Хронос. Ледяной поход (СИ) - Дмитрий Алексеевич Митюшин
Черноморцы пулемётными лентами не перепоясаны, у боцманмата лишь «маузер» в деревянной кобуре, как у Гришки, у Максутова — странный карабин. Позже «черноморец» пояснил, что это австрийский «манлихер». «Манлихеров» энтих Кучеренко отродясь не видывал. У двух остальных — трёхлинейки.
В доме на Малковом Григорий облюбовал дворницкую — девок таскать. Некоторые и сами не прочь. Но всё не то.
А вот на днях прошла тут одна. Красотуля! Потом обратно — под руку с каким-то хлюпиком. Хлюпик, судя по всему, из министерства.
Запал Гришка на девку. Хороша, зараза! Молоденькая, ладненькая. Васька, докер с Петроградского порта, сказал, будто это сама княжна Голицына. «Что ж, тем лучше, — решил „десятник“. — Помещики и фабриканты простых девок портят? Портят. Почему ж мне, простому человеку, не попортить девок эксплуататоров? То-то же. Эх, узнать бы, где живёт»…
Два дня спустя настроение было особо поганое. Уже стемнело, «десятник» сидел у костра. Тут глядь, знакомая фигура из министерства топает.
— Ну-ка пошли, потолкуем, — кивнул он Пашке и Остапу, сослуживцам с «Рюрика», показав глазами на хахаля княжны.
Подкатили, стопорнули. Испугался хлюпик, но виду не подаёт. Руки в карманах. Что там у него, интересно? Они к нему со всем почтением, а он грубить начал, какую-то ахинею понёс. Но когда оскорбил товарища Ленина… Кучеренко схватился за кобуру. Гришке, в общем-то, на Ленина и прочих плевать. Но марку красногвардейца держать надо. Ярость была неподдельной. Не из-за Ленина, знамо дело, из-за девки.
Тут что-то острое впилось сзади в шею. Гришка схватился за ужаленное место. Силы моментально испарились, навалилась апатия.
— Да ладно, Гриш, оставь его! — раздался голос гвардейца, Прилуцкого. — Контуженный, что с него взять.
«Десятник» обернулся. Странная четвёрка зачем-то отошла от пикета саженей на десять.
«И верно, ну его к Антихристу, буржуя этого!» — решил Гришка и молча отвалил…
Больше Кучеренко к хлюпику не приставал. Повода не было. Вот если б девку ту ещё раз увидеть…
У Григория отпала челюсть. Он протёр глаза. Нет, не привиделось. Она! По тротуару, цокая каблучками, спешит та самая краля. Княжна. Вот это фарт!
На девке чёрные пальто и шляпка.
«К хлюпику своему топает, не иначе», — подумал Гришка и, заливисто свистнув, прокричал:
— Эй, барышня!
Краля обернулась, но останавливаться не стала.
— Давай к нам! У костра согреешься! Компания у нас весёлая!
Княжна ускорила шаг.
— Зря! — проорал вдогонку «десятник».
«Вот так, значится! — подумал раздираемый ревностью и завистью Гришка. — Ладно».
План созрел быстро: кралю — в дворницкую, хлюпику — по сопатке. Будет трепыхаться — пристрелить и вся недолга. Деваться им некуда. Мимо пикета всё равно пойдут.
Легонько пихнул сослуживцев с «Рюрика» и показал глазами на девку. Те понимающе кивнули. Пашка направился в дворницкую.
Мимо прокатил грузовик, битком набитый солдатами и рабочими с красным повязками на рукавах.
Григорий обернулся. На него в упор глядит Прилуцкий. «Черноморец» медленно покачал головой. Кучеренко сплюнул под ноги.
2. Программер Тоха
(Формально — ООО «Либерсофт»
Фактически — МПС Российской Республики)
Вечер 16 (29) октября 1917 г.
МПС Российской Республики
г. Петроград
«…письмоводитель 3-ей канцелярiи У. К. Ж. Д. М. П. С. Россiйской республики губернскiй секретарь А. Д. Воронцовъ» подписал докладную Тоха и, обмакнув перо в чернильницу, вывел дату «16 октября 1917 г.».
Очередной состав застрял на семьсот восемьдесят девятой версте Московско-Киево-Воронежской железной дороги. Далеко не первый случай. Драпающие с войны солдаты гроздьями висят на вагонах, сталкивают друг друга с крыш. Мест на всех не хватает. Бегущие разбирают пути, чтоб вынудить взять их на поезд, избивают и даже убивают начальников станций…
Через неделю после прибытия в Петроград, двадцать первого июля по старому стилю, Тоха утроился письмоводителем в Управление казённых железных дорог Министерства путей сообщения. Василий Фёдорович Голицын посодействовал. По его же протекции программеру присвоили чин губернского секретаря.
Служба, в общем-то, непыльная — получать донесения о прохождении составов по Московско-Киево-Воронежской железной дороге и готовить справку столоначальнику, надворному советнику(3) Архипу Семёновичу Тугушеву.
* * *
(3) Надворный советник — гражданский чин 7-го класса в Табели о рангах в Российской империи. Соответствовал чину подполковника в армии (прим. автора).
В рабочем кабинете кроме самого Тохи ещё трое. Начальник отделения, титулярный советник(4) Игнатий Игнатьевич Фостиковский — невысокого роста, сорокатрёхлетний упитанный мужчина с пышными рыжими усами и длинными бакенбардами. Когда-то голубые, навыкате глаза, поблекли, а густая, в далёкие времена юности, шевелюра исчезла с большей части головы.
* * *
(4) Титулярный советник – гражданский чин 9 класса в табеле рангах Российской империи. Соответствовал пехотному штабс-капитану, но петлица по виду похожа на капитанский погон, т. е. без звёздочек, лишь эмблема ведомства (прим. автора).
Двое — ровесники программера, как и Тоха, в чине губернского секретаря. Одного, что чуть выше попаданца, худого и чернявого зовут Александр Францович Вайсенгоф. Второй, Яков Петрович Шишко, блондин, ростом с Тоху, с нахальными голубыми глазами и чуть заметным брюшком.
Каждому работнику полагается свой стол. У начальника отделения, естественно, самый большой. Вдобавок, Игнатий Игнатьевич — счастливый обладатель телефона. Древний аппарат «Сименс и Гальске» с индукционной ручкой и без номеронабирателя горделиво возвышается на столе титулярного советника. Чтоб позвонить, нужно поднять трубку, крутануть рукоятку и сообщить девчонке, пардон, барышне-оператору, с кем соединить. Но… лишь в пределах здания. Телефоны с выходом в «город» положены лишь столоначальникам и выше.
Программеру пришлось вызубрить табель о рангах рухнувшей империи и если с военными чинами худо-бедно освоился ещё в Галиции (Роман научил), в гражданских поначалу путался. На первый взгляд — ничего сложного. Вот у него самого на петлицах по две звёздочки вдоль зелёного просвета, что соответствует армейскому подпоручику, у которого те же две звёздочки, но на погонах. У Тугушева на петлицах три звезды и два просвета. Аналогично, только на погонах, у армейского «подпола». Да, всё просто. Вот только названия… асессоры, регистраторы, советники. Взрыв мозга.
Тохе назначили месячное жалование в тридцать пять рублей. В сентябре увеличили до пятидесяти, в октябре обещают ещё увеличить, но рост зарплаты не поспевает за ростом цен. Прошлую получку выдали странно: десять рублей царскими деньгами, сорок — «керенками».
Питерцы уже привыкли расплачиваться этими фантиками, а также различными казначейскими обязательствами, коих развелось немеряно. Имперские же деньги обыватели предпочитают копить. Неужели надеются, что вернётся старая власть?
Наивные…
В спокойные июльские и августовские дни Тоха щеголял по Питеру уже в новой, чёрной форме МПС. Но… военная нравится больше. К армейскому мундиру можно и шашку прицепить, и кобуру со стволом, а к этому — нет.
Странно, но программеру понравилось носить форму. В «армейке» её терпеть не мог.
В середине августа, с началом корниловского похода на Петроград, на улицах снова появилась Красная гвардия. По слухам, Керенский просто испугался, что Корнилов сместит его и станет единоличным диктатором. Человеческий фактор, фигли!
В итоге Керенский выпустил из тюрем большевиков. Те, не будь идиотами, тут же направили агитаторов в наступающие на Питер части. И всё. Эпик фэйл. Войска до Петрограда не дошли. Корнилов арестован.
А Тоха всё голову ломал: «Как так? В июле Временное правительство загнало большевиков, образно выражаясь, под „шконку“, народ возненавидел Ленина и его кодлу, считая германскими шпионами, и тут на тебе! Через три месяца революция».
Всё оказалось просто, как два пальца об асфальт. Предал Керенский генерала. На работе так многие считают. Тоха вспомнил, как в двадцатых числах августа его вызвал к себе
