Алекс Багенге: Террор оружейников - Филип Гэр
Да и мотоциклы у патрульных были специальные — небольшие, скоростные и маневренные. В отличие от его левиафана, где колёса доходили Алексу до пояса.
Он сел на широкое мягкое седло и щёлкнул тумблером подачи питания. Зажглась приборная панель. Мягко повернув ручку подачи энергии, он медленно и аккуратно выехал на улицу и подкатил к ближайшему телефону-автомату, где сделал несколько звонков. Затем вновь оседлал мотоцикл и направился по шоссе в квартал Аро. Тот граничил с кварталом Лахотэ. В отличие от Лахотэ, где в процентном соотношении между видами тери доминировали лисы, в квартале Аро большее смещение наблюдалось в сторону Мэйтата.
Енотов Алекс тоже не любил. В некоторых мирах даже ел. Возможно, ел их и здесь, в Эйоланде, просто не помнил.
Дорожное движение в Эйоланде всё ещё оставалось слабым и совсем не походило на движение в тех больших городах, где бывал Алекс. Личных машин, принадлежавших гражданам, здесь почти не имелось. Основу парка составляли муниципальные грузовики, перевозящие стройматериалы и товары социального обеспечения, пассажирские автобусы, да ведомственные машины. Мотоциклы встречались тоже редко, и принадлежали либо непосредственно жителям Эйоланда, способным их себе позволить (купить или украсть), либо патрульным Лэям.
Все миры, которые посещал Алекс, чрезвычайно разнились. В основном они абсолютно не походили друг на друга. Совершенно ничем — начиная от внешнего вида их жителей, заканчивая уровнем их технического развития и культурными императивами.
Однако существовали некие традиции или закономерности, для всех миров одинаковые.
Например, во всех мирах без исключений владельцы самоходных двухколёсных средств передвижения приветствовали себе подобных на дорогах.
Почему так, Алекс не знал. Но, пока неспешно катил по шоссе между кварталами, успел махнуть рукой двум встречным мотоциклистам и одному патрульному Лэю.
Свернув с шоссе в квартал Аро, краем глаза Алекс заметил небольшую фигурку, прижавшуюся к стене. Её обступили фигуры побольше.
Почему он затормозил, леопард так и не понял. Картины городского насилия в Эйоланде давно стали для него привычными. Он никогда не обращал на них внимания. Да и сам, наверное, вносил в них немалый вклад. И он сотни раз проезжал мимо предстоящей жестокости одних по отношению к другим.
И почему он затормозил именно в этот раз, Алекс так и не понял. Тяжёлые широкие колёса пошли юзом, и он с трудом удержался, чтобы вначале не перелететь через руль, а потом не завалиться на бок. Затем медленно развернулся и подъехал к углу каменного грязного проулка.
Тери, окружившие детёныша, на добропорядочных граждан внешне не походили. Красные кожаные куртки блестели нашивками оскаленных морд. А морды хозяев курток имели маслянистое выражение и предвкушение забавы.
Их было семеро. Пять кошачьих и две белые крысы. Заметив приближающегося к ним Алекса, они отступили от жертвы и уставились на него. Некоторые, и крысы в том числе, сунули руки в карманы.
Пока они глазели, леопард поставил мотоцикл на подножку и вытащил пистолет.
Тери отшатнулись. Никто из них не сделал попытки вытащить своё оружие.
— Пошли вон, — приказал им Алекс.
— Тебе-то какое дело? — бросил ему крупный Хатано, с отливающей черным шерстью.
Молодой, мускулистый, он глядел на Алекса с вызовом и без страха.
Остальные после его слов попятились назад. Судя по их взглядам, Алекса они узнали.
Он слез с мотоцикла, шагнул вперёд и ударил пуму рукоятью пистолета прямо в зубы. Тот попытался было закрыться, но не успел — леопард двигался слишком быстро. Второй удар пришёлся по уху, и противник Алекса упал на колени, пытаясь защитить голову лапами. Леопард ещё трижды ударил его, ощущая, как металл входит в плоть, и, с большим трудом, заставил себя остановиться.
Пума лежал на асфальте, истекая кровью.
Алекс, вымещая ярость, зарычал. Рык прокатился по каменным стенам переулка. Всё в нём требовало забить противника до смерти, вдалбливая в асфальт осколки его костей.
Он остановился не потому, что рядом находился детёныш. Его не останавливало подобное раньше, не остановило бы и сейчас. Оторвался от окровавленной пумы он только ради сохранения самоконтроля. Слишком уж горячее желание разорвать всю компанию на куски захватило его. И он осадил своё желание обратно.
— Забирайте, — для пущей убедительности он поднял ствол пистолета и мотанул им в сторону. С рукояти на асфальт полетели брызги крови.
Проводив их взглядом и пистолетом, он убрал оружие и присел напротив детеныша.
Самочка. Камо. Совсем маленькая. Из одежды на ней были надеты только грязные синие шортики.
Маленькая барсица тряслась от страха, но глядела на него с какой-то наивной надеждой. Он осторожно взял её за подбородок и внимательно вгляделся в зрачки. Кажется, наркотиками накачать её не успели.
Отпустив, он осмотрел её мех. Тот свалялся, обвис и совсем не блестел, отливая рыжими пятнами. Судя по нему, она давно уже ничего не ела.
Алекс втянул ноздрями воздух. Пахло, собственно, детёнышем — этаким молочным запахом. К нему примешивался сладковатый аромат лёгких наркотиков, оставшихся от спугнутой им шайки. А ещё — острый запах сексуального возбуждения.
Он догадался, что именно хотели сделать тери с маленькой самочкой. Слишком маленькой, для подобного. И пожалел, что не убил их.
Надо сказать Фрей, чтобы лучше следила за порядком, подумал он. А впрочем — это же Эйоланд. Чего он ещё ожидал от них?
Он обнял барсицу, прижимая её к себе. Та послушно к нему приникла. Впрочем, в её нынешнем состоянии она приникла бы к любому, кто постарался бы забрать её с улицы.
— Не бойся, малышка, — прошептал он и лизнул её в нос. Тот оказался мокрым и холодным. Он почему-то обрадовался. Потом пальцами осторожно заставил её открыть рот и взглянул на зубы и дёсны. Барсица доверчиво зажмурилась и открыла рот ещё шире.
Пасть оказалась без следов воспаления. Значит, ничего гадостного на улице и на помойке съесть не успела, заключил Алекс. На этом его медицинские познания оказались исчерпаны, и он счёл маленькую барсицу здоровой.
Сколько же ей лет? Он совсем не соображал в возрастах тери. Так, если к двенадцати годам они уже почти как взрослые по размерам, то этой лет пять, наверное.
Барсица жалобно мяукнула и дернулась. Алекс вновь прижал её к себе, успокаивающе вылизывая ей макушку и уши.
— Успокойся, малышка. Скажи, где твои родители? Я отвезу тебя к ним, если ты скажешь, где их искать. И никто тебя не тронет, я обещаю.
Интересно,
