Пионер - Никита Александрович Nikihoma
Проведя в темноте не менее двух суток, он не получил ни крошки хлеба, ни капли воды. Как будто он сам себя запер и никому не сказал. Из одной клетки в другую. Разум пытался восстановить события, но ничего не помогало. Уже в первые сутки всё смешалось в кашу. Ригель не знал кого винить, но мозгу не прикажешь. Внутренняя агрессия от несправедливого заточения вылилась кровью. Парень принялся пытать сам себя. Спотыкаясь о собственные ожидания, призванные облегчить боль и дать надежду, он раз за разом кусал свою руку, бился головой о пол. сил не прибавилось даже после сна. Не стоило надеяться на покой. Дав волю фантазии он только снова разбился о собственные ожидания. Во сне не было ни порядка, ни свободы, ни справедливости. Только он и кто-то ещё, кому не нужны слова, кого нельзя отделить. Неотвратимый и чёрный он сидел перед Ригелем во сне.
Дверь открылась. Радоваться или плакать – вот главный вопрос.
– Слышь, щенок, на кой чёрт ты это сделал? – Прорычал незнакомый голос, разрезав долгую тишину.
– Щас сам будешь это вылизывать, понял? – Сказал другой явно не в восторге от багрянца на полу. – Или помереть раньше срока захотел?!
Ригель не ответил, за что и поплатился ударом в висок. Боль напомнила парню, что тот ещё жив. Противный звон пронзил череп, оставив пульсирующее послевкусие. Следующий удар выбил вместе с воздухом из лёгких последнюю теплящуюся надежду. Может он это и заслужил? Не он ли недавно хотел истечь кровью в холодной камере? Так чего жаловаться? Раздумья прервала темнота, залившая глаза и рассудок.
Очнулся с завязанными глазами и какой-то затычкой во рту. Кажется толпе нравится. Судя по возгласам, в этот замечательный день весь город собрался поглазеть на преступников. Привязанный к чему-то по рукам и ногам, не касаясь и носками земли, Ригель мог лишь дёргаться в надежде на изменения. Стало ясно одно – конструкция какая-то ненадёжная. Шатается, скрипит, но держит мёртвой хваткой. Так Ригель и дёргался, пока не услышал удар плети. За ним, к счастью или нет, не последовала раскатистая боль, но только чьё-то мычание навзрыд. Он тут не один. Плеть рассекла кого-то другого так, что тот сумел заплакать с распоркой во рту. На глазах выступили слёзы и сразу впитались в повязку. Силы покинули Ригеля, ведь возможно сейчас из-за его жалких потуг пострадал кто-то другой, возможно столь же шокированный и невиновный.
Кто-то ударил по раме три раза, что тут же отдались в прилегающую к балке голову оглушающим громом. Толпа поутихла. Кто-то собрался говорить.
– Все эти изверги предали доверие, с которым мы относились к ним всю жизнь. Притворяясь обычными человеческими созданиями они втирались к нам в доверие. —Толпа взревела на радость оратору смерти. – Но теперь они здесь и понесут наказание за содеянное!
Решающее событие, изменившее Ригеля на всю жизнь. Рама с пленниками полетела вниз.
Всё что видно сквозь белую пелену – дневной свет, и тот какой-то невнятный. Умерев в одном мире, мы попадаем в другой? Ригелю захотелось с кем-то обговорить этот вопрос, но наверное в этом и фишка смерти : тут ею никого не удивишь. Вскочить и закричать "Эй, я что умер?!" не позволяет дресскод : руки связаны за спиной, ноги ватные, а единственную жизнеутверждающую мысль ( о возвращении домой ) отрезало воспоминание " Ах да, меня же все хотят убить". Почему? Не важно. Хоть ты ковровую дорожку до города расстели, тут как-то поспокойнее будет. "Демон… хех.. Главное чтобы мама и папа в эту чушь не поверили".
Ригель переломился в три погибели и встал. Ветерок принёс прохладу и чуть не опрокинул парня навзничь. Жираф на льду стоял бы увереннее. Юноша потоптался на месте и лишний раз убедился : пока эта повязка на нём, ему не только без разницы куда идти, он ещё и совершенно беззащитен. Парень стал ступать осторожно, ощупывая ногой всё спереди, будто каждый шаг может оказаться последним, будто он на краю обрыва. Методичное выискивание неприятностей вдруг прервал чей-то голос
– Проснулся! Стой! Стой!
Ригель обернулся на голос. Девушка лет семнадцати. Ровесница.
– Ммм-мм?– Промычал он в кляп, показывая наручники за спиной.
– Сейчас, просто подожди. Не двигайся.
Не двигаться? Хотя если подумать ей виднее будет. Ригель замер. Девушка ухватилась за кусок бинта, что порядком уже и сам размотался, и приступила освобождать слепыша. Заметив затычку, девушка предупредила ригеля и вытянула её. Прежде, чем что-то сказать Ригель вздохнул. Воздух, столь желанный и опьяняющий… Он сразу придал сил. Больше не нужно довольствоваться жалкими крохами дряни, отфильтрованными пыльным бинтом. Ригель почувствовал себя живым.
– Где мы? – Вставил он между смачными глотками воздуха.
– Сейчас сам увидишь. Подожди.
Вскоре все бинты и наручники были сняты и Ригель наконец смог оглядеться. На скалистом утёсе она предстала перед Ригелем ангелом. Один шаг и ригель бы поставил свою жизнь, на камень, что стоит не надёжнее последнего молочного зуба. В даль простирается каменная пустыня и исчезает не за горизонтом, но в тумане. С другой стороны как и ожидалось – скала. Она всеми своими километрами, уходящими в небо говорит "НЕТ". Так сказать ни туда ни сюда.
Наверное в этом и смысл казни. Они не замарают руки, а мы умрём в естественном цикле жизни. На самой её окраине. – Прагматично обнадёжил незнакомку Ригель.
– А мне нравится. – Неожиданно вступилась девушка за оптимизм.
– Что? Что тут может нравится?
– Нам повезло не просто так.
– Палача их хорошо бы премии лишить. Только ради этого и попытаюсь выжить.
– Не всем так повезло. – Вернулась незнакомка к серьёзному тону.
Среди обломков лежал ещё один. Так и не проснувшийся третий. Да и как там : ноги выкручены, а шея переломилась вокруг камня…
– Он не страдал. – попытался успокоить Ригель.
– Только испугался. Я знаю. – Продолжила каким то нервным, прерывистым голосом незнакомка.
– Испугался? С чего ты…
Ригель и понять ничего не успел. Откуда она знает?
– Кажется я понимаю, как звучал его голос. – Неуверенно промямлила она
– Он говорил с тобой? – Всё напирал Ригель. – Это не возможно, если только ты сама не обернула его вокруг камня. – шутливо усмехнулся Парень.
– НЕТ НЕТ !! Это не я
