За горизонт - Сергей Анатольевич Панченко
Были попытки вырастить плодовые деревья из семян, взятых из хранилища Судного дня, но они не увенчались успехом. Климат Новой Земли плохо подходил для растений, не приспособленных для такого климата. Пророщенные из семян черенки обычно погибали из-за намокания под снегом, либо заражались болезнями, а те, что сумели перенести зимовку, могли замереть в росте летом под слабыми лучами низкого полярного солнца. Зато представители дикой природы удивили своей приспособляемостью. Непонятно откуда взявшаяся морошка, обнаруженная недавно на склоне одного из оврагов, была огорожена и взята под охрану, дабы не затоптать её. Первые ягоды и отростки рассадили по округе во всех местах, схожих с тем, где её нашли.
Матвею пошёл четвёртый десяток. Он до сих пор не был женат, потому и оказывался в первых рядах тех, кому приходилось рисковать собой ради обеспечения посёлка продовольствием. Всё женщины в посёлке были либо значительно старше его, либо были ещё детьми. Из ровесников – только сестра Катька, нарожавшая четверых племянников. Всего на десять лет старше него самого была Джейн, но она замуж не собиралась. Как ни давили на неё, взывая к совести, космонавтка так и не смогла связать себя узами ни с одним мужчиной. Матвей тоже пытался ухлёстывать за ней, но ничего кроме тёплых разговоров по душам у них не случилось. Джейн хранила верность Игорю Кружалину, а после её откровения о них любой намёк на отношения получался пошлым.
Зато её дочь Анна выросла настоящей оторвой. В ней, как в гибриде первого поколения, полученном от двух различных «сортов», случилось явление гетерозиса. Анна выглядела гораздо старше своих четырнадцати лет. От родителей ей достались смелость, любознательность и неуёмность, яркая славянская внешность и американская раскованность. Она была немного старше своего поколения, а потому верховодила всеми детьми, её авторитет среди них был беспрекословный. За это её и назначили заведующей детским садом. Пока взрослым приходилось работать, она присматривала за детьми, обучая их грамоте, навыкам работы и всему, что умела сама. В рабочее время Анна не позволяла себе ничего противоправного, но стоило случиться выходному, как она тут же попадала в разные истории. Однажды её чуть не унесло в море на самодельном плоту из трёх досок, которые она прятала под камнями. В другой раз она забралась в трясину, пытаясь поймать лягушонка, и её едва успели вытянуть оттуда. Зимой, когда велика вероятность не заметить белого медведя, она одна пошла на скалы и чуть не стала добычей опасного хищника. Каждый такой случай добавлял Джейн седых волос.
Из-за смешения языков подрастающее поколение разговаривало на странном наречии. Даже используя для обучения книги на русском языке, дети разговаривали на таком диком сочетании русского, испанского и английского, что Матвей не всегда их понимал. Его племянники, выросшие у родителей, разговаривающих на чистом русском, говорили так, как им было удобно общаться в своей среде. Капраз Татарчук относился к этому с пониманием, считая, что подобное смешение способно обогатить культуру небольшой общины выживших людей.
Прошлой весной, когда рыба точно так же ушла на север, на её добычу отправился Егор, отец Матвея, вместе с отрядом в пять человек. Использовали они спасательную шлюпку, добытую с затонувшего корабля. Вторая шлюпка тянулась на прицепе. В неё планировалось загружать пойманную рыбу. Шли вдоль берега, и когда наступила ночь, выбрались на него, чтобы заночевать в палатке. По ночам весной было промозгло, в особенности на открытой воде. Как назло, часовой уснул и на лагерь напал голодный медведь. Он одним ударом разорвал грудину незадачливому часовому. Отец Матвея пришёл в себя раньше всех и кинулся с факелом отгонять медведя, но и ему досталось. Хищник вцепился в предплечье, и если бы не воткнутый ему в морду горящий факел, то он так и откусил бы ему руку.
Рана оказалась страшной. Плоть была содрана с кости, сухожилия разорваны. Рыбалка была сорвана. Пришлось возвращаться с одним покойником и одним еле живым человеком. Егора отходили, но рука осталась бездействующей, не гнущейся в локте. Состояние физической неполноценности оказалось для него очень чувствительным. Егор на всю зиму замкнулся в себе, чем злил Тамару, нуждающуюся хоть в какой-нибудь помощи. Но к весне отец Матвея нашёл в себе силы выйти из затянувшейся депрессии. Он воспрял духом после совета одного из бывших подводников заняться ведением хроник текущей жизни посёлка, а также исторических моментов, включая события, предшествующие объединению всех жителей. С этого момента началась документироваться историческая летопись народа, обживающего южный остров архипелага Новая Земля.
Климат становился мягче. Цветущие травы отбирали себе всё больше жизненного пространства у типичных растений этого пояса. Лекарств с подводной лодки не осталось, и Григорович, как человек, несущий ответственность за здоровье общины, взялся изучать лечебные свойства трав. Он завёл гербарий, в который собирал все растения в разных фазах роста: до цветения, во время цветения и после, а также их корни. Напротив каждого образца была сделана запись о свойствах, выявленных в процессе употребления отвара из каждого растения в каждой фазе.
По большей части растения не имели никакого выраженного лечебного эффекта. Дважды Григорович чуть не дал дуба, отравившись отваром. Ему пришлось сделать пометку напротив ядовитых трав о том, что данная концентрация может быть опасной, и стоит попробовать ещё раз, уменьшив её в десять раз. Явный эффект был отмечен у травы с мелкими синими цветочками, собранными в плотное соцветие. Отвар их оказался горьким, как хина, и впоследствии вызвал у Григоровича трёхдневный запор и загустевание крови, выражающееся в быстром затекании конечностей. Это средство было рекомендовано от поноса и кровотечений. Также он нашёл траву с отхаркивающим свойством, что было весьма кстати; влажный холодный климат вызывал частые простуды.
Ещё Григорович разработал обеззараживающий впитывающий пластырь и поставил его производство на поток. Оказалось, что высушенные и спрессованные
