Система. Забвение. Конец начала 2. Книга вторая. Цикл «Икосаэдр. Бронзовый аддон» - Илья Андреевич Беляев
А она оказалась готической. Хоть фильмы ужасов снимай. Кругом камень, сырость, полумрак, да ко всему этому через десяток метров прибавился звук капающей воды. Я не робкого десятка, но когда через минут пятнадцать блужданий по извилистым однотипным коридорам впереди не замаячило ничего близко напоминающее на выход, я понял, что медленно погружаюсь в уныние. Подобное случалось редко, но если происходило, требовалась действительно колоссальная встряска всего организма чтобы вернуться в прежнее рассудительное состояние. «Чего я здесь не видел? Живоглотов? Ушастых? Может скрюченных лысых человечков? Унылая пора очей очарованье… Хотя последнее явно не в тему. Думается мне, что в этом каменном склепе уже не найдется ничего такого, что могло бы…»
И тут я повернул за очередной громадный валун, оказавшись в новом, ярко освещенном, совершенно ином месте. Подобное, кажется, можно назвать… Колизеем!
Вокруг раскинулось громадное искусственно высеченное помещение: в несколько десятков рядов скамьи, уходящие под самый свод; сотни факелов, освещающие каждый сантиметр пространства и тысячи слепых чешуйчатых существ, виденных мною на поверхности. Похоже, эта местность была их логовом, а я все гадал, кто же мне повстречается в этих лабиринтах. «Вот так попал!» — пронеслось у меня в голове. Такого поворота я не ожидал, хотя готов был ко всему.
Коридор закончился, и я уперся в очередную закрытую дверь, ведущую в громадную клетку на всю площадку в середине Колизея. Там, в противоположном конце происходила какая-то потасовка. Я пригляделся. Две устрашающего вида полусобаки, которых я встретил не так давно на лесном побоище, догрызали какого-то… человека? Я в ужасе отшатнулся в сторону. «Так вот, значит, для чего мне сохранили жизнь — чтобы развлекать и увеселять публику!» Как мне помнилось из прочтенного ранее, в подобных местах проходили гладиаторские состязания: кровавые, без правил, до последней капли крови, до последнего вздоха, до последнего удара. Но даже убив противника, победитель не мог быть уверен в своей безопасности, так как сами люди, зрители, поглотители этой кровавой массы, должны были решать судьбу того, кто остался стоять на арене, а не лежал куском мяса с распоротыми внутренностями и отрубленными конечностями. Здесь же, по всей вероятности, придерживались подобных идей и правил.
— Ничего себе развлекуха! Значит, хлеба и зрелищ подавай этим выродкам!
— Что-то подобное я произнес, когда впервые осознал, где нахожусь — послышалось справа.
— А-а-а, новенький? Добро пожаловать в ад, мясо! — проговорил женский голос слева.
Первое впечатление от увиденного напрочь притупили мое внимание, и я бы еще долго не замечал людей, которые со мной заговорили. Я повернул голову вправо. В нескольких метрах от меня находился мужчина. Из глубины пещер тянулся подобный решетчатый коридор, выводивший свой рукав к Колизею. Он был крепкого телосложения, лысоватый, в ободранных штанах и с обнаженным торсом. Сидел прямо на камнях, не обращая на меня никакого внимания, и разговаривая, глядя вперед на арену.
— Двоих псов еще никогда не спускали на пленных. Сегодня впервые. Но ты не волнуйся! Думаю, свежему мясу и одного вполне достаточно будет. Хотя… в последнее время троглодитам нужно все больше и больше человеческой крови.
— Кому? — не понял я.
— Троглодитам — спокойно сказал человек — Вон тем существам, которые с замиранием сердца следят, как псы дерут в клочья одного из пленных.
— Значит, троглодиты?
— Совершенно верно. Их так все называют в округе. Свирепые… можно сказать лютые твари. Не хотел бы я воевать против них.
— Я думаю, мясу не интересно с кем бы ты хотел воевать, а с кем нет — послышалось слева.
Я посмотрел туда. Метрах в трех стояла атлетически сложенная женщина. Она схватилась руками за прутья решетки и пожирала глазами все то, что происходило на арене. Она находилась в своем собственном коридоре, уходящем далеко во мрак пещеры и скрывающемся за поворотом. В отличие от мужчины, на ней из одежды не было ничего, за исключением двух полосок ткани, обкрученной вокруг груди и необъяснимым образом подвешенной между ног, но не скрывающей упругой попки без признаков целлюлита. Черные тяжелые волосы спадали ниже плеч и были обхвачены резиновым кольцом на голове. Босая, измазанная не то в глине, не то в земле, она, тем не менее, всем своим видом показывала, что рвется в бой, неважно с кем и когда.
Я лишь скользнул по ней взглядом и отвернулся. Практически идеальная фигурка для глянцевой фотоиндустрии, но ситуация не располагала для дальнейшего созерцания всех прелестей. Любое отвлечение от грядущей угрозы неминуемо ведет в пропасть проблем, а этого не следовало допускать. Нужен был план, причем уже сейчас. Что-то закрадывалось в сознание, но никак не могло выстроиться в картину. Следовало подождать. Сидеть, наблюдать и делать выводы, что я и сделал.
Собаки закончили возиться с тушей и подняли головы, принюхиваясь, косясь в наши стороны, скаля клыки и порыкивая. В противоположной стороне открылась решетчатая дверь, и появился низкорослый поводырь. Он потрепал псов по голове, отчего те прижали уши и заурчали; надел на них ошейник и повел за собой, в черный проем коридора. «Ага, вот и выход» — пронеслось в голове, и картины вереницей выстраивались в определенную последовательность, опрокидывались и растворялись.
Загадкой оставалось, как эти лысоголовые умудрялись видеть нас и все то действие, что происходило на арене, будучи слепыми. Думается мне, здесь действовала та же система, что и у дельфинов: звуковая волна отражалась от препятствия, и в мозгу формировался образ всего, что окружает. Другого ответа или понимания этих существ у меня не было. Второй вопрос находился в их общении. За все время, пока у меня происходили стычки с троглодитами, я не услышал ни единого членораздельного слова, не говоря уже о предложении. Только хрип, скулеж, вой, мычание, да непонятное гарканье. Или это и был язык подземных жителей, или, что совсем неправдоподобно и невероятно, общение происходило ментально. Тогда совсем плохи мои дела, и что самое печальное, для моего плана требовался лом или хотя бы монтировка, но ни того на другого здесь не было и в помине.
Тем временем появился еще один чешуйчатоголовый с большой длинной палкой. Он осмотрел вокруг слепым взглядом и стукнул ей о землю. Тишина воцарилась мгновенно. Прогаркав что-то на своем языке, он показал острые зубы и, размахнувшись, кинул палку к клетке женщины. На противоположном конце появился другой троглодит. Но вся его сущность чем-то отличалась от остальных сородичей: рост ниже, не так сгорблен, наростов на спине меньше, да и не такие большие и, что самое удивительное, он был не
