Дмитрий Казаков - Кровь ангелов
Избранные для служения улетали на далекий Монтис, где стоит Мерцающий престол…
– Не можешь поверить своему счастью? – Атрокс улыбался все так же холодно. – Ты стал одним из дюжины уроженцев Аллювии, что отправятся к трону властелина нашей жизни и смерти, Превознесенного, Сокровенного, Тысячесильного и прочая и прочая, дабы помочь ему в борьбе с врагами рода человеческого. Помни, что бремя владыки Империума тяжко, враги рода человеческого не дремлют, что злобные урги не далее как пять лет назад едва не захватили нашу планету…
Нет, Ларс ощущал вовсе не счастье, он был ошарашен.
Нельзя сказать, что он не верил в Божественную Плоть – ее алтарь, что обязательно должен быть в любом доме, стоял на кухне, и жертвы на нем приносили в положенный срок, дюженицу платили без задержек.
И урги вроде бы неподалеку, стычки опять начались на границе инсулы…
Вот только Ларс не хотел быть избранным, не испытывал желания служить владыке Империума у Мерцающего престола, его не радовала перспектива улететь с Аллювии.
Ведь из тех, кого забирали жрецы, мало кто возвращался.
Последний раз такое случилось тридцать лет назад. Все, отправившиеся на Монтис позже, сгинули…
Так что же делать?
Безропотно подставить руки и пойти, как баран на бойню?
Или сорвать с плеча ружье и рвануть прочь, в лес?
Странгулор бьет недалеко, а Ларс бегает быстро, так что не успеют жрецы и глазом моргнуть, как он окажется на болотах, ну а там его не отыщет целый легион служителей Божественной Плоти.
Но что дальше?
– Он единственный мужчина у нас, могущественный отец… – подала голос мать. – Мой муж погиб, я…
– Я знаю, дочь моя, – мягко остановил ее Атрокс. – Ты стала вдовой три года назад. Увы, но результаты жребия не в силах отменить даже я, перст Божественной Плоти указал, и мы должны повиноваться.
Мать всхлипнула, близняшки прижались к ней теснее, та, что справа, Лана, принялась тереть глаза кулаком.
«Нет, – подумал Ларс. – Сбежать – поступок труса».
Да, он может удрать и скрыться, но матери и сестрам деваться некуда, и жрецы после такого наверняка сделают их жизнь невыносимой. Объявят анафему усадьбе Карверов, и после такого остается либо умирать от голода – никто не станет иметь дел с отлученными от церкви людьми, либо убивать себя, либо бросать все и бежать подальше, туда, где тебя не знают.
– Так ты говоришь, что я теперь избранный, отмеченный благодатью? – спросил Ларс, наклонив голову и глядя на примаса исподлобья.
– Воистину так. – С губ Атрокса пропала улыбка, а его помощники дружно нахмурились.
Все пошло не так, как они ждали.
– Благодать наверняка распространяется на моих родичей?
– Да, – уже не так уверенно ответил старший из служителей.
– Давай-ка я отправлюсь с вами, – Ларс вскинул подбородок и расправил плечи, хотя сделать это оказалось неожиданно трудно, – но только в том случае, если они не станут платить дюженицу в следующие десять лет, а ваш храм все это время будет покупать наш урожай целиком и за сумму не меньшую, чем пятьсот сестерциев ежегодно.
Этого вполне достаточно, чтобы троим прожить безбедно.
– Нет, сынок! – воскликнула мать. – Помилуйте нас, господин… могущественный отец!
Но мужчины не обратили на нее внимания.
– Ты смеешь торговаться с Божественной Плотью? – удивленно поинтересовался Гней Атрокс.
– Мне нужна уверенность, что с ними все будет в порядке. – Ларс кивнул на мать и сестер.
Десять лет – большой срок, и либо он за это время вернется, либо…
– А если я откажу в твоей просьбе, сын мой? – Жрец почесал висок, и на губах его вновь появилась улыбка, но на этот раз совсем другая.
Ларс усмехнулся в ответ, так хищно и злобно, как это мог бы сделать крокодил. Повел плечом, на котором висело игольчатое ружье, и мотнул головой назад, туда, где за полями виднелся заболоченный лес.
– Маленький наглец, – эти два слова Атрокс произнес почти ласково.
Его помощник потащил из кобуры странгулор, мать на крыльце поднесла ладонь ко рту, ее глаза наполнились ужасом. Ларс пригнулся, готовясь в случае чего прыгнуть вбок, так, чтобы примас оказался между ним и вооруженным служителем.
– Но воля Божественной Плоти превыше всего, – сказал старший жрец, поднимая руку, и все замерли. – Мы должны исполнить ее, невзирая на мелкие издержки, какие понесет храм… – Его ладонь легла на третий глаз, и тот загорелся, засиял так, что свет пробился сквозь плоть, та сделалась полупрозрачной, проявились темные линии сосудов и костей. – Так что я, Гней Атрокс, примас Семирейской провинции инсулы Аллювии пред ликом братства клянусь…
Обещание, данное таким образом, не нарушит ни один священнослужитель.
Его слова через кристалл во лбу станут известны во всех храмах планеты и даже на далеком Монтисе, и если они не будут исполнены, то осквернившего уста ложью покарают быстро и жестоко.
Это сделают свои же, не дожидаясь прибытия экзорциста из столицы.
Гней Атрокс замолчал, и в его темных глазах появилось нетерпение.
– Я все слышал, – сказал Ларс и отправился к так же стоявшей на крыльце матери. – Давай-ка, мама, собери мне мешок в дорогу, я отбываю надолго, и не знаю, что ждет меня вдали от дома…
Сердце сжималось от тоски и боли, но он не имел права показать это, ведь ей еще тяжелее, чем ему, он мужчина и должен оставаться спокойным, что бы ни происходило и что бы он ни чувствовал.
Он простится с сестрами, соберется и спокойно, уверенно взойдет на борт фиолетового карпентума.
А потом, пока неизвестно когда и как, он обязательно вернется.
Высокие, теряющиеся в полумраке своды, свет, прорывающийся через узкие оконца, массивные колонны из белоснежного камня. Сладкий запах, непонятно откуда исходящий, отдаленный перезвон колокольчиков, и громадная статуя бородатого мужчины с короной во вскинутой руке – храм Божественной Плоти, главный на Аллювии.
Ларс, вступивший в него, показался себе здесь очень маленьким.
Таких больших помещений он до сего дня не видел… хотя что он вообще видел?
– Иди, сын мой, не стой. – Гней Атрокс слегка подтолкнул Ларса в плечо, и тот послушно зашагал вперед.
Мимо изваяния, что изображало владыку Империума и смотрело гневно и презрительно, за колонну, чтобы оказаться в небольшом помещении, где их ждали еще двое служителей Божественной Плоти, и оба – с третьим глазом.
– Ага, вот и ты, Гней! Отлично, отлично! – Низенький седенький жрец радостно потер ручонки, пальцы которых были унизаны массивными кольцами из светлого металла.
Ипсе-перстни – мобильные устройства для хранения и передачи информации.
– Да, владыка. – Атрокс поклонился, и Ларс, немного отстав, сделал то же самое.
Перед ним, судя по титулу, находился первосвященник всей Аллювии.
– Веди его сюда, а ты, Марк, приступай, – распоряжался он, возбужденно моргая и размахивая руками.
Ларса усадили на стул, поставленный перед выгруженным анасимом странного вида, и заставили сунуть правую руку в объемный сканер. В локоть кольнуло, неприятная щекотка побежала по предплечью, третий жрец, названный Марком, молодой и носатый, погрузил кисти в пульт управления.
– Готово, могущественный отец, – сказал он через минуту, когда выгруженный анасим тонко пикнул.
– И что, что? – возбужденно поинтересовался первосвященник.
– Первая категория, – с благоговейным трепетом отозвался молодой жрец.
– Невероятно, впервые за столько лет таковых пятеро… – проговорил Атрокс. – Последний раз подобное случилось полвека назад, если не ошибаюсь?
– Ты не ошибаешься, почтенный Гней, – первосвященник кивнул с улыбкой. – Марк, забирай остальных и проведем службу…
– А что значит первая категория? – хмуро спросил Ларс, вытаскивая руку.
– То, что я не зря мотался за тобой в эти проклятые болота и не зря торговался, – со смешком ответил Гней Атрокс. – А теперь поспеши, сын мой, ибо не время для вопросов, пора обращаться к Божественной Плоти.
Они вернулись в главное помещение храма, и там оказалось куда более людно, чем ранее, – служки в белых накидках расставляли огромные, в метр высотой свечи, горевшие бездымным желтым огнем, ходили жрецы в черных сутанах, отдельно стояла кучка испуганных молодых людей, и Ларса повели к ним.
– Привет, – сказал он, когда Атрокс отошел.
– Привет, – произнесла кудрявенькая рыжая девушка с браслетом транслятора на запястье и несмело улыбнулась, прочие ограничились кивками.
Среди «избранных» было семеро парней и пять девушек, все, насколько он мог определить, не старше двадцати, все являлись свободными гражданами и полными людьми. Трое, судя по одежде, происходили из городских семей, четвертый, в черно-оранжевом комбинезоне, принадлежал к закрытой полярной общине, прочие, как и сам Ларс, родились среди фермеров.
Аллювия – планета сельскохозяйственная, так что ничего удивительного.
