Адмирал Империи 3 [СИ] - Дмитрий Николаевич Коровников
Я запомнил слова крестного о Белове: «этот командир не знает, что такое субординация, но это мелочь, в сравнении с тем, на что он способен в бою»… Поэтому, когда я услышал, что Кондратий Белов будет рядом с Самсоновым, мне стало легче. Теперь возле командующего находится человек, который если увидит ошибку, то тут же скажет о ней, и плевал он на то, кто стоит напротив, хоть сам государь-император. Мне очень нравился этот адмирал, хотя близко мы не были знакомы, встречаясь лишь несколько раз на общих совещаниях…
К чему это я говорю. Конечно, не только у Таси голова была забита мыслями о том, как сложится судьба нашего флота и всей этой войны, лишь просто хотел, чтобы она хоть ненадолго отвлеклась и больше улыбалась. Кстати улыбка ее действительно стала редкостью…
— Не могу прийти в себя после уничтожения «Седель-Бахра» и всего его экипажа, — призналась она мне на это. — Я все понимаю, и для чего это нужно было сделать, и вот перед глазами только что погибли наши корабли… Но все равно стоят в ушах крики тех несчастных, которых я сожгла плазмой своих орудий…
— Скоро привыкнешь, — коротко ответил я, решив, что не буду придумывать успокоительные речи, а сразу поставлю ее перед реальностью.
— Не привыкну, — мотнула княжна головой.
— Привыкнешь…
— Нет…
— Не спорь, мне лучше знать…
— Ты говоришь, как мой отец, — недовольно поморщилась Тася. — Он тоже любит выдать эдакое бездоказательное, сославшись на мой возраст и отсутствие опыта…
— Он просто больше знает, чем ты.
— Ой, хватит! — воскликнула девушка. — Как снова домой попала…
— Давай мириться, предлагаю сегодня в честь моего возвращения из мест лишения свободы, а также победы российского флота мы не говорим и не думаем о ближайшем будущем, — сказал я, приобнимая мою подружку. — А с завтрашнего утра начинаем усердно думать, о том, как уничтожить страшных американцев и противных османов. Договорились?
— Договорились, — Тася хлопнула ладонью по моей ладони. — Но не обмани…
— Когда такое было?
— Да, постоянно…
В это время в медицинский отсек с криками и шумом ворвалась целая орава моих товарищей и знакомых, узнавших, что я на корабле и пришедших справиться о моем здоровье.
— Нет, шеф, я прибью «стекляшку»! — воскликнула Наэма, когда увидела меня. — Со слов этой куклы вы лежите практически при смерти, а на самом деле у вас только мордашка помята. Мы то уже на венок складывались, а тут все отлично… Ну я устрою Алексе!
— Во-первых, здравствуй Наэма, — начал я, пытаясь сделать строгое лицо. — Я, конечно, растроган заботой обо мне, но куда, черт возьми, делась субординация!
Однако мои приятели меня сразу раскусили и кинулись обниматься. Ладно бы только Белло и Гинце, сам великан Дорохов тоже полез с объятиями, чуть меня не задушив при этом. А впереди всех летела целоваться маленькая рыженькая Варя Волынец. Я поплыл от такой милоты, как приятно и даже немного неожиданно было видеть искренние теплые чувства по отношению к себе.
— Меня не было всего несколько суток, — изумился я, пытаясь выбраться из-под завалов друзей. — Когда вы успели соскучиться? Лично я о вас вообще в это время не вспоминал…
— Неправда, неправда, вспоминал! — закричала Варя, пытаясь меня поцеловать, а я в шутку сопротивлялся этому.
Я был очень рад, что девочка не замкнулась в себе после того, что произошло с ее родителями, детский разум иногда способен невероятно быстро восстанавливаться, несмотря на любые пережитые кошмары. От замкнутости и нелюдимости Вари не осталось и следа, а значит, с ней все будет хорошо.
— Оч-ч-чень рад видеть вас, госс-споддин адмирал, — выдавил Кузьма Кузьмич, пытаясь изобразить на своем полуметаллическом лице подобие улыбки.
Гинце верный себе, пожал мне руку и скромно отошел в сторону о чем-то перекинувшиь парой фраз с Таисией.
— Я тоже рад всех вас видеть, — ответил я. — Но главной радостью для меня явилось то, что наш «Одинокий» выжил и выстоял в этом аду, а значит, еще повоюем.
— Ох, повоюем, — хлопнула в ладоши Наэма, которая казалась веселей и заряженней всех остальных вместе взятых.
— Видно что отвела ты наконец свою душеньку, — улыбнулся я, майору, — и добралась до своих ненаглядных американцев…
— Дождалась, шеф, — кивнула Наэму, ее действительно в прямом смысле трясло от возбуждения. — Только чувствую, что недостаточно. Всего четверых удалось отослать к праотцам…
— Не н-надо, при реб-бенке, — попросил Дорохов.
— Оставь нянька, — бросила майор, — девченка видела крови больше, чем ты за все свои абордажи… Ничего с ней не случиться…
— Теперь серьезно, — остановил я назревающий конфликт двух своих офицеров. — Во-первых, майор, если я правильно понял, в космических боях вы делаете упор на истребление живой силы, так?
— А как иначе? — пожала плечами Наэма. — В ад им проклятым и дорога…
— Вот поэтому, если я еще раз услышу или увижу, что вы акцентируете свои действия на убийстве американских пилотов, а не на победе в схватке, выгоню с крейсера, — я умел быстро переходить из одного состояния в другое.
Перед Белло в одно мгновение уже находился не ее друг и товарищ, а строгий командир, который может так спросить за грехи, что век не отмолишься. Я понимал, что Наэма горит ненавистью и желанием убийства в отношении «янки», но позволять упиваться этим чувством в укор выполнению задачи я ей позволить не мог. Так, забывшись и наслаждаясь местью можно проиграть бой и послать на гибель всю эскадрилью…
— Сколько у нас осталось на борту МиГов и сколько пилотов? — задал я вопрос майору, не давая времени на защиту. — Чувствую, что не много…
— Пять машин на ходу, — нехотя призналась Белло, — что касаемо «соколов», то минус три номера из состава эскадрильи…
— Что и следовало ожидать, — кивнул я. — Поэтому игры в возмездие с этого момента прекратить немедленно!
— Господин контр-адмирал, — Наэма сначала посмотрела на Таисию, ища поддержки у своей новой подруги, — я никогда не ставила свои интересы выше задач, которые должна выполнить эскадрилья!
Все окружающие видели как, несмотря на смуглый цвет кожи, ее лицо покраснело от моих обвинений. Сейчас Белло стало не по себе — командир обвинял ее в непрофессионализме, а это было страшной обидой для этой боевой дамочки.
— Если вы имеете претензии ко мне, как к командиру палубников, так и скажите, — продолжала майор, уже не способная остановиться и чуть не плача. — Но не нужно меня обвинять в том, чего нет и быть не может! Вы думаете, я ради мести забуду, что рядом со мной находятся другие пилоты⁈ Машин действительно крайне мало осталось на «Одиноком», но мы же не сидели все это время в тылу, а сражались с превосходящими силами врага, от этого и потери в личном составе! А не потому, что мои «соколы» сражаются отдельно, а я гоняюсь в это время за «янки» в желании их убить!
— Ты сказала, что отправила на тот свет четырех американских пилотов? — задал я ей вопрос.
— Да…
— Хорошо, а сколько F-4 ты уничтожила во время последнего боестолкновения?
— Ну, соответственно те же четыре машины, — пожала плечами Белло.
— Сколько из этих пилотов успели катапультироваться из своих погибающих истребителей? — продолжал я.
— Все успели это сделать…
— Из этого следует, что ты, уничтожив истребитель, потратила ценное время на то, чтобы не атаковать следующего, а остаться в данных координатах, развернуться, найти на сканерах и уничтожить спасательную капсулу с пилотом, — заключил я. — Что это, как не месть и упоение этой местью в самый разгар боя⁈ Так должны поступать командиры эскадрилий? Они должны наплевав на продолжающееся сражение, гоняться и истреблять спасательные капсулы, в то время как остальные пилоты ведут неравный бой⁈ Я уже молчу о том, что само это действие, когда ты расстреливаешь беззащитных людей, даже если они являются твоими врагами, отвратительно…
С последней фразой я погорячился, увидев, как взгляд Таисии потух после этих слов, видимо княжна вспомнила свой недавний случай с уничтожением «Седель-Бахра». Обе мои боевые подруги стояли сейчас молча и насупившись, контр-адмирал Васильков явно был для них в данный момент не ценней тех самых американцев и османов. Но если уж поднял такой разговор, то надо идти до конца, нечего потакать «капризам» некоторых членов экипажа, от этого зависит очень многое…
— В общем, повторюсь, чтобы я больше не наблюдал подобного, — заключил я. — Никаких убийств, мести или чего-либо в этом духе, что бы могло ослабить эскадрилью. Наэма, ты отличный пилот и командир, оставайся такой
