Стив Перри - Тени империи
Было три часа пополуночи, и половина планеты спала.
Люк Скайвокер стоял босиком на стилкретовой платформе в шестидесяти метрах над песком и смотрел на натянутую проволоку. На нем были простые черные штаны, рубашка и черный кожаный пояс. Светового меча у него больше не было, хотя он начал делать новый по чертежам, найденным в старой, переплетенной в кожу книге Бена Кеноби. Для джедая это было традиционным испытанием — так ему говорили. Ему было чем заняться, пока новая рука срасталась с плечом. Работа не давала слишком много думать.
Свет под навесом был неярким, Люк едва видел плетеную стальную нить. На сегодня карнавал закончился, акробаты, рососпинники и фокусники давно заснули. Толпы разошлись по домам, и он остался один на один с канатом. Было тихо, только ткань цирка потрескивала, остывая в объятиях летней ночи Татуина. Жаркий день пустыни быстро отдавал тепло, и на улице за палаткой шапито было так холодно, что пришлось бы надеть куртку. Запах рососпинников доносился до его укрытия и смешивался с запахом его собственного пота.
Часовой, чей мозг воспринял мысленную команду Люка пропустить его в гигантскую палатку, стоял теперь на страже у входа, не воспринимая присутствия Люка. Такой контроль — еще одно умение джедаев, которым он только-только начал овладевать.
Люк глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Внизу не было страховочной сетки, и падение с такой высоты наверняка окажется смертельным. Ему не обязательно идти по канату. Никто его не заставляет.
Никто, кроме него самого.
Он успокоил дыхание и сердцебиение, по мере сил унял мысли, пользуясь изученным методом. Сначала Бен, потом учитель Йода учили его древним искусствам. Упражнения Йоды были более строгими и изматывающими, но, увы, Люк не закончил обучения. Тогда действительно не было выбора. Хэн и Лея оказались в смертельной опасности, и ему пришлось отправиться к ним. Он успел, и они остались в живых, но…
Все окончилось плохо.
Очень, очень плохо.
И к тому же встреча с Вейдером…
Он почувствовал, как каменеет лицо и играют на скулах желваки. Люк боролся с яростью, которая закипела в нем, как волна гормонов, черная, как его одежды. Вдруг заболело запястье — там, где световой клинок Вейдера отсек руку. Новая рука была не хуже старой, может, даже лучше, но иногда, когда Люк вспоминал про Вейдера, в запястье пульсировала боль. Призрачная боль — боль отрезанной руки, так сказали врачи. Не настоящая.
Я твой отец.
Нет! Это тоже не может быть правдой! Его отцом был Анакин Скайвокер, джедай.
Если бы только он мог поговорить с Беном. Или с Йодой. Они могли бы подтвердить истину. Сказать ему правду. Вейдер пытался манипулировать им, вывести его из равновесия, только и всего.
Но что, если это правда?..
Нет. Брось. Если раздумывать над всем этим сейчас, это только помешает. Люк не сможет никому принести пользы, если не овладеет всеми навыками джедая. Ему надо верить в свою Силу и идти дальше. Неважно, какую еще ложь сплел Вейдер. Идет война, впереди много работы. Хотя он неплохой пилот, предполагается, что ему есть, что еще предложить Альянсу.
Нелегко решиться, и легче вроде бы не становится. Люку хотелось бы больше верить в себя, но дело как раз в том, что у него это не получалось. Ему казалось, что на него давит тяжесть, какую он раньше не мог даже представить себе. Несколько лет назад он был всего лишь деревенским мальчишкой на ферме, работал с дядей Оуэном, никуда не собирался. Потом были Хэн, Империя, Альянс, Вейдер…
Нет. Не сейчас. Это в прошлом и в будущем, а натянутая проволока — здесь и сейчас. Сосредоточься на ней, иначе упадешь.
Он потянулся за энергией, почувствовал, как нарастает ее поток. Теплый, яркий, дающий жизнь, и он призвал его к себе, одеваясь им, как броней.
Сила. Она снова пришла ради него. Да…
Но было и что-то еще. Где-то не здесь, но совсем близко он почувствовал притяжение, о котором ему рассказывали. Ему дали почувствовать мощный, жестокий холод, противоположность того, чему учили Люка его наставники. Противоположность света. То, чему предался Вейдер.
Темная сторона.
Нет! Он оттолкнул ее. Отказался смотреть на нее. Снова набрал побольше воздуха. Он почувствовал, как Сила пронизывает его, как он настраивается на нее. Может быть, все было наоборот, но это неважно.
Когда они слились в единое целое с Силой, Люк шагнул на проволоку.
Высоко натянутый канат показался вдруг широким, как тротуар. Сила имела естественную природу, но эта часть всегда воспринималась как магия, словно с ней он мог творить чудеса. Он видел, как Йода поднял истребитель из болота силой мысли. То, что творила Сила, выглядело, как чудеса.
Он занес ногу, чтобы сделать еще шаг, и вспомнил кое-что еще из своего пребывания на Дагоба.
Под мягкой, влажной землей, в пещере…
… Дарт Вейдер шагнул вперед.
Задохнувшись от ярости, одним точным безукоризненным движением Люк отвел его меч и ударил. Клинок попал в основание шеи. Почему-то Люк ожидал фонтана крови, хруста разрубаемой кости, но клинок прошел, как будто не встретив преграды. Тем не менее, голова отделилась от тела, подкатилась к его ногам. Потом земля вздрогнула: тело Повелителя Тьмы рухнуло навзничь.
Люк решил, что теперь-то страх должен пройти, и ошибся. Он нагнулся к трофею. Шлем и маска от удара о землю раскололись. Может быть, удастся вернуть равновесие, если он заглянет в лицо Дарта Вейдера?
Лицо под маской оказалось странно знакомым. И оно не принадлежало взрослому человеку. Загорелая кожа, облупленный нос, струйка крови на детских губах. Светлая прядка волос выбилась из-под шлема. Уже остекленевшие голубые глаза уставились в темноту, не отражая света. Люк судорожно, со всхлипом втянул в себя воздух. Он чуть было не наподдал по шлему ногой, только бы не смотреть на самого себя.
Нет!
Прилив воспоминаний пронесся быстрее, чем реальные события. В реальности Люк успел сделать всего один шаг. Поразительно, на что способен мозг. Но Люк все-таки едва не упал с проволоки, стоило ему потерять контакт с Силой.
Перестань!
Люк сделал глубокий вдох, с трудом удержал равновесие и снова попытался войти в контакт с Силой.
Ну вот, она здесь. Люк восстановил равновесие, снова шагнул, слившись воедино с Силой.
Дойдя до середины проволоки, Люк побежал. Он уговаривал себя, что это — часть испытания, что с ним — Сила, что он не уронит честь своего имени, что человек, умудренный учением рыцарей-джедаев, может все. Его так учили. Люк хотел в это верить.
Ему не хотелось верить, что побежал он потому, что темная сторона кралась по проволоке следом за ним. Кралась, как воспоминание о лице Люка под маской Вейдера, кралась, кралась… И настигала.
***Ксизор откинулся назад в форм-кресле. Кресло с испорченной микросхемой, которую Ксизор все собирался починить, приняло его движение как вопрос. Голосовой чип пробормотал: «Чего изволите, принц Сизор?» — кресло коверкало его имя, растягивая первый слог. Ксизор покачал головой.
— Только чтобы ты молчало.
Голосовой чип замолк. Механизмы внутри сиденья из клонированной кожи зажужжали и подстроили подлокотники под новое положение тела Ксизора. Он вздохнул. Он богат, его доходы превышают богатства многих планет, а у него — неисправное форм-кресло, которое даже его имя не может произнести, как следует. Он отметил для себя, что надо немедленно его заменить, сегодня, сейчас же, как только он покончит с делами сегодняшнего утра.
Ксизор посмотрел на голографическую проекцию в одну шестую натуральной величины, замершую перед ним, а потом перевел взгляд на женщину, стоявшую по другую сторону стола. Она была не менее прекрасна, хотя и не столь экзотична, как две воительницы с Эпикантикса на голограмме. Красота ее была совсем другого рода. У нее были длинные шелковистые светлые волосы, светлые и ясные голубые глаза и изысканная фигура. Обычный мужчина нашел бы ее привлекательной. Ни в чертах, ни в теле Гури не было изъянов, но в ней была холодность, что было вполне объяснимо, если знать причину: Гури была репликантом, уникальным в своем роде. С виду она могла сойти за живую женщину, есть, пить и отправлять все более интимные функции женщины, и никто не заметил бы подделку. К тому же она была дроидом, запрограммированным на убийство. Гури могла убивать, а ее искусственное сердце не знало даже секундного трепета или угрызений совести.
Она стоила Ксизору девять миллионов кредиток.
Ксизор соединил кончики пальцев и поднял бровь.
— Это сестры Пайк, — сказала Гури, взглянув на голограмму. — Генетические близнецы, не клоны. Та, что справа, — Зан, а другая — Зу. У Зан — зеленые глаза, а у Зу — один глаз зеленый, другой — голубой, это единственное различие между ними. Они мастера терсгс кеси, бундукийского боевого искусства, которое еще называют «стальные руки». Им по двадцать шесть стандартных лет, никаких политических симпатий, никакого уголовного прошлого в крупных планетных системах. Насколько мы смогли установить, они совершенно аморальны. Их может перекупить любой, кто даст больше. На «Черное Солнце» они никогда не работали. В открытой борьбе они пока непобедимы. Вот этим, — Гури снова кивнула на неподвижный голографический кадр, — они развлекаются, когда нет работы. По контрасту с внешностью голос Гури был теплый, завлекательный, богатый альт. Она привела голограмму в движение.
