Отступник. Приватир - Константин Георгиевич Калбанов
– Благодарю.
– Не за что. Служба такая, – отмахнулся тот и пошёл на выход.
Ну а я направился к секретарю за решением судьи, а там нужно будет сегодня же заглянуть в великокняжескую канцелярию. Не хотелось бы лишний раз встречаться с дядюшкой, но, похоже, иначе никак.
Впрочем, обошлось без личного общения. Чиновники меня прекрасно знали, а потому в очереди я надолго не задержался. Проходивший мимо служащий остановился напротив меня с нескрываемым удивлением, поинтересовался, в чём причина моего появления. Затем скрылся в кабинете старшего делопроизводителя, куда тут же пригласили и меня. Доложили по инстанциям, сделали необходимые записи и сообщили, что утром меня навестят двое, готовые засвидетельствовать в паспортном столе мою личность.
Была такая практика. Дело в том, что паспорта имели далеко не все подданные. Надобность в них возникала лишь при поступлении на службу или при выезде за пределы острова. Для получения паспорта достаточно было либо соответствующей бумаги из канцелярии великого князя, либо двух свидетелей, уже имеющих паспорта, готовых засвидетельствовать личность непосредственно в паспортном столе.
Однако, несмотря на моё обращение в канцелярию, в случае со мной отчего-то решили использовать второй вариант. Хотя вполне сработал бы и первый. А может, я просто чего-то не понимаю, и мое дело подпадает под категорию особых.
По просьбе старшего делопроизводителя я просидел в кабинете ещё полчаса, устроившись у бокового столика и гоняя чаи. А тем временем он лично занялся подготовкой всех необходимых документов. Закончив что-то писать, он оставил меня одного и вернулся буквально через пятнадцать минут.
– Прошу вас, Гр… Кхм. Фёдор Максимович. Это распоряжение великого князя. Завтра по получении паспорта посетите великокняжескую лётную школу, где вам выпишут лицензии пилота и штурмана уже на новое имя. Если пожелаете получить допуск на грузовые аэропланы, необходимо будет сдать дополнительные экзамены.
Мой реципиент уже давно имел обе специальности, окончив лётную школу. Тут это сродни автошколе в моем родном мире. Но его лицензия была, так сказать, любительская, дающая право управления аэропланами грузоподъёмностью до двадцати пудов. Так что без экзаменов мне не обойтись. Но уже хорошо, что никто не будет тянуть вола за подробности.
Покинув кремль, я направился на почтамт, где, отстояв в очереди, уплатил наложенный на меня штраф. Благо стеснения в средствах не испытывал. Мало того, у меня в кармане оставалось ещё предостаточно средств. И я не преминул этим воспользоваться, завалившись в трактир и плотно пообедав. Кормёжка в каталажке оставляла желать лучшего…
На следующее утро ровно в десять в мою дверь постучали. К этому времени я уже успел привести себя в порядок и позавтракать. Поэтому прихватил портфель с документами и направился на выход уже в готовности покинуть номер гостиницы.
В коридоре меня ожидали двое дружинников в лётной форме. Григорий в итоге должен был стать таким же великокняжеским соколом, носить точно такую же и впоследствии возглавить авиаполк. Впрочем, это не мои желания. Мне-то как раз служить не хотелось, и куда больше привлекала вольная жизнь.
Вот поброжу по свету какое-то время, а там можно будет подумать и о доме. Я всегда так поступаю, ибо ещё от отца уяснил одну незыблемую истину – молодость это всего лишь средство, чтобы обеспечить себе старость. Ни одна сиделка не позаботится о тебе так, как родные дети. Разумеется, если своевременно заниматься их воспитанием, а не оставлять это на потом.
Конечно, в жизни случается всякое, и порой родные дети получаются хуже заклятого врага, как ты их ни воспитывай. Но от этого есть страховка. Как говорит старая поговорка: «Один ребёнок – не ребёнок. Два ребёнка – половина ребёнка. Три ребёнка – один ребёнок». И этого правила я также придерживаюсь.
– Горин Фёдор Максимович? – с нескрываемым пренебрежением поинтересовался дружинник с погонами унтера.
В княжеской дружине служить, конечно, престижно, но, поступая на службу, будь готов к тому, что до самой отставки можешь так и не выйти в офицерский чин. За карьерой это в царскую армию. Штаты княжеских дружин строго регламентированы законом. Великий князь имеет право содержать авиаполк, а это всего лишь тридцать шесть боевых самолётов.
– Решили воспользоваться возможностью, когда вам не могут ответить, господин унтер-офицер? Вы ведь сейчас выполняете приказ великого князя, а значит, находитесь на службе со всеми вытекающими, – склонив голову набок, иронично произнёс я.
Практика такова, что пилотами в дружинах служат исключительно дворяне. Это является незыблемой традицией. Штурманами и стрелками бомбардировщиков или транспортников могут быть и простолюдины, но командир непременно дворянин.
Я же теперь официально являюсь мещанином, и дворянин может разговаривать со мной, как ему заблагорассудится. Мне остаётся либо обтекать, либо ретироваться. Бросить вызов я не имею права. Однако это не значит, что я совершенно бесправный. Если между нами нет связи начальник-подчинённый, то уже возможны варианты.
Я могу вынудить дворянина напасть на меня, а тогда уж получаю возможность защищаться адекватными средствами. Вплоть до применения огнестрельного оружия, если тот выстрелит в меня первым. Правда, тут имеется нюанс. Если это княжий или боярский человек, и при этом он находится на службе, самое лучшее это сбежать. Ибо поднять руку на него всё равно, что поднять руку на них самих.
Есть ещё вариант – драться на дуэли, если сам дворянин бросит мне вызов. Для них это не зазорно. Поединок есть поединок, и он является проявлением доблести. Иное дело, что подобное практикуется редко. Ибо проиграть схватку человеку, стоящему ниже тебя по статусу, это позор, который ляжет пятном на твою репутацию.
– Ты назвал меня трусом? – с вызовом произнёс унтер, надвигаясь на меня.
Конев Станислав Лукьянович известный бретёр. Вот уж кто никогда не бегал от драки, и даже намёк на его трусость вызывал в нём бешенство. Половина дуэлей, значившихся за ним, были не с дворянами, и ни разу ещё он не оказывался бит. Хотя и после драки с ним далеко не всегда поединщик отправлялся на тот свет. Подавляющее большинство отделывались лишь ранениями, нередко лёгкими.
И дядюшка не нашёл ничего лучше, как отправить ко мне этого красавца. Интересно, он получил приказ убить меня на дуэли, или эти кости бросили просто наудачу? А ведь я искренне надеялся, что после всего того, что сделаю, Демидов предоставит меня самому себе.
Глупо? Вообще-то, опираясь на местное законодательство, не так чтобы и очень. Мне реально ничего не светит, и я не могу претендовать ни на что. Свидетельствовать против дядюшки? А смысл тогда мне отказываться от права наследования
