Марк Черазини - Чужой против Хищника

Стрекоча, точно жуткое гигантское насекомое, тварь выпрямилась во весь свой непомерный рост и неуклюже заковыляла к съежившемуся от страха охотнику. Скрежещущая пасть раскрылась, обнажая длинное жилистое жвало, увенчанное еще одним щелкающим, сочащимся ядовитой слюной ротовым отверстием.

Позабыв про оружие, Фунан попытался сбежать. Но тут же в панике споткнулся о сплетение лозы. Нога взлетела вверх, и Фунан крепко ударился о землю. Копье выпало из его онемевшего кулака. Затем самый могучий охотник своего племени свернулся в жалкий клубок и стал ждать, когда смерть призовет его к себе. Он точно знал, что все это — расплата за вторжение на священную землю вокруг Храма Богов.

Горячая слюна упала Фунану на щеку и обожгла кожу. Стрекочущая пасть щелкнула у самой его глотки, и убийственная тень, черная, как сама смерть, нависла над ним, готовая ударить. Но тут случилось нечто совсем поразительное.

Из джунглей появилось еще одно порождение мрака.

Сперва Фунан увидел это существо просто как смутное пятно — все вокруг словно бы начинало мерцать от его продвижения. Везде, где вышагивал этот призрак, джунгли менялись и растекались. Затем, точно слепящая вспышка, фигура стремительно промчалась по прогалине и обрушилась на черного монстра у горла Фунана, зубодробительным ударом пробивая сегментированный панцирь и отшвыривая врага в сторону.

Экзоскелет черного монстра затрещал после удара о землю, и Фунан заметил, что пластины панциря у горла твари оказались пронзены и разбиты. Фонтаны едкой зеленой крови забили из раны черного монстра, обильно поливая ветви, листья и лозу. Все, на что попадала ядовитая жидкость, тут же начинало дымиться и гореть. Обжигающие капли попали и на Фунана. Охотник стал кататься по траве и выть от невыносимой боли.

Фантом навис над поверженным на землю охотником и застыл. Когда же Фунан оторвал руки от лица и посмотрел, из призрачного пятна уже образовалось нечто плотное — безумный кошмар, что казался на треть человеком, на треть рептилией и на треть демоническим зверем. Фантом стоял на двух толстых, как бревна, ногах. Чудовище его было чешуйчатым, а широкое лицо покрывала металлическая маска. Глаза варвара горели из-под этой маски, и взгляда этих глаз Фунан отчаянно пытался избежать.

Затем фантом миновал человека и гигантскими шагами направился к черному монстру, все еще корчащемуся на земле. Фунан заворожено наблюдал, как призрак поднимает огромные руки. Потом, с резким и внезапным щелчком, из полоски на запястье существа вырвались три серебристых лезвия. Солнце засверкало на их бритвенно-острых концах. Фантом удовлетворенно крякнул и снова оглянулся на Фунана.

Охотник прикрыл ладонью глаза и воззвал ко всем своим предкам. Он просил милости у доброй дюжины племенных божеств, главных и второстепенных. И, к вящему изумлению Фунана, одно из этих божеств откликнулось на его мольбу.

Досадливо покачивая головой, словно убийство лежащего человека не стоило ни времени, ни усилий, Хищник опять повернулся к своей настоящей добыче.

Стрекочущий черный монстр, рваная рана на шее у которого все еще сочилась ядовитой зеленой кровью, прижался спиной к дереву. Хвост его неистово захлопал, а пасть до отказа раскрылась, пока монстр готовился к своей последней битве.

Хищник покрепче уперся ногами в землю, запрокинул голову и испустил свирепый вой, потрясший джунгли до основания. Потом он бросился на врага.

Фунан услышал, как рвется плоть и трещит хитиновый панцирь. Затем до него донеслись хлюпающие звуки, когда зеленая фосфоресцирующая кровь и едкая отрава начали расплескиваться по прогалине.

От столь небывалого сражения отчаянно затряслись ветви и закачались деревья. Пока джунгли вокруг него дымились и горели, беспомощный Фунан зачарованно наблюдал за тем, как два первобытных существа, чье внеземное происхождение было недоступно его пониманию, бьются не на жизнь, а на смерть.

ГЛАВА 1

В начале китобойного сезона 1904 года «Эмма» отплыла к берегам острова Буве с полным комплектом матросов, гарпунеров, шлюпок и оборудования для обработки жира — со всем необходимым для того, чтобы целый год убивать китов и извлекать их жир на антарктическом льду, прежде чем на следующий год вернуться обратно в Норвегию.

Новый шкипер и совладелец «Эммы» Свен Ниберг намеревался сделать свой первый и последний рейс в качестве китобоя прибыльным. Брат Свена, Бьерн, девятнадцать сезонов был капитаном «Эммы», но он умер от лихорадки на обратном пути в прошлом году, тем самым вынуждая брата взять на себя командование этим последним коммерческим предприятием по добыче китового жира компании из Осло «Братья Ниберг». Свен наконец-то вознамерился продать семейный бизнес тому, кто даст больше.

Рассвет нового столетия положил конец традиционному китобойному промыслу. Магнат Кристиан Кристенсен открыл современную обрабатывающую фабрику в Грютвике, которой, в конечном счете, предстояло вытеснить мелкие антарктические китобойные компании вроде «Братьев Ниберг» — тех людей, что следовали обычаям еще со времен викингов. Подобно охоте на тюленей, тому самому занятию, которое в 1870-х годах сделало состояния многим семьям, китобойный промысел становился теперь невыгодным предприятием. Сокращающееся поголовье стад китов и растущая конкуренция со стороны англичан и шотландцев — а в последнее время даже японцев — наряду с гигантскими конгломератами вроде корпорации Кристенсена постепенно сводили на нет эпоху самодостаточных, независимых китобоев.

И, тем не менее, Свен Ниберг намеревался еще на какое-то время сберечь «Братьев Ниберг» как жизнеспособную компанию по добыче китового жира. Это был единственный способ обеспечить выгодную продажу семейного бизнеса. И именно из этих соображений Свен предложил Карлу Йоханссену, самому опытному китобою в Осло, пост старшего помощника, а также пятипроцентную долю прибыли экспедиции. Если бы путешествие «Эммы» к Южному полюсу прошло удачно, Карл стал бы весьма состоятельным человеком.

Что же касалось Карла Йоханссена, то для него это предложение оказалось просто манной небесной. Китобой с двенадцати лет Йоханссен пережил двадцать семь сезонов во льдах и сохранил целыми и невредимыми конечности, пальцы рук и ног, — очень серьезное достижение там, где температура воздуха могла достигать пятидесяти градусов ниже нуля. По прошлым рейсам с братом Свена, Бьерном, Йоханссен также был знаком с компанией по обработке жира «Братьев Ниберг» на острове Буве, одной из самых дальних китобойных стоянок.

Несколько лет тому назад, в 1897 году, Карл Йоханссен решил было навсегда распрощаться с морем. Поддавшись на уговоры брата и соблазнившись якобы легким заработком в Северной Калифорнии, Карл быстро промотал там свои скудные сбережения, после чего перебрался на Аляску, надеясь разбогатеть во время золотой лихорадки. Вынужденный из-за отчаянного финансового положения вернуться к китобойному промыслу, он уже готов был завербоваться на одно из судов Кристенсена за ничтожные полпроцента — и как раз в этот момент Свен Ниберг сделал ему предложение. Должность старпома заодно с солидной пятипроцентной долей стала вторым счастливым шансом Карла перед предположительно обеспеченной отставкой.

Разумеется, Карлу за эти деньги предстояло потрудиться на совесть. Равнодушный к морю, Свен Ниберг не провел даже одного-единственного сезона на антарктическом льду. К счастью, все долгие двенадцать месяцев тяжкого труда Свен вел себя достаточно мудро и во всех ситуациях внимательно прислушивался к советам Карла. Под попечительством опытного гарпунера младший из братьев Ниберг выучился секретам китовой охоты, которыми он сам по себе овладевал бы многие годы. В результате охота получилось невероятно удачной, и за сезон «Эмма» привела на буксире в бухточку острова Буве свыше трехсот китовых туш — кашалотов, синих китов, малых полосатиков и других их сородичей следовало разрубить и передать для извлечения жира.

Именно во время этого грязного и неприятного процесса, когда люди подолгу находились на открытом воздухе, перенося груз к возвышающемуся над бухтой массивному чугунному резервуару, китобои увидели в небе странные огни, вовсе не похожие на южное полярное сияние, к которому они уже давно привыкли.

Над пиком Ликке и более высоким, в тысячу метров высотой, пиком Олафа, что отбрасывал тень на здание компании по добыче жира, будто виднелись на небе сполохи от далеко расположенных пушек, а здесь, на льду, слышались взрывы. Затем странное красноватое сияние появилось на горизонте, озаряя непрестанные сумерки светом тысячи костров. Он плясал багрянцем на льду и придавал нездоровый оттенок миллионам китовых костей, что загрязняли берег. Часто — хотя и не всегда — появление этих зловещих огней сопровождалось дрожанием, исходившим откуда-то из глубин.