Сергей Попов - Я иду
Бетти промолчала. Покончив со сборами, – надела клетчатую рубашку поверх футболки, сбрызнула себя духами и прошла мимо, оставляя шлейф тончайшего цветочного аромата. Забрав с холодильника деньги, она наспех пересчитала сумму и сунула в задний карман, несмотря на то, что я строго-настрого велел так не делать.
– Позвони мне, как закончите там… – попросил я и последовал за дочкой к входной двери. – Чтобы я не переживал, ладно?
– С каких это пор ты стал за меня переживать? – поставив свои вещи на пол, съязвила Бетти и принялась обуваться в кроссовки.
– Просто набери мне, хорошо?
Та хмыкнула, посмотрела на меня косо, но все-таки согласилась:
– Ладно. – И, закинув рюкзак за плечи, поправила рубашку, чтобы не торчала, подняла гитару и вышла. – До вечера.
– До вечера, люблю тебя.
Закрыв за ней на верхний и нижний засов, – проводил Бетти через глазок расстроенным взглядом и поплелся обратно на кухню.
– Вся в мать… – высказался, наконец, и, открыв холодильник, забрал апельсиновый сок. – Такая же непробиваемая… – налил полстакана, вздохнул, вернулся за стол и взялся доедать нетронутый завтрак дочери, молча смотря в телевизор.
«…Но нет, я не волшебник, я – простой человек, как и вы, который смотрит вперед! А теперь от имени всей корпорации Р.Е.Т., я, профессор Эрик Гельдман, с восторгом объявляю о запуске Порталов!»
Профессор развел руками и начал отсчет, не отводя пристального взгляда от камеры:
«Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два…»
Выдержал паузу, улыбнулся, посмотрел на дрожащие врата позади и закончил нетерпеливо:
«…один!»
Я ахнул.
Через секунду меж ворот образовалось сероватое завихрение, потом оно принялось набирать обороты, раскручиваться все быстрее и быстрее, окрашиваться в ярко-голубой цвет. Толстенные провода от нагрузки дрожали, обливались электрическими сполохами.
Секунда, две…
Врата протяжно и жутко загудели, словно атомоход в океане, а через секунду вихрь в центре замерцал, заискрился, увеличиваясь в размере, и… в квартире вырубился весь свет. Я отодвинул недопитый стакан в сторону, и уже хотел встать, как вдруг городской телефон на кухне пискнул, холодильник опять замычал, а телевизор – вернул картину происходящего по ту сторону экрана. Но теперь вместо небольшого вихря страшно выл исполинского размера водоворот, а из центра вырывались чудовищной силы порывы ветра вперемешку с красными молниями. Они били то верх, то вниз, то прыснули куда-то вкривь, на моих глазах пробив насквозь стену жилого дома, устроили пожар.
– Какого хрена?.. – проговорил я и с ужасом продолжил следить за запуском Портала. Тот обрушивал молнии теперь уже на головы зевак, столпившихся на улицах с мобильными телефонами, но благо обходилось без жертв.
Профессор же явно занервничал, но вида не подал и успокоил всех:
«Ничего страшного в этом нет! Портал рвет грань, соединяющую две условные точки, в силу чего возникают сильные электромагнитные вспышки! Через несколько секунд он стабилизируется, и вы увидите…»
Электричество вновь дало сбой, телевизор погас, так и не дав дослушать объяснение до конца.
– Надо звонить Бетти, – с плохим предчувствием у сердца решил я и – в гостиную, забирая мобильный телефон с журнального стола.
Открыл меню контактов, нажал на вызов дочери и – ждать…
– Черт… – сбросив вызов, выругался я и – пулей на кухню.
Едва подбежал к окну на кухне, чтобы посмотреть, что там творится, – свет вернули, телевизор разразился страшным треском, а на экране, покрытом рябью, – сущий ад: дома, пылающие в огне, молнии, бьющие во все стороны. Пригляделся и сквозь страшные помехи разглядел виновника случившегося. Профессора, растерянного, оглушенного, вооруженная охрана усаживала в подлетевший вертолет. Но только он оторвался посадочной площадки, – на моих глазах вихрь в центре Портала озарился белыми вспышками, а в следующую секунду из него один за другим начали выскакивать какие-то темные сферы.
– Господь всемогущий!.. – пораженный увиденным воскликнул я и попытался еще раз вызвать Бетти, но дочкин телефон оказался выключенным. – Что же ты творишь, дурочка!.. – и в лихорадке, сунув телефон в карман, весь на пределе, уже собрался бежать в коридор, как вдруг Портал, показанный крупным планом, резко втянулся в самого себя, разразился ужасающим гулом, и… разошелся во все стороны ударной волной. – Бетти… – потом поднялась паника, кто-то крикнул «Бежим!», уронил камеру, и изображение вместе со светом во всем доме пропало. – Господи, Господи!..
Сам – в коридор. Наспех обулся, выбежал на лестничную клетку. Но не успел и пролета преодолеть, – пол под ногами сотрясло, будто от землетрясения, меня – спиной на ступени. Хрустнул телефон. А за пыльным окном – седо-черная многоэтажная грязная волна обломков с громыханием ползет к моему дому, сносит все на своем пути…
I
В подвале – сыро, темно, зябко. Меж голых бетонных стен завывали жуткие сквозняки, качали лампу, свисающую с треснутого потолка на тонком расползшемся проводе, по местами затопленному полу бегала едва различимая в огне примуса рябь. Дождь, что лил как из ведра больше часа, наконец-то закончился, и теперь там, где-то в глубинах полуразрушенного дома, журчала стекающая вода, не смолкало глухое эхо. Изредка к этому гулу добавлялись отвратительные писки крыс. Они резвились во мраке, среди заброшенного мусора, плескались в холодной дождевой воде.
Капли неустанно барабанили то по металлу, то по дереву, то по бетону, то по трубам, сотрясали несмолкающую ни на минуту темноту, наполняли все вокруг какими-то ускользающими звуками. Еще немного послушав эти «голоса дома», я помешал вилкой крысятину в банке из-под рыбных консервов и сделал огонек примуса поменьше, принюхиваясь. Пахло скверно – собака есть не станет.
– Ну, дай бог, не сдохну… – смирился и достал из кармана крохотный бумажный пакетик с солью.
Посыпав тошнотворную бурду, – еще разок все хорошенько перемешал, мысленно перекрестился, филигранно подцепил зубчиком небольшой грязно-бордовый кусочек и кинул в рот. Скривился, быстро прожевал и проглотил, чувствуя странное послевкусие.
– Неплохо, – неожиданно отметил для себя и выключил примус, подвигая поближе, – можно и пообедать…
Достал из армейского вещмешка небольшую полупустую бутылку воды, сделал маленький глоток, приступил к трапезе. Пока ел, крысы вконец осмелели и сидели теперь уже на гнилых столах и продуктовых корзинах буквально в нескольких шагах от меня. Ближе подходить все-таки не решались – боялись. Как ни крути, а инстинкт выживания у этих мусорщиков на высоте: прикармливай, заманивай – все равно не подойдут. Раз человек рядом, они и носа не сунут – мало ли, чего ему в голову взбредет.
– Что, проголодались? – чавкая жареным мясцом, по вкусу отдаленно напоминающим курицу, спросил я своих пищащих «гостей». Те прибывали с каждой секундой, чуть слышно хлюпали по лужам. – Извините уж… угостить ничем не смогу – сам вон… – зачем-то кивнул на банку, словно ожидал от них глубокого сочувствия, понимания моего печального положения, – …подножным кормом питаюсь.
Мокрые крысы в ответ запищали, зашуршали коготками, закрутили хвостами. Некоторые даже вытянулись, зашевелили усиками.
– Я теперь такой же, как и вы, – продолжил я и, доев мясо, приправленное солью, отхлебнул водички и пояснил хвостатым друзьям: – Помоечник, мусорщик… – кинул им опорожненную банку, сложил пожитки. – Если хотите, можете подкрепиться своим собратом – ничего другого у меня для вас нет.
Но голодным грызунам по душе и объедки: навалились скопом, пронзительно запищали, закишели – лишь бы ухватить хоть что-то. Жир, остатки – плевать. Жесть скрипела, шуршала, ерзала о камни, обо что-то металлическое, а потом и вовсе заплескалась вдалеке – словом, пошла «по рукам». Слушая это многоголосье, я улыбнулся, грустно вздохнул и заполз в карман накидки за зажигалкой и фотографией.
– Где же ты, принцесса?.. – подсветив тусклым огоньком изображение улыбающейся дочери в косухе, сидящей в кафе за столиком, в очередной раз спросил себя и побледнел – опять слишком близко подпустил самую страшную мысль о ее судьбе. – Нет… нет… – завертел головой, отгоняя этот ночной кошмар, – ты жива и я найду тебя… непременно найду, слышишь?.. – засопел, поцеловал дорогую сердцу фотографию, убрал обратно во внутренний карман и достал почти пустую мятую пачку сигарет, горько закуривая. – Хоть весь мир обойду, но найду…
Сделал затяжку, другую, немного успокоился.
Крысы тем временем уже не на шутку драли банку, да так, что звон и молотящие стуки разлетались по всему заброшенному залитому помещению. А я же, накинув просторный капюшон, откинулся на потресканную влажную стену и задумался, потягивая предпоследнюю сигаретку. Но наслаждался ей, ей-богу, как последней…
