Меня учит Смерть. Том I — Абитуриент - Оро Призывающий
— Если ты это из-за экзамена, то ты здесь не при чём, — я снял с огня чайник и насыпал в чашку пару ложек растворимого кофе. — То, что я хочу стать охотником на нежить, не значит, что я собрался тебя изгонять. Скорее всего, нам сегодня дадут порубить каких-нибудь зомби, агрессивных и безмозглых, только и всего.
На кухоньке раздался далёкий, словно через три помещения, смех — то ли детский, то ли просто потусторонний. Кажется, я не угадал со своим предположением, раз Касперу от него так смешно. Что ж, лишнее напоминание — призраки вовсе не тупые. Они просто мыслят иначе.
— Тогда что? — я не стал гадать, лишь пожал плечами. — Принеси кубики, что ли, я мысли не читаю.
Кубики с буквами я принёс Касперу ещё в первую неделю нашего совместного проживания, сообразив, что если уж нам торчать тут вместе, то лучше понимать друг друга. По счастью, в моём старом детдоме таких кубиков было навалом, и мне согласились отдать пару наборов.
На этот раз, однако, кубики не понадобились. За стеной, в единственной жилой комнатке маленькой квартиры, что-то щёлкнуло, зашипело — а затем искажённый помехами голос певца пропел:
— И у любви у нашей села… БАТАРЕЙКА!!
Я хлопнул себя по лбу.
— Что, опять?! Батарейки в приставке сели?
Дверца шкафчика хлопнула как-то утвердительно.
— Ооооооо… БАТАРЕЙКА! — провыл голос из комнаты, после чего песня опять сменилась шипением.
Выключив огонь и переложив яичницу на тарелку, я шагнул в комнату; выключив телевизор (по его экрану бежали серые волны помех), я поискал взглядом приставку. А вот и она, валяется прямо на моей подушке. И действительно — батарейки сели.
Когда я вернулся на кухню, Каспер уже подносил солонку прямо к моей яичнице.
— Да сменю я в ней батарейки, сменю! — пообещал я. — Вернусь сегодня из Немёртвого — и принесу новые.
Солонка быстро скользнула на место; где-то вдалеке опять прозвучал смешок.
Мне часто казалось, что Каспер, кем бы они ни был при жизни, умер в довольно юном возрасте. Порой он вёл себя как обычный ребёнок. Часами играл в дешёвую приставку, любил смотреть по телевизору передачи про животных. Этот смех, опять же…
А порой — как жуткая хтонь. Как в тот раз, прошлой зимой, когда он внезапно покрыл все зеркала в квартире толстым слоем изморози.
Изнутри.
…проглотив свой завтрак за пару минут, я глянул на часы. Так, блин, пора выходить! Пока я ещё не опаздываю, но если буду задерживаться — очень даже могу и опоздать. Кинув посуду в раковину (потом помою!), я метнулся в прихожую, одеваться; затем зашарил взглядом по сторонам. Сумку я собирал с вечера, вот только где она?
Сверху что-то стукнуло. Я поднял глаза — и увидел сумку, лежащую на антресоли. Точно, блин, именно сюда я её и положил!
— Спасибо, — поблагодарил я полтергейста. — Я пошёл. Вернусь — обязательно расскажу, в как всё прошло. В красках!
Дверь комнатки качнулась, и в ней опять включился телевизор. Вновь зашипели помехи.
Помехи, ага.
Их Каспер смотреть любил не меньше, чем передачи про животных.
…заперев дверь, я помчался вниз по лестнице. Восьмой этаж из девяти, но лифт в подъезде, разумеется, не работал. Разумеется — потому что в домах с привидениями лифты всегда отключены. Слишком высок риск, что что-нибудь пойдёт не так — и ещё хорошо, если лифт просто внезапно застрянет между этажами на полдня. А если трос оборвётся?
Баба Клава стояла, как обычно, у окна на втором этаже, рядом с погнутыми тёмно-зелёными почтовыми ящиками. Стояла и всем видом демонстрировала, почему нельзя включать в этом подъезде лифт. Полупрозрачная, отличающая тёмной синевой фигура старухи глядела в окно — неподвижно, как и всегда.
…бабу Клаву, пока она ещё была жива, упрашивали по-хорошему — и соседи, и участковый, и участливые тётеньки из соцпомощи. Бабе Клаве грозили всевозможными санкциями. Увещевали, что она уже немолода и может умереть в любой момент. Если повезёт, то она мирно упокоится, как это происходило до Прорыва. А если нет?
Но баба Клава и слышать ничего не хотела о доме престарелых. Плевать, что там отличное ухаживание и трёхразовое питание; что там оказывают всю необходимую медицинскую помощь; что в мортуарии работают опытные некроманты из Отдела по борьбе с некротическими прорывами, которые не позволят душам стариков задержаться на этом свете дольше положенного. Баба Клава орала, что нет такого закона — пожилых людей насильно из дома увозить, а по доброй воле она не поедет. Она в этом доме прожила всю свою жизнь, она тут и останется.
Что ж, баба Клава оказалась права. Она действительно тут осталась. Прямо в подъезде; на том самом месте, где она, возвращаясь из магазина, остановилась на минутку передохнуть — и рухнула прямо на холодный пол, рассыпав содержимое пакетов.
Вернулась баба Клава на следующую ночь — и с тех пор своего поста уже не покидала, внимательно и цепко изучая происходящее во дворе.
Нельзя сказать, чтобы она доставляла много проблем. Лифт в подъезде и так нельзя было включать — из-за Каспера и ещё парочки духов в других квартирах — а сама старуха стояла смирно, неподвижно. Не шумела, не ругалась; лишь чуть слышно бормотала что-то себе под нос. Правда, если взглянешь ей в глаза, начинает пробирать до костей ледяной арктический холод… но кто ж тебя заставляет это делать? Зато если поздороваться, обязательно кивнёт и что-нибудь пробормочет.
— Доброе утро, Клавдия Сергеевна! — поздоровался я, быстро сбегая вниз по ступенькам.
— …порог перешагнуть — легко, не заметишь, — проскрипела бабка, медленно разворачиваясь ко мне всем корпусом.
Чего?! Я аж застыл на месте от удивления. Баба Клава шевельнулась? За все те девять месяцев, что призрак тут стоит, он разве что слегка кивал головой. Она ещё ни разу не поворачивалась с тех пор, как умерла!
— …тьма нависнет, окутает, — продолжала старуха. — От тьмы не убежишь, не спрячешься…
— К-клавдия Сергеевна! — опешил я, отступая на шаг назад. — Кончайте пугать!
— …кровь поможет, кровь защитит, — не обращая внимания на мои слова, но глядя мне прямо в глаза, баба Клава всё говорила и говорила. — Но не просто так. Знать надо…
Цепенея от неживого холода, я наблюдал за тем, как она протягивает руку к окну. Призрачный