Остров дождей - Виктор Александрович Уманский
Ветер будто взбесился. Он трепал парус, прошитый осколками, и бешено раскачивал корабль. Воины повалились с ног, устроив свалку. Израненный капитан схватил топор:
– Рубите мачты!
Воины, прикрываясь щитами, бросились рубить. Один из них, защищавший короля, застыл, с неверием вглядываясь в доски палубы. Осколки не отскакивали, как положено обычному граду, а вгрызались в доски, будто злобные насекомые.
Гиманд снова вгляделся вперёд. Полоска берега приблизилась, но на пути судна встали несколько мрачных колоссов. Корабль несло на рифы. В этот момент парус рухнул, и все кинулись в трюм.
В трюме стоял гул от осколков, бешено колотящих по палубе. Корабль шатало, мелкая утварь летала от стенки к стенке. Люди хватались друг за друга, обнимали балки, вжимались в углы. Им чудились жуткие крики, доносившиеся снаружи. То были вопли отчаянной, бесконечной муки.
Первый осколок пробил отверстие в палубе. Это было невероятно: палуба была сколочена из массивных досок… В отверстие сразу свистнули ещё несколько осколков. Один из них попал в центр металлического нагрудника на теле воина – и сбил того с ног. Другой разбил масляный фонарь. Горящее масло выплеснулось на пол и на ящики с провиантом. Люди бросились тушить – а в палубе уже появлялись новые отверстия.
– Надо бежать! – крикнул кто-то.
– Куда?! – истерически заверещала женщина.
– ТИХО!!! – король встал во весь рост, вцепившись в канат. Он был бледен. Люди замерли. – Берите оружие, снадобья и зерно. Грузите в шлюпки. Прикрывайтесь щитами по двое. Берон! – король повернулся к капитану стражи, – ты руководишь.
На какое-то мгновение в корабле, разрушаемом жуткой невиданной стихией, повисла тишина. Каждый – за исключением, может быть, малых детей – понимал: пути назад не будет. Скорее всего, это последние часы их жизни.
– Вперёд! – крикнул король, и люди сорвались с мест.
Берон раздавал указания, мужчины хватали ящики и тюки. Матросы под прикрытием щитов выбрались на палубу.
В каком-то смысле людям повезло. Шлюпки хранились в самом центре палубы, сложенные в два штабеля, – но их прикрывал деревянный навес. Ледяной дождь практически полностью уничтожил его, та же участь постигла одну из шлюпок, размещённую с наветренной стороны. Остальные были пока целы.
Перенести шлюпки к лебёдкам на корме, загрузить их людьми и снаряжением, спустить на воду, и всё это – под прикрытием щитов, когда вокруг свищут смертоносные осколки, а рифы приближаются с каждой минутой… Ничто не заставило бы людей решиться на такое, кроме одного: у них не было выбора.
Ледяные осколки перемежались обычными колючими градинами, – и счастье, что последних было больше. Иначе никто не пережил бы следующего часа. А так люди потеряли одну шлюпку – та сорвалась в море, когда её крепили на лебедку, – и шесть человек экипажа. Практически все выжившие были изранены. Одна за другой четыре шлюпки с людьми, держащими над головами щиты, отплыли в сторону тёмного берега. Гребцы направляли их между двумя тёмными рифами. Когда рифы остались позади, а волны вспенились от близости берега, сзади раздался жуткий треск, которого не заглушил даже ветер.
* * *
С приближением берега буря сходила на нет. Спустя полчаса кто-то заметил, что ледяные осколки больше не наносят сокрушительных ударов по щитам: теперь по ним барабанил мелкий дождь. Волны, хоть и вздымали шлюпки на своих спинах, уже не норовили разбить их в щепки. Сумерки, пришедшие не в своё время, отступили.
Гиманд бросил взгляд назад – на умирающее судно. Над водой торчала одна корма, окружённая многочисленными обломками. Но и она должна была скоро разрушиться и уйти под воду. Больше король не оборачивался. Теперь перед ним стояла более насущная задача: попытаться выжить и спасти последние пять десятков подданных.
Король первым ступил на чёрный песок. По его лицу и бороде стекала вода. Подданные выбирались вслед за ним и вытаскивали шлюпки на берег, дрожа от холода в мокрой одежде.
Пляж был испещрён следами недавнего града. Тут и там из песка торчали низкие пористые скалы. Их чёрные туловища уродливо изгибались, а поверхность покрывали многочисленные выбоины. Далеко впереди вздымался колоссальный скальный массив, состоящий из той же тёмной породы.
Растительности или живности видно не было, и это не только наводило жути – местность выглядела совершенно мёртвой, – но и прозрачно намекало на печальный и весьма скорый конец.
– Пойдём к скалам, поищем убежище, – сказал король.
Из копий и плащей соорудили носилки, на которые уложили раненых. Снаряжение и провиант взвалили на плечи. Горстка людей, потерявших товарищей, дом, практически без шансов на спасение, всё ещё хранили надежду. Гиманд кивнул своим мыслям: даже если эта надежда пуста, было в ней что-то правильное.
Скалы приближались вкрадчиво, как хищник. Вырастая из почти плоского пляжа, они стремительно набирали высоту, превращаясь в отвесную стену. Экспедиция двинулась вдоль, ища намёк на пещеру или проход. Раненые стонали, и время от времени носильщики останавливались, чтобы дать работать лекарям. Остальные просто шли вперёд, изредка негромко переговариваясь.
Спустя час вперёдсмотрящий, уцелевший во время эвакуации с судна, закричал: «Смотрите!». Не зря его задачей на флоте было вертеть головой во все стороны. Узкая, почти сливающаяся по цвету с остальной породой, щель была незаметна с той стороны, откуда они пришли, – и приоткрывалась лишь с обратной. В четыре человеческих роста в высоту, а в ширину – хорошо, если один протиснется. Трещина создавала проход, уходивший вглубь скалы.
Двое воинов сняли шлемы, положили щиты и мечи, оставив лишь кинжалы, и один за другим протиснулись в щель. Ждать их условились полтора часа. За это время разведчикам следовало проверить, ведёт ли щель к какой-нибудь пещере, пригодной для укрытия, и вернуться.
Под конец отведённого срока, когда остальные уже приготовились спасать – связаться верёвкой и вытащить своих из какой-нибудь хитрой ямы, – разведчики вернулись.
* * *
Щель извивалась, то сужаясь так, что приходилось ввинчиваться плечами меж узких шершавых стен, то превращаясь в просторный штрек, где можно было идти, не пригибая головы. В некоторых местах потолок начинал опускаться, заставляя вначале опускаться на четвереньки, а потом и вовсе ползти на животе.
Было очевидно: на то, чтобы переправить через щель всё снаряжение и раненых, уйдёт не один день… Стоило Гиманду подумать об этом, как штрек совершил свой последний поворот. Впереди был выход.
В лицо королю пахнуло хвоей и чем-то сладковатым, вроде миндаля. Он выбрался из щели, пригибая голову. Выпрямился во весь рост и замер.
Исполинские деревья, напоминавшие сосны, вздымались высоко к небесам. В прохладном воздухе перекликались птицы.
Король двинулся вперёд, очарованный этим чудом. Деревья росли прямо из чёрного песка – такого же,
