Вилка Еретика (СИ) - Роман Шмыков
В зудящей обиде спешно оделся, предварительно вытершись специальными полотенцами у входа, и выскочил в коридор. Еле удерживаю слёзы под плотно сомкнутыми веками. Что я сделал сегодня не так? Как обычно был нежен и ласков, а она откровенно вредничала всё время, словно ей не нравилось, словно я самый мерзкий человек на планете. Будто она не принимает мне подобных по десять штук за Отсчёт…
По длинному узкому проходу выбрался к кассе. Мой давний знакомый, Хоп, как обычно дежурил в вечерние смены, еле дотягивающий до их конца. Задремал, работяга, аж храп поднял на половину борделя. Я сначала приготовил деньги, — наличность, как в совсем позабытые времена на Земле, — затем стуком в стекло разбудил Хопа.
— Здравия тебе. Вот, держи за час. — Проверив электронный остаток на НОТ-СОУ-СМАРТ, я просунул смятые купюры в узкую щель между мной и кассиром. Удобно, что он же являлся и главным сутенёром. От него можно лично узнать все подробности о местных Анухе, чтоб точно получить лучший на Плутоне оргазм с гусеницей.
— Здравия, Нис. Как всё прошло?
— Сложно сказать, — я специально показательно вздохнул и пожал плечами, — Дита сегодня какая-то неотзывчивая.
— Может, это потому что ты был с Мити?
Я буквально опешил, ощутив что-то вроде предательства. Причём что с моей стороны, что со стороны Хопа.
— Почему не сказал? Я же только к Дите ездить люблю!
— Тогда ты бы сразу заметил, что это не она… — Хоп на секунду усмехнулся. Однако, заметив мой озлобленный взгляд, быстро вернул серьёзный тон. В какой-то мере даже извиняющийся, — Дита с недавнего времени не на смене.
— Что случилось?
Я прижался лбом к стеклу между нами — единственной перегородке. Иначе сдавил бы горло Хопа так сильно, что он перестал бы произносить имя моей любимой гусеницы с такой пренебрежительной интонацией.
— Я продал её…
Слов во мне не нашлось. Да, всем известно, что умелых Анухе отправляют в частные коллекции богачам Города, тем не менее я от чего-то был уверен, что мою Диту никогда не отдадут. Сладкий секрет превратился во всеобщее достояние, и теперь мерзкое чувство утраты ударило меня по животу. Я буквально согнулся пополам, удерживаясь на месте непонятно как. Опёрся о стекло, Хоп даже с места подскочил.
— Нис… я прошу тебя… по старой дружбе… — его жалкий голос отлично доходил до меня, и я жалел, что имею прекрасный слух, который когда-то помогал при службе в Пурпурной армии. — Иди домой, пожалуйста. Тебе нужно отдохнуть. Как там кстати поживает…?
Я не дал ему договорить. Он хотел спросить о Пим, но я ни в коем виде не хотел вспоминать о ней до прихода домой. Хоп сел обратно, стул под ним даже скрипнул, приняв на себя тяжёлое тело лысеющего толстяка. Сейчас он словно стал более отвратительным, и другом его сложно назвать. Мерзко, таким не место среди моего ближайшего круга общения. Тем более именно этот человек продал мою любимую Анухе, чтоб набить себе карман. Я молча махнул рукой в сторону Хопа и поспешил выйти на улицу, ощущая, что эффект Экса покидает меня. Как и тепло, что подарили последние минуты в этом борделе. Не хочу больше сюда возвращаться, смысла отныне в этом буквально нет никакого.
Город под полимерным Тетром постепенно затихал. Дневная смена закончилась несколько часов назад, а ночная наступит нескоро, пусть и Солнце в самом разгаре. В летний период вращения Плутона верхушка власти решила, что рабочее время можно сократить, вот только при этом повысить интенсивность каждой минуты. Да, по воле Совета у меня больше свободного времени, а какой в этом толк, если я без ног возвращаюсь домой, и всё, на что у меня есть силы, это на скорую руку поесть да свалиться спать перед экраном, который запрещено выключать даже в ночное время? И каждые полчаса обязательные лекции о силе Троебожия. Тошнит уже от этих фанатиков. Стыдно признаться пред предками с Марса и Венеры, что в наш 4516 год от рождества Христова власть удерживается на две трети религиозными деятелями. Их голоса важнее, и слово обычного Горожанина куда слабее по сравнению с их словом. Думать хотя бы не запретили, и на том спасибо.
Я медленно вышагивал подальше от борделя по пути к центру Города. Там мой любимый бар, спрятанный в подвале под одним из самых высоких небоскрёбов. Хочу выпить, чтоб выбить из ушей свои же настырные мысли. И вспоминать смешно, что люди терраформировали столь далёкую от звезды планету, но отдали все лавры несуществующим богам, якобы те благословенно позволили сотворить подобное, а наша заслуга лишь в том, что нам удалось попросту дожить до этого момента.
Одновременно с этим до боли обидно, что нет тихого места ни в одном из пяти Городов на Плутоне. Везде эти баннеры, электронные щиты размером со здание. Бесконечный поток религиозной пропаганды. Как бы ты ни хотел, но не забудешь три заповеди. Сформулированы они при первой высадке на фиолетовой планете, тогда ещё бывшей оранжевым неприветливым шаром, намного меньшим по сравнению с первым домом людей в этой системе. И тесно как-то даже, хотя население куда реже прежнего. Нас словно выгоняют отсюда, хотят изжить нас, выставить как вредителей, лишь бы мы все передохли как насекомые других планет, не заслужившие сделать и малейший вдох.
Центр ближе — баннеров всё больше. Их невозможно игнорировать, слишком яркие, слишком огромные. Такие громкие, хоть уши затыкай, но всё равно услышишь. А я не могу не слышать, так что каждая проповедь со стороны Совета и его религиозной ветви превращается в откровенную физическую пытку.
«Троебожие — единственный объект поклонения, и ни одно другое существо не может быть предметом столь сильного восхищения. Помни своих создателей и своих стражей. Помни Троебожие»
Самая глупая заповедь, и почему-то первая. Встречает меня потоком отвращения, аж мурашки по спине. Я ускорил шаг.
«Поклоняться Троебожию и проводить обряд Верности — важная обязанность каждого Гражданина. Держи мысли в чистоте, а поступки — в верности Городу и его правлению»
Да, помню. Иначе тебе присуждается постыдное клеймо Еретика. С ним невозможно найти достойную работу, не на что будет обеспечивать семью как итог. Никакой государственной службы, и даже самый верный воин Пурпурной армии может вмиг превратиться в изгоя, не вовремя решивший открыть рот против непоколебимой власти и авторитета Троебожия. Твой голос лишается полноценной силы при выборе новых членов Совета. Лишь десять Еретиков составляют один цельный голос стандартного Гражданина. Таких отщепенцев, практически бесполезных для Города, выгоняют или насильно, или
