#Бояръ-аниме. Угроза мирового масштаба - Эл Лекс
Я открыл глаза, посмотрел на руку, пошевелил пальцами. Как бы хотелось, чтобы в ладони снова появилась рукоять из пропитанной смолой древесины с ромбической насечкой…
— Марк? — Мужчина перестал строчить в блокноте и уставился на меня. — Марк, вы меня слышите?
Я не сразу понял, что он обращается ко мне — мысли все еще были заняты кинжалом.
Быстро оглядевшись и убедившись, что вокруг никого нет — даже могильщик уполз — я повернулся к незнакомцу и кивнул:
— Слышу.
— Ага. — Он тут же что-то добавил в блокнот. — Марк, вы… уж простите за глупый вопрос… но как вы себя чувствуете?
— Прекрасно чувствую, — не кривя душой, ответил я. — А что такое?
— Ну просто вы… как бы это помягче выразиться… — Мужчина нервно покрутил в пальцах карандаш.
— Должен быть мертв? — хмыкнул я. — Ну да, что есть, то есть. Судя по тому, что мы на похоронах, то так оно и должно быть.
— Тогда, быть может, вы объясните?.. — Он так выразительно поднял брови, что они взлетели над очками.
— Увы, нет, — вздохнул я. — Боюсь, что ничего вам объяснить не смогу. Видите ли, я совершенно ничего не помню.
— Как? Совсем ничего? — Мужчина сделал еще несколько пометок. — А то, что вы сейчас… ну… с лопатой сделали — это что?
— Вы о чем? Смотрю, на меня псих с лопатой бежит, вот я и поднял руки, чтобы защититься, а он раз — и промазал. Ну я и врезал ему ногой, чтобы больше не размахивал оглоблей, а он возьми да упади. Еще лопату свою на меня оставил.
— А вот эта стойка? — Мужчина присел, изображая меня.
— Какая стойка? — я картинно поднял брови. — А, так она ж тяжелая! Я просто не ожидал, вот и присел.
— Хм, действительно… — пробормотал он, снова делая пометки. — Значит, вы ничего не помните? Свою смерть… Нет? Имя хотя бы помните?
— Марк, — я улыбнулся. — Вы же только что сказали.
Не говорить же ему, что на самом деле мое имя — Клигор Свергающий. Не поймет. Может, даже настолько не поймет, что свалит следом за остальными, решив, что я чокнутый.
А он мне был ещё нужен.
Это, конечно, не самый удачный источник информации о новом мире, но всё же лучше, чем ничего.
Мужчина почесал нос кончиком карандаша.
— Значит, больше ничего не помните? Впрочем, при условии смерти мозга это, конечно, совершенно неудивительно… Хотя что там мозг… Марк, вы не могли бы… хм… расстегнуть пиджак?
— Это еще зачем? — удивился я.
Не напрягся, конечно — чего мне стесняться? Но непонятно стало, зачем такое понадобилось взрослому мужику… Может, он того, по мальчикам, да молодым? Лучше бы нет, а то я ему этой же лопатой популярно объясню, в чем он не прав.
— Просто вы… как бы это сказать… должны быть сейчас разрезаны от паха до горла. — Мужчина чиркнул карандашом себя по линии пуговиц на пальто. — Аутопсия, то есть вскрытие, понимаете ли, все дела…
Какие интересные вещи говорит этот незнакомец.
Вскрытым я себя совершенно не чувствовал, хотя на своем веку успел познать и такое, поэтому перевел взгляд на свой пиджак, расстегнул две пуговицы и распахнул его, не ожидая никакой подставы.
А вот мужчина, кажется, ожидал, поскольку с каждой расстегнутой пуговицей он все дальше и дальше подавался вперед, будто тигр, подкрадывающийся к добыче.
Но, как я и думал, мое тело было полностью целым, хотя посередине, по линии грудины, едва-едва виднелось легкое раздражение кожи, как будто там щелкнули туго натянутой резинкой.
Но мужчине с расстояния нескольких метров этого явно было не видно, поэтому он увлеченно сделал сразу с десяток пометок в блокноте, а потом снова обратился ко мне:
— Как я понимаю, Марк, меня вы тоже не помните?
Я развел руками, вложив в этот жест максимум эмоций.
— Меня зовут Виктор Громов, я — ваш врач… Ну, вернее будет сказать, я человек, который констатировал вашу смерть, проводил вскрытие, и все такое. Так что не подумайте плохого, мой интерес к вам сугубо медицинский… и уж само собой я не считаю вас ожившим мертвецом или кем-то вроде того!..
— А кем же вы меня считаете? — Я внимательно посмотрел на него, хоть глаза и застилали текущие со лба струи воды.
— Неким медицинским курьезом. — Мужчина цокнул языком. — И мне, конечно же, было бы крайне интересно в нем разобраться… С вашего позволения, конечно.
— И как же вы собираетесь это провернуть? — Я поднял руку и постучал согнутым пальцем себя по лбу. — Вы забыли? Моя память того… я всё забыл…
— Как раз это и может нам помочь! — Громов щелкнул пальцами. — В моей больнице, как и в любой другой, есть нейронный интерфейс Информатория, и, возможно, он сможет вам помочь. Если вы ничего не помните, даже информацию об окружающем мире, то мы попробуем восстановить, или вернее будет сказать, загрузить эту информацию с помощью Информатория. Это поможет вам восстановить и собственные воспоминания тоже. Даже если и не поможет, все равно это будет уникальный случай, это же на статью тянет… Нет, даже на премию! Полное лишение воспоминаний из-за физической смерти мозга…
Последние фразы он уже пробубнил себе под нос, яростно черкая карандашом в блокноте, но я все равно его расслышал.
Вот он, мой шанс!
У Громова есть что-то, что может дать мне всю необходимую информацию об этом мире. Совершенно неизвестном и незнакомом мне мире. И это — практически идеальный первый шаг на пути поиска моего кинжала.
Лучше и быть не может, ведь, зная этот мир, я без труда смогу определить вероятные места нахождения своего оружия — столь мощный артефакт даже в другом мире не может остаться незамеченным.
— Согласен. — Я кивнул. — Попробуем восстановить мне память, но что взамен?
— Взамен? — Громов посмотрел на меня поверх своих очков и так глупо моргнул, будто уже забыл о моем существовании. — Взамен чего?
— Взамен вашей помощи.
— Взамен? А почему что-то должно быть взамен? А, я понял!.. Нет, вы неверно меня истолковали — это не сделка, это мое предложение помощи! А если вы о том, получу ли я какую-то выгоду с этого… Скажем так, боюсь, вы ее вряд ли поймете, а если и поймете — то не оцените.
Ну да, статьи, премии, куда уж мне это понять.
Впрочем, даже хорошо, что Громов оказался фанатиком медицины и науки. Мне это точно на руку.
— Хорошо, будь по-вашему. — я снова кивнул. — Готов отправляться.
— Вы точно хорошо себя чувствуете? — снова осторожно поинтересовался Громов, но я посмотрел на него так, что, кажется, у него и вопросы все отпали. — Хорошо-хорошо, тогда идемте скорее, пока вы окончательно не промокли!
Он развернулся, взмахнув длинными полами черного пальто, и широким шагом устремился прочь от моей несостоявшейся могилы.
А я, прежде чем пойти следом, сделал еще одну вещь, которую собирался сделать сразу после того, как призвал к себе кинжал.
Согнул безымянный и средний пальцы, вдавил ногти в ладонь и представил, как из них вырастают голубые иглы, как они соприкасаются с мановодами, прокалывают их и начинают вздрагивать в такт толчкам потоков маны в моем организме.
Но ничего не произошло.
Я не почувствовал маны.
Тут же повторил на другой руке — и опять ничего! Значит, мне не показалось. Значит, ощущение, что я чего-то лишился, преследовавшее меня с того самого момента, как я пришел в себя, не было наваждением.
Помимо кинжала я потерял еще и магию…
Глава 2
— Прошу в машину.
Доктор распахнул передо мной одну из дверей железного агрегата на четырех маленьких колесах.
Внутри стояли кресла, а значит это что-то вроде кареты, только без лошадей.
«Машина»…
Надо запомнить.
Я сел в неожиданно мягкое кожаное кресло, в стыках швов тут же появились крошечные лужицы натекшей с меня воды — как-никак я был насквозь мокрый.
Может, меня это и не волновало, и не беспокоило, поскольку было сущей мелочью, особенно на фоне всего остального, но самого факта промокания это не отменяло.
Впрочем, дискомфорт длился не очень долго — сев на соседнее кресло, доктор чем-то пощелкал, что-то покрутил, и буквально через несколько секунд я почувствовал, как сиденье под задницей нагревается, а по ногам начинает приятно дуть теплым ветром.
А неплохо.
Сам доктор снял пальто и шляпу, прежде чем сесть на свое место, и остался абсолютно сухим — видимо, они отлично его защищали, в отличие
