Свиток 4. Перевернуть мир - Егор Дмитриевич Чекрыгин
А я так и остался сидеть на холме и бессмысленно пялиться в пустую степь. …Пустая степь это хорошо. Там нет людей, которым вечно от тебя что-то надо. Нет забот, которые на тебя все эти люди вываливают. Благодать. Ветер колышет траву точно так же, как делал это год, два или тысячу лет назад. А в этой траве течет бесконечный круговорот жизни — без нервотрепки, истерик и мелких суетных проблем. Рождаются, растут, приносят потомство и умирают разные там кузнечики, суслики, сурки и кролики…
Кажется я начинаю понимать тех соплеменников, что готовы в случае увечья или болезни уйти в степь и умирать там в одиночестве. Тут действительно покой и благодать. Смотришь на эти холмы, эту траву и небо, и приобщаешься к вечности задолго до того, как успеешь навечно откинуть копыта. И твой переход из одного мира в другой становится почти незаметным, ибо слишком ничтожен он и мелок по сравнению с бесконечностью этой вечной Степи.
…Да, конкретно меня накрыло, раз уж о Таком задумываться начал. А ведь это далеко не первая смерть, что я тут видел. Даже собственными руками, уже больше двух десятков раз, пришлось обрывать жизни неизлечимо больных пациентов, среди которых были и мои хорошие приятели.
Или вон — Лга’нхи, дважды его с того света вытаскивал, а перед этим считай что и попрощаться успевал, настолько плох он был. А ведь даже сейчас, когда у нас есть целое племя и семьи у каждого, он наверное самый близкий мне тут человек. А что уж говорить про «раньше», когда на всем свете только мы двое и были «люди», а весь остальной мир — «не люди» — был против нас?
А сколько смертей я видел на поле боя? И друзей и врагов. И даже собственная Смерть, уж как минимум раз, подходила ко мне почти вплотную. …Вон, шрамы на груди и ребра под ними до сих пор к перемене погоды ноют.
Да уж, думал ко всему привык. А вот Тишкина смерть меня подкосила. Будто от собственного тела кусок отрезали… А ведь я ее особо-то и не замечал, загруженный решением очередных грандиозных задач. Одно слово — сволочь!
…Как-то все это несправедливо, неправильно, глупо. В бою — там понятно. Там дерутся — яростно, остервенело и беспощадно. Убиваешь ты, убивают тебя, и в состоянии дикого стресса даже смерть друзей оставляет тебя равнодушным. А тут… — Тишка была такая довольная, такая гордая собой, просто светилась от искреннего неподдельного Счастья. Как же — при ее-то внешности, да родила Самому Великому Шаману Дебилу сына! …И вдруг все это оборвалось.
…А местные только руками разводят. Ну что тут такого? Баба при родах померла. Эка невидаль! На то они и бабы, чтобы рожать и помирать от этого. Судьба у них такая! Мужики погибают на войне и на охоте, потому как род кормить надо и защищать. А бабы мрут при родах, потому как это их забота — рожать, чтобы род не прервался не иссяк. Это правильно. Это нормально.
Так чего же спрашивается кукситься и несколько дней подряд сидеть на холме за лагерем из-за такой фигни? Надо быстренько новую жену завести. …Только нормальную, не тощую, узкобедрую и безгрудую уродину, какой та была, а солидную, толстую деваху с неохватной жопой и арбузными сиськами, которая детишек как из пушки будет выстреливать. Такую не то что родами, такую и ломом убивать умаешься.
— …Дебил… — Каким-то неуверенными и испуганным голосом окликнул меня из-за спины Витек. — Там эти, которые реку перегораживают, совета твоего спросить хотят… Шаман Ундай говорит, что без тебя никак…
…Вот, еще одни потенциальные жертвы моей некомпетентности, готовы доверчиво лечь под нож гильотины, наивно поверив моим словам, что — «Все нормально будет, я тыщи раз так делал».
А я конечно делал. В детстве, в песочнице играя. Я там много чего делал. И плотины, и замки, и целые города. …В штанишки, вон помню, как-то раз тоже наделал, игрой увлекшись. Только тогда пострадал от этого только один я. А теперь, если я в очередной раз обделаюсь, куча народа пострадает. Ведь сейчас множество народа, вместо того чтобы пищу себе на зиму запасать, под моим чутким руководством возятся в воде, играясь в песочек. А если вдруг облом?
— …Так что им сказать-то, Дебил? — Продолжал ныть за спиной Витек. — Сказать что ты с Духами говоришь, и чтоб тебя не беспокоили?
…Вот блин, ученичёк. Только врать у меня и научился. А полезного чего… Ну да, читать-писать теперь худо-бедно может. Считает на уровне выпускника первого класса общеобразовательной школы. …А может даже и второго. Когда мы там таблицу умножения-то проходили? Ну и да, лечить под моим чутким руководством намастрячился. Хотя тут конечно больше результатов дала постоянная практика, чем моя «наука».
С мелкими и средней тяжести болячками теперь все только к нему и идут. И сдается мне, что выздоровевших у него куда больше чем у меня. Потому как он искренне верит в то что делает, а не прикидывается шаманом-лекарем.
…Вон с месяц назад, наверное, засек его за анатомическим исследованием сурка. Примотал, сволочь такая, верещащую от ужаса и боли зверушку к бревнышку и давай ее с отрешенной мордой на куски кромсать, пытаясь понять, что и как там у него внутри работает, и насколько все это соответствует тому, что я ему рассказывал. Одно слово — живодер. У меня бы на такое силы воли не хватило. А ему, видишь ли, интересно!
…Да уж, что там и говорить. Он настоящий, а я — фальшивка!
— А может все-таки пойдешь, посмотришь? — Продолжал за моей спиной канючить Витек. Причем делал это как-то на одной ноте и в заунывном ритме. Будто гипнотизировать пытался, гаденыш. …Это его Эуотоосик научил, хотя сам про гипноз только от своих учителей в этом ихнем Храме Икаоитииоо и слышал. Ну да я еще парочку советов добавил, извлеченных из пособия «Гипноз для чайников». …Когда-то пытался овладеть, думал девок клеить поможет. Хренушки. …А у Витька, сволочи недоделанной, похоже начало
