Маргарита Тара - Сомнирум
Церемония началась вовремя – минута в минуту. Когда на сцену поднялась праэко в длинном серебристом платье, зал мгновенно затих.
Нудная пространная речь о долге перед обществом, о необходимости придерживаться правил и уставов Системы выпила из Харта остатки терпения. Ту же речь – слово в слово – он слушал полгода назад, на собственной церемонии совершеннолетия. Кресло казалось неимоверно жестким, словно не желало задерживать сидящего на нем дольше положенного, слова, произнесенные голосом, навевающим мысли о кубиках льда в пустом стакане, падали в мертвую тишину зала, заполненного благоговеющими совершеннолетними. Мучительное ожидание. Все это действовало ему на нервы.
– Да когда же они, наконец, перейдут к делу? – процедил Харт сквозь сжатые зубы.
Некстати пролетевший над головой дрон-дизагрессор мигнул красным и завис в воздухе: система распознавания эмоций зафиксировала его вспышку ярости – по тону голоса, выражению лица или же по стиснутым кулакам. Маршал, прежде стоявший к Харту полубоком, повернулся, среагировав на сигнал прикрепленного к поясу датчика. Его взгляд за совершенно непроницаемыми черными стеклами визора, без сомнения, не сулил ничего хорошего.
Харт выдохнул, стараясь замедлить сердцебиение. Заставил себя разжать кулаки и расслабить мышцы рук. Не хватало еще, чтобы его выперли с церемонии, сочтя «агрессивно настроенным» – кажется, так это называла Система.
Элси сжала его руку, улыбнулась краешками губ. Это подействовало на парня лучше любого успокоительного. Он улыбнулся ей в ответ, чувствуя, как легчает на душе. Дизагрессор – глянцевый черный шар с красной полосой дисплея – еще повисел в воздухе, затем, удовлетворенно мигнув, продолжил свое неспешное блуждание по залу.
– Элси Ларей! – хорошо поставленным голосом произнесла со сцены праэко.
– Ох, боже мой! – быстро прошептала его подруга.
Их руки разжались. Харт вдруг ощутил тоску и смутное беспокойство.
Оправляя на ходу безупречно сидящее платье, Элси поднялась на помост. Харт нажал на кнопку подлокотника, вызывая перед глазами проекцию возлюбленной. Он видел ее чуть расширенные от волнения глаза, тонкие кисти, прижатые к телу в таком искреннем и неловком жесте.
Праэко, дежурно улыбнувшись, поздравила Элси с совершеннолетием. Печатью с симпатическими чернилами поставила на ее запястье новую метку. Следующая появится лишь тогда, когда Элси выйдет замуж – за одного из выбранных для нее Системой электов.
Харт подался вперед, когда увидел, как праэко протягивает Элси заветный сверток, перевязанный серебристой лентой. Руки девушки чуть подрагивали от нетерпения, когда она принимала дар от праэко.
Элси поблагодарила, спустилась со сцены, держа спину идеально прямой. Харт тут же потерял интерес к происходящему в зале. Все его внимание было приковано к свертку в руках подруги. Элси опустилась в кресло и торопливо развязала ленту, мелькнувшую в воздухе блестящей серебристой змеей. Развернула скрученный в рулон планшет и, скользя пальцем по экрану, впилась взглядом в картотеки электов – «жертв», как в шутку называл их Харт. Вот только чем дольше Элси молчала, тем меньше ему хотелось веселиться.
– Меня там нет… – сказал он обреченно, качнув головой, словно отвечая на собственный вопрос.
Элси оторвала от планшета взгляд. Глаза ее были огромны, в их синеве плескалось недоумение.
– Как же так?.. – прошептала она.
– Это моя вина. Я где-то просчитался.
– Нет, Харт… – Элси замолчала, не зная, что сказать.
Они еле досидели до конца церемонии. Уйти раньше не позволяли приличия. А еще маршалы и праэко, снующие по залу.
Как только раздался гимн их города-государства, поднялись. Побрели к выходу. Элси машинально свернула планшет в рулон и теперь судорожно сжимала его в руках, словно желая раскрошить тонкими пальцами. Если бы это решило их проблемы, Харт первым бы разорвал планшет в клочья. Тут же некстати вспомнилась его недавняя фантазия, уже не казавшаяся такой забавной.
Они вышли на стоянку. Харт переминался с ноги на ногу, не в силах выдавить ни слова. Он просто не мог подобрать нужных фраз. Элси замерла, обхватив себя за плечи. Оба молчали, не зная, чем заполнить тишину между ними.
– Харт Карвел?
Он стремительно оглянулся. Позади стояла незнакомая ему праэко в окружении двух маршалов.
– Пойдем со мной, – она говорила мягко, но лицо казалось словно высеченным из камня. Харт задавался вопросом: почему все праэко делают свои визоры черными? Что они прячут?
Глаза – зеркало души, но у праэко души не было.
– Элси, я… – начал он, повернувшись к подруге.
– Немедленно, – и снова этот мягкий тон с металлическими нотками.
– Иди. – Элси была бледной, взгляд ее метался между его лицом, лицами маршалов и праэко. Она хотела сказать что-то еще, но не осмелилась – присутствие стражей порядка и вестницы Системы кого угодно могло привести в замешательство.
Харт пошел вслед за праэко, старательно отгоняя от себя назойливую мысль: что ей нужно от него? И к чему здесь маршалы?
Они вернулись в церемониальный дворец, поднялись на второй этаж. Как только все четверо оказались в комнате, стражи порядка расположились по обе стороны от запертой двери. Харт недоуменно посмотрел на маршалов и отвернулся. Праэко кивнула ему на стул, и он, пожав плечами, послушно уселся.
Тесное пространство было заставлено металлизированными предметами мебели – по последнему писку моды. Стол, стулья, даже диван – выглядели гладкими и словно хромированными, но сохраняли подобающий им комфорт.
Праэко облокотилась о стол, совсем по-человечески сложив на груди руки. Сделала визор полупрозрачным – так, чтобы Харт мог видеть ее глаза. Неожиданное проявление этикета от вестницы Системы.
Он скользнул взглядом по ее лицу. Чересчур правильные черты, слишком ровная кожа без малейших изъянов. Все праэко – синты, но от людей практически неотличимы. И все синты – совершенны. Ловкие, быстрые, обладающие гибким искусственным интеллектом, зачастую превосходящим человеческий.
Мать Харта – учительница старшей школы Трианского округа, в те нередкие моменты, когда на ее душе было особенно тоскливо, сетовала на засилье синтетиков в Бене-Исс. Среди людей уже давно ходили упорные слухи о скором внедрении синтетиков во все сферы жизнедеятельности. Люди боялись того часа, когда на работу вместо них будут принимать лишь синтов – идеальных, практически не способных ошибаться. Первый тревожный звонок раздался четыре года назад, когда в одной из клиник Бене-Исс появился единственный в своем роде синт-хирург. Сотни тяжелейших операций – и ни одного смертельного исхода. С тех пор больницы все чаще соглашались подменять человеческих врачей синтетиками.
Будущее, которое рисовала Система жителям исполинского города-государства Бене-Исс, и вдохновляло, и пугало одновременно. Да, Харт бы и сам с большей охотой лег под лазерный нож хирурга-синта, нежели хирурга-человека, у которого в самый неподходящий момент могла дрогнуть рука. Вот только что станут делать люди, когда их заменят совершенные машины, внешне неотличимые от них самих и не знающие, что такое халатность, леность, вспыльчивость? Уйдут в профессии, где не нужен будет холодный расчетливый ум, выверенные движения и знание невероятного количества информации?
Праэко прервала его размышления. Наклонив голову, как хищная птица, наблюдающая за обреченной жертвой, произнесла:
– Харт Карвел, ты разочаровал Систему.
В устах любого другого это прозвучало бы излишне пафосно. Но слова праэко таили в себе угрозу. И все же Харт нашел в себе силы ухмыльнуться и небрежно бросить:
– Сомневаюсь, что Системе есть до меня дело.
– Система заботится о каждом из нас.
«Вас, ты должна была сказать: „вас“, – подумал Харт. – Между синтами и людьми нет знака равенства. И никогда не будет».
– Я обязана предупредить тебя – ты приближаешься к Черте. Надеюсь, ты знаешь, какое наказание последует, если твое имя окажется за ней.
О да, Харт знал. Наказанием станет появление на пороге его дома Реконструкторов – синтетиков в темных защитных костюмах, которыми пугают детей, когда те не желают слушаться.
Точнее, наказанием будет то, что Реконструкторы сотворят с его разумом.
Система с помощью своих вестников составляла досье на каждого жителя города-государства. Никто не знал о них доподлинно – Система умела хранить секреты. Шептались, что электронное досье велось с самого рождения человека. По итогам информации, обновляющейся ежеминутно, гражданин Бене-Исс попадал в один из двух списков. С «белыми списками» все было ясно: в них содержались имена людей с хорошей репутацией – то есть те, кто, с точки зрения Системы, считались полезными обществу, действовали ему во благо. А вот с «черными списками» и пресловутой Чертой, чаще называемой «черной линией», все было гораздо сложнее. Ведь в лапы Реконструкторам можно было попасть за любой проступок, зафиксированный Системой. И чем серьезнее правонарушение, тем сильнее Реконструкторы меняли сознание провинившегося.
