Гимн шута 5 - Антон Сергеевич Федотов
— Со мной… связались, — коротко уточила она.
Никто не стал задавать уточняющих вопросов. Во-первых, в таких случаях лучше действительно не знать, а, во-вторых, довольно интимный вопрос, на самом деле.
— СИБ не при чем, — продолжила девушка. — Меня заверили, что эта операция в юрисдикции канцелярии.
Мужчины замерли. Каждого коснулось то неприятное чувство, каковое можно испытать у края глубокого обрыва. Обычно «псы государевы» лично в гости не «приглашали». В империи есть множество силовых структур от полиции до той же Службы, способных справиться с подобной задачей. Короче, канцеляристы сами руки предпочитали не марать. Исключений было не так много…
— Да, — кивнула Света. — Он в Багряной палате.
Пробрало всех. Знатно. Настолько, что следующее слово было произнесено только через минуту. В комм Анатолия Георгиевича.
— Валерыч, отбой, — глухо произнес он. — Все на исходные.
Его дети диалог прекрасно поняли. Клан Волконских только что отказался защищать своего члена. Какими бы не были отношения, но никто Павла не изгонял. Впрочем, это, наверное, единственный случай, когда никто не смог бы сказать слова против, а Общество бы отнеслось к решению с пониманием.
Клан отдавал своего на волю императора.
— Лера. — негромко позвал глава семьи.
Служанка явилась мгновенно.
— Убери.
Отчего-то мужчина решил, что сейчас кусок в горло не полезет никому. И, в общем, был прав.
— Есть еще какие-нибудь сведения? — поинтересовался глухо Анатолий Григорьевич, вперив взгляд в белоснежную скатерть, освобожденную от остатков обеда.
Девушка покачала головой. Все что было известно: Павел пропал с радаров накануне и вот уже двадцать часов находился в месте, где на него не распространялись никакие законы империи. То есть, вообще. В том числе, и запет на использование пыток в дознании.
— Что у вас с Трубиными? — резко бросил отец, меня тему.
Виктор с Сергеем удивленно подняли взгляды. Они и не догадывались в каких интересных играх участвуют брат с сестрой.
— Вопрос решен, — коротко сообщила Волконская.
— Света, ты же понимаешь, что я вынужден уточнить, — чуть надавил Анатолий Георгиевич.
Если девушка и задумалась, то лишь на миг. Действительно, Сергей Михайлович ясно дал понять, что готов объявить войну всем Волконским. Видимо, сильно прижало Трубиных. Так что вопрос действительно касался не только их с Павлом планов, но и клана тоже.
— Павел договорился с Главой Трубиных, — коротко и ровно ответила она. — Им уходит часть станочного парка, вполне достаточная, чтобы снизить… накал ситуации, в краткосрочную аренду на один год. После либо автоматическая пролонгация, либо пересмотр условий по требованию руководства «РитРос».
Братья удивленно переглянулись. ТАКИЕ переговоры — это уровень! Вот только…
— Трубины не уйдут, — глухо выдал Анатолий Георгиевич.
Это было общее мнение. Заместить нужное оборудование они смогут еще очень не скоро. Да и куда проще «наращивать пропускную способность» уже существующего производства, чем создавать его заново.
— За этим проследят Воронцовы, — пожала плечами Светлана. — Сергей Михайлович подписал договор субаренды. А базовый договор в наших руках.
— Нормальнооо… — к удивлению Волконской протянул Виктор.
— Да уж, — задумчиво подтвердил отец, вполне впечатленный успехами сына.
Даже более чем, если честно признать.
Вот только в данный момент признание заслуг сына смысла особого не имело.
— Светлана, — вздохнул отец. — У тебя есть модель ситуации.
Девушка промолчала. Даже аналитик класса «Сигма» не мог просчитать ситуацию.
— Он справится, — коротко заключила она.
— На чем основан расчет? — поинтересовался Виктор.
— Ни на чем, — коротко сообщила клановка. — Это не расчет. Я просто верю.
Мужчины кивнули и задумались. Каждый о своем.
* * *
Меня прекрасно кормят, со мной хорошо обращаются…
Очередной сон!
Павел распахнул глаза, вглядываясь в идеально белый потолок, а в ушах мужской голос речитативом сообщал о том, что режим содержания считает санаторием (кем бы он ни был!) и совершенно точно желает раскаяться.
Волконский рывком сел.
— С добрым утром! — пожелал он сам себе, вскакивая на ноги.
«Вылеживать» парень себе не позволял. Чтобы не расслабляться и не потерять счет времени между «гостями», которым раз за разом приходилось отвечать на самые разные вопросы от «Какую кашу ты любил в детстве⁈» до «Не замышлял ли ты худого против государя-императора нашего?».
— Иииии… — протянул клановец, падая из положения стоя в нижнее положение упора лежа. — Р-раз!
Руки привычно «отжали» тело от земли. Молодой человек принялся сосредоточенно отжиматься, разгоняя кровь. Хреновая, конечно, идея «землю толкать» без разминки. Зато подобный ритуал позволял мгновенно проснуться и взбодриться. Оправданием служило лишь то, что в «обычные дни» он такого себе не позволял, отдавая полноценную дань как разминке, так и заминке.
— Пятьдесят два… пятьдесят три… — продолжал считать Волконский вслух.
Процесс бодрил. Это звуки чужого голоса последние недели заставили воспринимать настороженно. Слишком уж часто они, голоса эти, требовали признать вину по таким статьям, с какими и плаху за счастье, избавление и «легкий» исход сочтешь.
Однако, стоило заметить, никто парня и пальцем не тронул. Мозг дознаватели и менталисты ему выжали знатно. Однако психологическое насилие к делу не пришьешь.
Впрочем, именно в этом месте ему вполне могли выписать путевку в самую настоящую камеру пыток без всяких проблем. Так что жаловаться грех!
— Девяносто девять… сто, — выдохнул клановец, поднимаясь на ноги.
Вот и все. Времени больше ни на что не осталось. Только на душ и… все.
Да, в его «апартаментах» имелось все — душ, туалет, пара пустых шкафов. Больше всего они напоминали небольшую студию. Вот разве что кухни, равно как и холодильника с плитой, не наблюдалось. Этот момент искупался тем, что еду приносили. Казенно-безвкусную массу, как правило. Или несколько оных. Однако от чего-то Волконский был уверен, что в подобном «рационе» есть все необходимое для его молодого и растущего организма. Иногда в составе попадалась и «особая химия» из арсенала спецслужб. Павел мог утверждать это вполне точно, основываясь на анализе собственных ощущений. Но возражений он не имел. Просто потому, что еще рассчитывал выйти отсюда.
Умывание и внутренний туалет заняли не более пяти минут. Уже через шесть Павел оделся в выданную ему одежку без швов, которая, казалось, была готова разойтись под пальцами. Его качество местной робы не волновало. Вешаться-то он не собирался.
— Итак, приступим, — коротко хмыкнул клановец, стараясь подбодрить сам
