Предел Спасения - Дэн Абнетт
Прямо, как он.
Трое Урдешских солдат комплектовали караульное помещение. Они не знали его, а он не знал их. Они его не интересовали. Он выбрал это особенное утро, потому что это был, весьма вероятно, последний шанс, которым он собирался воспользоваться до того, как полк отбудет. Точка невозврата была достигнута.
Тем не менее, был ноющий дискомфорт у его заточенности. Что-то было не так. Что-то было неправильно. Он выбрал неправильный день, чтобы попытаться это сделать. Может быть, солдаты заподозрили его в чем-нибудь, может быть, они по какой-то причине на нервах. Может быть, что-то выдало его истинное намерение.
В обычных обстоятельствах, сомнения было бы достаточно, чтобы заставить его остановиться, повернуться, и пойти домой. Неуверенности было бы достаточно, чтобы послать все и попытаться снова в другой день, когда обстоятельства будут более благоприятными.
За исключением того, что больше не будет никаких других дней. Сейчас или никогда. Не было больше других шансов. Монстр, тот монстр, должен был быть уже давно мертв. Правосудие и порядочность требовали этого, и только самоотверженные усилия хороших людей, которым следовало подумать получше, обеспечивали спасение монстра.
Верность. Роун всегда обладал способностью оценивать меру верности. Он понимал, что было правильным, а что нет. Он понимал, когда приказ был плохим, и его нужно было игнорировать. Он знал, что иногда человеку нужно было быть алогичным. Человеку нужно было сделать то, что выглядело, как плохая вещь, чтобы все остальное было хорошим в конце.
Монстру было судьбой уготовано умереть. На его смерть предъявляли требования. Попытки уже были предприняты, больше, чем одной заинтересованной группой. Роун не мог стоять в стороне и позволить вещам продолжаться.
В конце концов, Роун был человеком серьезных убеждений. К счастью, все они были стерты из его дела в тот день, когда он присоединился к Имперской Гвардии.
Урдешцы наблюдали за ним, пока он подходил. Что они подозревали? Понимали ли они, для чего он, на самом деле, пришел?
Он остановился у внешних ворот. У Урдешских солдат были черные металлические значки, которые указывали на то, что они были прикомандированы к Роте S Комиссариата, подразделению личной охраны. Они спросили его имя и цель его прихода, и изучили бумаги, которые он передал через металлический ящик. Одному из них потребовалось много времени с документом «Разрешение на Контакт», подписанным командующим офицером Роуна, как будто у него были проблемы с грамотностью.
Они впустили его. Они проверили его Идентификационные жетоны. Они с презрением смотрели на его татуировки. Он был каким-то фермером-язычником с сельскохозяйственного мира, варваром, а не приличным бойцом из такого цивилизованного места, как Урдеш. Только его звание сдерживало оскорбления.
Они забрали его пистолет, положили его в шкафчик караульного помещения, и заставили его за него расписаться. Затем они охлопали его сверху донизу.
Урдешцы до этого момента делали все тщательно, но теперь начали проявлять себя длинная ночь и головные боли от кофеина. В свое время Роуна охлопывали гораздо лучше. Он точно знал, как изогнуться или повернуться, невинные движения, которые выглядели, как сохранение равновесия, так что даже кто-нибудь, кто охлопывает всерьез, мог быть обманут и уведен в другую сторону. Роун держал руки поднятыми. К тому времени, как они закончат, они будут верить, что методически проверили везде, хотя, по факту, он держал их подальше от пары зон.
Они нашли нож. Танитский боевой нож, серебряный клинок, пристегнутый к его правой голени.
— Что это? — спросил один.
— Страховка, — ответил Роун.
Они забрали его, заставили его за него расписаться.
Он хотел, чтобы они нашли его. Это была приманка. Люди верят, что они проделали все тщательно, если что-нибудь находят. Обычно, в этот момент люди прекращают обыск.
— У вас тридцать минут, — сказал один из охранников. — Это разрешенное время, согласно вашим бумагам. Вы вернетесь сюда через двадцать девять минут. Если нет, мы пойдем искать вас, и вы будете считаться обоснованной целью.
Роун кивнул.
Они открыли внутренние ворота. Цепной подъемник ворот загремел. Он прошел через караульное помещение и вышел на внутренний понтонный мост. Прилив явно был пойман здесь между огромными каменными пирсами острова. Здесь была отчетливая резкая вонь серы, и масса разлагающегося мусора, прибитая к липким стенам залива.
Он сошел с понтонного моста и забрался по каменным ступеням, которые привели его под арочный вход. Остров был искусственным атоллом из камня и рокрита, построенный, чтобы поддерживать низкую и широкую, жуткую башню маяка. Мост, который изначально соединял атолл с берегом, давным-давно сгнил. Он был заменен металлическими понтонами.
Маяк давным-давно не горел. Темные и запущенные, толстые стены и недоступность башни использовались в других целях.
Как только он был вне зоны видимости с караульного помещения, Роун зашел в тени. Он потянулся к икре левой ноги, и достал другой Танитский боевой нож. Он привязал его к голени шнурками. Тот, который он отдал, был Мерина. Роун забрал его без разрешения. Возможно, Мерин уже обыскивает свою комнату в поисках него. Это добавило к удовольствию Роуна от всего предприятия мысль, что, чтобы еще не случилось, Мерина, в конечном счете, обвинят в потере своего полкового кинжала.
Роун полагал, что ножа, возможно, будет достаточно. Этого, определенно, должно было быть достаточно для любого уважающего себя Танитца, чтобы сделать дело. Но он хотел учесть все переменные.
Сбоку низкого арочного прохода был темный каменный резервуар. Это когда-то был слив из уборной, или дренаж, построенный, чтобы совладать с подъемом воды при шторме. Лезвие его боевого ножа, ловко приложенное, приподняло край деформированной железной крышки. Роун подцепил пальцами крышку и поднял ее. Внизу был сырой каменный колодец, с водой, скрывающейся внизу в темноте.
Другие вещи тоже скрывались внизу, твари с деснами, напоминающими подушечки для булавок и глазами, цвета яичного белка. Он мог слышать, как они весело плещутся и извиваются, как будто развлеченные его хитростью.
К крышке снизу была привязана веревка, и она свисала в колодец под весом вощеного вещевого мешка на конце. Он вытащил веревку и мешок вместе с ней,
