Школа на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский
Я же сделал про себя важную отметку. Иванов. Ещё бы имя узнать. Надеюсь, не Иван. Носить такую фамилию — всё равно, что быть Смитом или Доу.
С другой стороны…
Это в моём стиле.
— Четверо на одного, — резюмировал учитель с татуировкой. — Без объявления дуэли. Вне арены. Во время урока. Каждый из вас получит взыскание, о чем вы будете уведомлены дополнительно. Барский, Верещагин, Кротов — марш на занятия. Иванов, Морозов — за мной к целителю.
Барский наградил меня многообещающим взглядом. Дескать, сочтёмся, не расслабляйся. Поднял с земли танто и отработанным движением вложил в ножны за спиной. Аккурат под полой пиджака.
— Вы ещё здесь? — угрожающе произнёс учитель.
Школьные хулиганы нехотя побрели к фонтану. На всех были одинаковые пиджаки с круглой эмблемой на правом плече. Три горизонтальных чёрточки — белых на синем фоне. Сами пиджаки были серыми. Никаких портфелей у школьников я не заметил. Ещё одна странность.
Обшариваю взглядом окрестности.
Моего портфеля тоже нет.
— Вперёд, — приказал мужик и двинулся в неожиданном направлении. Не к школе.
— Я не могу идти, — простонал Морозов.
Дегенерат.
А пинать лежачего ты можешь.
Приблизившись к черноволосому, я протянул руку. Тот, поколебавшись, кое-как встал, опёрся на моё плечо и заковылял к медпункту. Ну, я подозреваю, что к медпункту. От этого местечка можно ожидать любых подвохов.
Подождав нас, учитель холодно произнёс:
— В мои обязанности не входит вас опекать. Максимум — проследить за тем, что участникам конфликта оказана надлежащая помощь. Свод гимназических правил, раздел третий, пункт пятый.
Гимназия?
Больше смахивает на колонию для несовершеннолетних.
Мы с Морозовым представляли жалкое зрелище. Увечные инвалиды. Один хромает, у другого разбит нос. Хорошее начало дня.
— Не думай, что между нами мир, — процедил Морозов. — Мы тебя ещё достанем.
— Хочешь дальше идти сам?
Паренёк не хотел.
И поэтому заткнулся.
Я же получил возможность изучить локацию и немного поразмыслить над своим положением.
Итак, что имеем? Память моего предшественника безмолвствует. Я не знаю, кто я, что это за место, где мой дом и родители, что за конфликт у меня случился с Барским и его приспешниками. Промежуточные выводы неутешительны. В гимназии свободно носят холодное оружие, учителям почти на всё насрать, практикуются дуэли. Я — подросток. Фамилия русская. Получается, живём в России. При этом смущают пальмы и магнолии. А ещё — жара. Мы что, на юге? Субтропики?
Вокруг — буйство зелени.
Территория школы утопает в кустах, цветущих клумбах, всюду виднеются пальмы, спортивные сооружения, беговые дорожки и площадки, подобные той, на которой произошла драка. Слева обнаруживается забор — глухой, каменный. Довольно высокий. Обычно школьные заборы не выглядят столь… монументально.
Так.
Похоже, я в колонии.
Или интернате для отморозков.
Сюда сгоняют самых отъявленных головорезов из близлежащих курортных посёлков и устраивают между ними бои без правил. Так называемые дуэли. Администрация школы при этом любит природу и экологию. Цветов много не бывает — девиз здешнего директора. Или директрисы, что более вероятно.
Психи кругом.
Я всегда с опаской относился к кошатникам и любителям всевозможных горшочков с цветами. Эти ребята перегрызут вам глотку за кактус, хотя сами — те ещё упыри…
За журчащим фонтаном обнаружился одноэтажный павильон, к двери которого и направился суровый учитель.
Сейчас могут начаться неприятные вещи. Начнут спрашивать, а я вообще не в теме. Притвориться дурачком? На самом деле — неплохой вариант. Злыдни отбили мне голову, я потерял память и плохо соображаю. Отпустите меня домой, завтра приду на занятия, если полегчает.
План хороший, за одним исключением.
Я понятия не имею, где мой дом.
— Не отставайте, — бросил через плечо татуированный мужик.
Мы доковыляли до двери, и я помог Морозову войти внутрь.
За дверью обнаружился крохотный вестибюль с деревянными лавками вдоль стен. Чистенький, но ничего особенного. Пара окошек, одна дверь. Татуированный постучал и, не дожидаясь ответа, нажал ручку.
— Юленька, не заняты?
— Проходите, Вадим Петрович.
Голос принадлежал молодой девушке.
Учитель приоткрыл дверь пошире. Обречённо вздохнув, я подставил плечо Морозову и направился к школьной медсестре. Или врачу, хрен её разберёт.
В дверном проёме я немного завис.
Крохотный кабинетик с кушеткой, окно, письменный стол и шкафчик с разными склянками. Всё, как везде. А вот хозяйка кабинета меня порадовала. Девушка лет двадцати пяти, миловидная, с необычным типом внешности. Южанка. Я бы сказал, смесь турчанки и грузинки с капелькой славянской крови. Нос прямой, типичная для кавказцев горбинка отсутствует. Смуглая кожа, пухлые губы, чёрные вьющиеся волосы. И аппетитные формы, которые не в состоянии скрыть даже белый халат свободного кроя. Халатик, кстати, чуть выше колен, так что моему взору открылись стройные загорелые ноги.
— Что тут у нас? — Юля даже не удивилась нашему внешнему виду. — Дуэль?
— Уличная драка, — отмахнулся Вадим Петрович. — Займёшься?
— Конечно, — девушка идеально говорила по-русски, несмотря на восточное происхождение. — Не переживайте, Вадим Петрович.
— Тогда я пошёл.
И учитель молниеносно исчез.
Уверен, мне не почудилось. Мужик стоит на месте, а потом растворяется в воздухе. Никакими оптическими иллюзиями тут и близко не пахнет.
Думаю, ещё немного, и у меня бы отвалилась челюсть.
— Что с тобой? — промурлыкала Юля. — Прыгунов не видел?
— Так, — я неопределённо махнул рукой. — Не обращайте внимания.
Морозов смотрел на меня, как на идиота.
— Ладно, мальчики, — Юля закрыла амбарную тетрадь на столе, в которой до этого делала пометки. — Займёмся вами по очереди.
— У меня тяжёлый случай, — предупредил Морозов. — Нога не слушается.
— А что с ней? — вкрадчиво поинтересовалась южанка.
Я за свои бесчисленные перерождения насмотрелся всякого, но грудь Юли вынудила меня прервать горестные размышления о своей нелёгкой судьбе. Уверенный третий размер с заявкой на четвёртый. И эта грудь, вопреки всем законам гравитации, имеет правильную шарообразную форму. Опять, что ли, импланты?
Морозов бросил на меня насупленный взгляд, но не сдал.
Плюс один тебе в карму, сынок.
— Ложись на кушетку, — приказала Юля.
Черноволосый с удовольствием выполнил распоряжение.
Девушка подошла к страдальцу, нагнулась и положила ладони на больную ногу. Я невольно залюбовался булками, обтянутыми белым халатиком. Ох и горячая штучка эта целительница…
Впрочем, о булках я забыл довольно быстро.
Потому что реальность начала преподносить новые сюрпризы.
Юлины ладошки окутались мягким оранжевым сиянием, затем стали прозрачными… и девушка тут же воткнула пальцы в ногу подростка. Я глаза выпучил от изумления. Медсестра, врач, или кто она там, вогнала ладони по самую кисть в повреждённую ногу, и свечение перекинулось на Морозова. Ткань штанины операции никак не мешала. Руки целительницы насквозь прошили кожу, мышцы и кость, а подросток и не думал
