ, тянется чёрный провал с двумя рядами острых и мелких зубов. Дейл откусывает ему нос, и отрывая с лица лоскут кожи, с хлюпом втягивает в себя его плоть.
Он бы кричал, он бы вопил от ужаса. Но воздуха не хватает, и лишь бульканье крови в затопившей гортани, разносится чуть слышно по тихой лесной чаще. И падает снег, а его глаза судорожно пялятся в небо, не в силах закрыться, он чувствует, как сотрясается тело, не в силах вдохнуть. В глазах всё двоится и гаснет, превращаясь в тёмные сгустки, в которых он с трудом различает очертания знакомого лица, и зубастый провал рта, что вновь тянется к нему. Скрежет костей и влажный хлюпающий звук... но перед тем, как его глаза перестанут видеть, и мучения прекратятся, ему мерещится удивительная вещь. Словно лицо Дейла вдруг оплыло, мышцы сложились как-то иначе, цвет щетины на щеках посветлел… и на него, как в зеркале смотрело теперь его же собственное отражение, только вот губы там были в крови, и глаза… полные тьмы.
Из седьмой группы охотников, направленных на промысел в этот день, в поселение вернулись только шесть. Пять охотников пропали. На поиски выдвинулись все взрослые, способные держать оружие в руках. Люди предполагали, что на охотников напал медведь-шатун… однако многие, кто знал вожака пропавшей группы, не верили, что опытный охотник пал жертвой голодного зверя.
Пропавших нашли в нескольких лигах от поселения. Обглоданные кости и странные следы на снегу… из пятерых охотников выжил лишь один, но сильно израненный, находясь в бреду, он так и не смог объяснить, кто напал на отряд.
Выжившего отнесли обратно в поселение, и поручили его выздоровление в нежные руки местной травницы.
Останки зверски убитых охотников захоронили в мёрзлой земле. Кладбище нового поселения растёт с каждым днём, а с прихода людей в ничейные земли не прошло и полугода. Люди начинают роптать на старосту Брика, по инициативе которого они покинули родные земли Тарии, и отправились в дикие края, чтобы ни от кого не зависеть.
Но мёрзлые земли не готовы без крови принять в себя чужаков.
Глава 1 — Воспоминания дозорного
Джорджи ненавидел холод всем сердцем. А ещё он ненавидел болота. Голод. Снег. Но всё это Джорди готов был стерпеть ради одной лишь свободы. И когда Брик предложил ему вступить в отряд поселенцев и убраться подальше от Тарии, Джорджи тут же согласился. Он словно ждал этого шанса всю свою жизнь. До этого Джорджи вёл потерянную жизнь оборванца, сводил концы с концами посредством то помощи кузнецу, то плотникам, то охотникам… тут и там, и одновременно нигде, так чтобы основательно, он не задерживался.
Хотя ни раз ему предлагали стать учеником или подмастерьем, но это несло с собой обязательства… а Джорджи не хотел быть рабом, и когда Брик предложил покинуть Тарию, он без промедления согласился. К тому же, в Тарии его ничего не держало, из родни была когда-то лишь одна бабка, но и та померла, когда Джорджи тринадцать стукнуло, он в этот момент уже во всю у плотников подрабатывал, сам себе на хлеб зарабатывал, а старая карга нравом добродушным не отличалась, дубасила его палкой чуть что с настроением у неё приключалось.
Нет, Джорди любил её конечно, как никак единственная родственница, но… не так чтобы сильно он по ней скучал, и с годами попривык быть один.
И за Бриком, без вранья, хотелось идти. Брик уважаемый мужик, служил одним из помощником виконта Торлака, а как Торлак состарился и дело своё передал сыну, так Брик и не при дворе стал, и ведь не удивительно: новый хозяин – новые и помощники.
Все
