Точка преломления - Константин Владимирович Ежов
– Ваше величество, я не чувствую своего тела, так понимаю, от анестетиков…
Договорить он мне не дал, а опять рассмеялся.
– Никто тебе обезболивающего не даёт. Просто незачем. Можно, конечно, показать, как ты выглядишь со стороны, но психологи не советовали. Поражающая способность плазара рассчитывалась так, чтобы шансов после попадания не было. У тебя нет левой части грудины. Сердца, как понимаешь, тоже. Части позвоночника. Отсутствовала кровь, но её-то просто долили. Кое-что заменили на трубки, поставили насос. Правда, фильтр пришлось добавить, вылавливать тромбы. Сам понимаешь, кровоснабжение далеко не всех частей тела смогли восстановить. Не она бы, пришлось отрезать. Руку, правда, в дело, какое ты знаешь, использовали, – начал просвещать меня император.
Воображение у меня мощное, фантазия буйная…
– Тише-тише. Пока она тебе не даст умереть. Выглядишь, конечно, непрезентабельно, но в твоём случае это не страшно. Как сам понимаешь, ты теперь её полностью, – выдал он спич, должный меня успокоить.
Как ни странно, подействовало. Хотя вопросов возникло много. Каким бы плазар не был суперпистолетом, он всё же не гранатомёт, такие повреждения нанести.
– Знаете, ваше величество, я на этот вопрос смотрю с несколько иной точки зрения, – неожиданно для себя выдал в ответ.
– С какой это? – с некоторой долей удивления в голосе поинтересовался он.
– Это она моя! – попытался сказать с максимальной твёрдостью в голосе.
– Спишем безумие твоего заявления на состояние! – заявил он уверенно.
– Я серьёзно. Тем более что она со мной согласна! – возразил на всякие инсинуации.
– Даже так? Это уже интересно. И тебя не пугает быть рядом с таким чудовищем? – с украдкой в голосе император поинтересовался у меня, что непроизвольно волосы зашевелились на затылке.
– Ваше величество, как можно так о девочке?! Вы думаете, не понимаю, что и в первый раз выжил только благодаря ей? Догадаться-то не трудно. Уж больно вовремя и к месту появлялись нужные люди.
– Так ведь та студентка, из Казани, не без её участия была казнена, – опять он использовал пугающий свой тон.
– Согласен. Есть, однако, в этой ситуации одно «но». Сидела бы она себе в библиотеке и до сих пор бы здравствовала. А чем в реальности занималась? Что-то в ней ни капли гуманизма мной лично замечено не было. Да и не будь той ситуации, вернулись бы способности или нет, бабушка надвое сказала, – не согласился с императором.
Осмелел как-то. Видимо, такое его нейтральное отношение расслабляет.
– Сейчас известно. Вернулись бы. Голицына и Воротынская тому пример.
После этого мы синхронно посмотрели на экран. Там по-прежнему шли мои похороны.
– Всё-таки, что это за комедия, а, ваша величество?
Мой вопрос его опять рассмешил.
– Надо же, от деда в тебе много осталось, хоть ни черта и не помнишь о себе. Не забыл следователя в Казани? Можешь не отвечать. Это ведь был друг вашей семьи. Эх… Хоть кем себя ощущаешь?
– Не знаю. Теперь ни в чём не уверен. То ли я с памятью взрослого из другого мира, то ли попаданец в детское тело.
– Как, как ты сказал?
М-да, встречал подобную литературу и то во вражьем тырнете. В Русии даже термин, похоже, не в ходу.
– Это когда один человек проникает как-либо в другой мир. В моём случае скорее вселенец. Я к этой версии склоняюсь больше. Иначе вынести и хоть как-то и отстраниться от ещё нескольких жизней просто невозможно. Это не те воспоминания, которые мечтаешь сохранить.
– Так плохо? По лицу вижу, совсем не радостно. А почему такую фамилию выбрал? – проговорил император задумчиво.
– Не знаю. Просто вспомнилась. Да и фиктивную же личность создавал, лишь бы компании зарегистрировать и не засветить своё участие в них, – ответил не задумываясь.
– Имя и отчество оттуда?
– Да как память об истории того мира, ваше величество, – согласился с ним.
– Послушай меня хорошенько. Фамилию выбрал ты очень непростую. И даже лучше, раз не знаешь всех коллизий, с ней связанных. Постарайся её не осрамить. А теперь поговорим о серьёзном. На экране вовсе не комедия, а очень серьёзное действо. Во-первых, тебя выводим из-под удара. Да-да, именно Трифона Агафоновича Захарова хотят убить с упорством, достойным иного применения. Знать бы ещё почему…
– Извините, ваше величество, что перебиваю, но нападавший говорил про каких-то Шереметевых. Именно без мягкого знака. Что странно. Вроде никого с такой фамилией не существует.
– Вот оно значит, как?! Даже и не подумаешь об этом. Казалось бы, уже та история забыта. Спасибо. Займёмся и этой версией. Но пять столетий… Кто же такой памятливый. И не смотри так вопросительно, больше ничего не добавлю.
– Да я ничего, – растерянно проговорил в ответ. Значит, вовсе не бессмыслицу нёс тот бандюган.
– Тогда продолжим. Так вот, знал бы, что так всё сложится, сам бы тебя «убил»! Видишь ли, в своё время осадить Голицыных было нужно. Зарвались непомерно, на устои государства покусились. Сейчас же, пообломавшись, вошли в разум. Но, как известно, войну начать легко, да вот закончить – проблема. Но твоя смерть до некоторой степени объединила два рода, из враждующих лагерей. Ещё не друзья, но хоть планировать очередную небольшую войну по любому удобному случаю не будут. А без Голицыных та коалиция сама разбежится, хоть и не сразу. Знаешь ли, факт начала замирения теперь всем очевиден, и именно ты стал спусковым крючком. Если быть точным, то твоя спасительница, но об этом почти никто не знает, а думают на тебя. Со стороны её манипуляции реальностью просто в оторопь вводят. Мы же сами себе, в итоге, объяснение своих поступков придумываем. Логичные. Со стороны же всё это выглядит, – после последних слов император остановился. – К тому же восстановлены две весьма мощные боевые единицы, как я понял… – добавил, чтобы как-то ускорить беседу.
Не ощущать своё тело – то ещё удовольствие. Хотелось отключиться, но подозреваю, пока он здесь, никто мне такого безобразия не позволит.
– Кстати о них. Ты никогда не задумывался, почему такие красавицы и все одиноки? – вдруг спросил император.
– А разве это так? – недоумённо ответил вопросом на вопрос.
Что-то даже слухов про это не попадалось.
– Понятно. А, тем не менее, это реальность. После той войны мы всех ведь под одну гребёнку строим. В первую очередь они боевые единицы и только потом люди. А ведь юноши и девушки разные, а мы с ними так. Только вот в таком нестабильном мире как поступать иначе, никто не придумал. Такое ощущение, будто мир катится к войне. Глобальной. Ладно, отвлёкся. Так вот,
