Вольфганг Хольбайн - На развалинах Парижа
Небрежным жестом карлик вновь ткнул в сторону трансмиттера.
– То, что им воспользовались, не останется незамеченным. Это уж точно, поверь мне. Через пару минут здесь все будет кишеть от незваных гостей, как пить дать, – он посмотрел на Черити и скорчил гримасу: – Почему бы тебе не приготовить для них кофе? А может, сделаем вид, что нас нет дома?
Черити не смогла удержаться от улыбки. Гурк прекрасно понимал, что она видит его насквозь, но все же время от времени пытался играть роль клоуна. Иногда ему это даже удавалось. Он относился к тому типу людей – впрочем, людей ли? – интеллект которых признавался, но очень редко воспринимался всерьез, равно как и, возможно, исходившую от них опасность.
«Очевидно, это происходит потому, что Гурка вряд ли можно назвать человеком», – подумала Черити.
Оглянувшись, она бросила последний взгляд на трансмиттер и подошла к Скаддеру. Прежде чем приступить к разговору, Черити немного помедлила, всматриваясь в раскинувшиеся внизу ужасные развалины, вызывающие у нее такое же леденящее чувство тревоги, как у Скаддера и Нэт. Однако в отличие от них она уже все поняла.
Несколько секунд Черити пристально всматривалась вдаль, потом вдруг резко отошла от окна и отвернулась. Казалось, это движение вывело Нэт из мучительного транса, в котором она находилась, впившись глазами в страшную картину разрушений. Молодая вестландка вздрогнула, словно пробуждаясь от глубокого тяжелого сна, и смущенно посмотрела на Черити. Через пару секунд к ней повернулся и Скаддер, лицо которого в неземном свете было бледным, как у мертвеца.
– Бог мой, – пробормотал он. – Ведь у нас… больше нет дома, Черити. Это уже не Земля!
Черити до боли прикусила губу. Она много бы отдала за то, чтобы Скаддер оказался прав. Хорошо бы сейчас очутиться на какой-нибудь чужой планете, в другом конце Галактики, только не в этом страшном месте, где все так ужасно изменилось. Но они – здесь, и нелепо больше обманывать себя.
– Нет, Скаддер, – печально возразила Черити. – Мы на Земле.
Индеец-хопи недоверчиво взглянул на нее.
– Но это же…
– Мы все еще на Земле, – с мягким нажимом произнесла Черити. – Мне знаком этот город. Однажды я уже была в этом месте. Видишь башню, Скаддер?
Она подняла руку и указала на филигранный, пронизанный обволакивающим, почти текучим зеленым светом призрак Эйфелевой башни, который возвышался над завалами и нагромождениями изуродованного города.
– Однажды я даже побывала там, наверху.
Заметив недоверчивый взгляд Скаддера, Черити утвердительно кивнула и горько улыбнулась.
– В то время это был один из самых прекрасных городов планеты, – продолжала она. – Здесь жили миллионы людей. А поднявшись на самый верх башни, можно было при ясной погоде увидеть море.
– Нет, это невозможно, – возразил Скаддер, безнадежным жестом указывая на небо и как бы приклеенное к нему зеленое с косматыми отростками солнце. – Это не Земля!
Черити тяжело взглянула.
– Я не знаю, что произошло с небом и солнцем, – сказала она. – Но это – Париж, Скаддер. Во всяком случае, он был им когда-то.
– Ну что ж, вот в таком духе и продолжайте, – вмешался в разговор Гурк. – И вообще, судя по всему, нет ровно никакой причины для спешки, не так ли? Напротив, я почти уверен, если вы еще немного поболтаете, сюда явятся гостеприимные представители городских властей, чтобы пригласить вас на не лишенную приятности экскурсию по городу.
Ничего не понимая, Скаддер недоуменно посмотрел на карлика, но Черити уже знала, что Гурк прав. Каждая секунда, проведенная здесь, могла оказаться для них последней. Было даже нечто сверхъестественное в том, что до сих пор никто не явился сюда, чтобы взглянуть, кому же это понадобилось воспользоваться трансмиттером.
Но чудо не могло продолжаться вечно. В подтверждение этому в мгновение ока ситуация резко изменилась. Причем все произошло так быстро, что Черити не успела опомниться. Внезапно раздалось странное глухое жужжание, которое становилось все громче и громче, пока не превратилось в оглушительный рев, пронизывающий каждую клеточку тела и отзывавшийся в нем мучительной болью. Вибрация звука была столь сильна, что тела людей начали покачиваться. В то же время в казавшейся монолитной стене отсека вдруг появилась вертикальная трещина, разделившая ее на две части. В образовавшемся проеме показался покрытый пылью коридор с выходившими в него многочисленными ярко освещенными дверями. Прямо перед входом стояла старая седовласая женщина в пестром одеянии, которое обычно носила Анжелика и другие жрицы-Шай. За женщиной возвышались тонкие двухметровые фигуры двух мутантов, воинов-муравьев.
В ту же секунду к чьему-то телу потянулся сгусток взметнувшейся тьмы – это бросился вперед мега-воин.
* * *Все шло как всегда, и как всегда Жан задал себе привычный вопрос: а стоит ли овчинка выделки? И так же привычно ответил: никогда и ни в коем случае. Тем не менее вот уже добрых пятнадцать минут он пробирался по запутанным лабиринтам подземных туннелей, а до этого, чтобы перехитрить охрану, целую милю, кряхтя и вздыхая, тащил свой мотокар, прежде чем решился завести мотор. Почти столько же времени ему понадобилось на то, чтобы преодолеть последних пятьдесят метров.
Оставив мотокар прямо под сооружением, названным им «крепостью», Жан стал карабкаться наверх по завалам из переплетенных проводов, проржавевших труб, лестниц и груд мусора. По дороге он едва не столкнулся с огромной стаей крыс и пролежал больше часа, боясь пошевелиться и затаив дыхание.
Жан все еще дрожал от страха, вспоминая, как близко от его убежища – узкой ниши в стене, где раньше стоял какой-нибудь распределительный блок, – пронеслась стая.
«Да их и было-то не так уж и много, наверное, не больше десятка», – стараясь приободрить себя, прошептал Жан, прекрасно зная, что и одной из этих огромных, величиной с большую овчарку бестий хватит, чтобы разорвать человека, особенно, если крыса голодна или чем-то напугана.
Звери, которых он увидел, судя по всему, чертовски проголодались. Несмотря на свои огромные размеры, когти и мощные зубы, сейчас эти животные представляли собой довольно жалкое зрелище: шерсть на их шкурах свалялась и местами даже начала выпадать, обнажая голую кожу. На многих крысах Жан заметил страшные сочившиеся раны. По-видимому, он стал невольным свидетелем возвращения стаи с не совсем удачной охоты.
Даже после того как визжащая свора в страшной спешке пронеслась мимо его укрытия и быстро скрылась в подземных лабиринтах и переходах, Жан еще долгое время не решался покинуть свое убежище. Обычно крысы не нападали на людей – это он хорошо знал, – но сейчас животные, казалось, просто обезумели от голода и страха. Они еще не остыли от битвы, в которой только что участвовали, и были готовы броситься на все, что только могло передвигаться.
Вряд ли на свете существовало что-либо другое, что Жан ненавидел бы больше, чем муравьев-мутантов и крыс. Один их вид вызывал у него тошноту. Мысль о том, что одно из этих исчадий ада может прикоснуться к нему своими когтистыми лапами и он почувствует его жаркое зловонное дыхание, доводила Жана почти до сумасшествия. Выждав некоторое время и полностью удостоверившись в том, что крысы больше не вернутся, он вылез из металлического ящика и стал пробираться наверх.
«Нет уж, – думал Жан, привычно оглядываясь по сторонам, прежде чем сделать последний рывок к укреплению, – ни за что больше я сюда не сунусь. Зачем мне это?!»
Он каждый раз говорил себе эти слова, но проходило время, и Жан снова появлялся здесь. Судя по всему, так он собирался поступать и впредь.
Жан и сам не мог понять, что именно тянуло его на это место. Разумеется, Жана манил своей какой-то жужжащей и мигающей внутренней работой сам отсек, где было много разноцветных мигающих лампочек, слышались странные звуки и вообще находилось множество притягивающих как магнитом вещей, о назначении и употреблении которых он не имел ни малейшего понятия. Эта рубка являлась как бы частью чужого исчезнувшего мира, частью того прошлого, о котором изредка рассказывали Жану родители, а друзья-одногодки знали о нем лишь по картинкам и уцелевшим книгам. Иногда Жан спрашивал себя: неужели он и вправду один-единственный из всех обитателей Свободной Зоны смог увидеть маленькую частичку этого ушедшего времени?.. Ему часто хотелось поделиться своей тайной, взяв кого-нибудь с собой в крепость. Разумеется, он бы так ни за что не поступил: слишком велика опасность. Если бы в Свободной Зоне узнали, что Жану удалось обнаружить в результате этих регулярных вылазок – в общем-то запрещенных, но на которые Барлер и другие пока смотрели сквозь пальцы, – на его прогулки немедленно наложили бы полный запрет. А так рисковать он не мог.
Быстро преодолев открытое пространство и проскользнув под обугленными остатками стены, Жан оглянулся по сторонам. Сердце у него колотилось так, словно было готово выпрыгнуть из груди. Вот и отсек. Сам по себе он еще не стал частью джунглей, но уже и не относился к Свободной Зоне. Эта земля считалась как бы ничейной, никому не принадлежащей, куда имели свободный доступ жители одного и другого берега реки. Здесь Жану частенько приходилось наталкиваться на разных монстров из числа тех, что когда-то перешли на тот берег реки, а однажды он даже увидел муравья-мутанта. Кроме того, нельзя было недооценивать и опасность, грозящую сверху. В отдельные дни над высохшим руслом планировали особые планелеты, открывавшие шквальный огонь по любой движущейся цели.
