Алексей Мезозой - Страшнее Зомби
Первый дневальный, забежавший в КПП, тут же выбежал наружу и бросился к закутку, в котором хранился хозяйственный инвентарь – метлы, скребки, лопаты. Схватив штыковую лопату наперевес, он вновь исчез в помещении пропускного пункта. Оттуда послышались звуки ударов, как будто в деревянный пол забивали гвозди. Бабка в это время добрался до поворота, вышел на плац, и повернул в сторону секретной части. Шум и визгливые голоса дневальных также стихли. Со стороны медсанчасти спешили помощники дежурного по части с носилками, медсестра и руководитель медицинской службы, оба в белых халатах.
20 мая 1993 года, четверг. 19:32. День первый.
УВВИУС, КПП
Старшина умирал. Подполковник медицинской службы начальник медсанчасти Сорокин видел подобное лишь в кадрах учебных фильмов. Кровяное давление быстро падало, пульс замедлялся, дыхание стало поверхностным и нерегулярным. Экстренные реанимационные процедуры, проведенные Сорокиным совместно с Мариной, включая непрямой массаж сердца и укол адреналина, не приводили абсолютно ни к каким улучшениям состояния пострадавшего. Пытаясь провести искусственное дыхание изо рта в рот, Сорокин задохнулся на миг от невообразимого зловония, исходящего от пострадавшего. Запах протухшей капусты, канализации и гнилых яиц буквально вывернул опытного медика наизнанку. Не теряя самообладания, тем не менее, короткими командами Сорокин распорядился переложить раненого на зеленые брезентовые носилки и бегом нести в хирургическое отделение медсанчасти. Сам же, собрав чемоданчик, старался не встречаться взглядом с Мариной, которая была на четвертом месяце. Её лицо побелело и перекосилось. Называя себя старым дураком, Сорокин быстро отправил Марину прочь с тем, чтобы она по телефону сообщила в гарнизонный госпиталь о ЧП. Сам же Сорокин с брезгливостью взглянул на дохлую собаку, которую дневальные, подняв на лопатах, переносили в мусорный контейнер. Поспешив вслед за носилками, Сорокин бросил Андрею Анатольевичу, все это время находящемся за спиной, и отлучившемуся лишь, чтобы сделать звонок начальству
Готовьте рапорт, товарищ старший лейтенант, я подпишу позже.
На пост дежурного по контрольно-пропускному пункт немедленно заступал лейтенант Кравцов. Лишь разбитое стекло дежурки, и бурые пятна на полу напоминали о произошедшем инциденте. Позднее дневальные закрыли стекло листом фанеры, а половая тряпка смыла следы крови.
20 мая 1993 года, четверг. 19:58. День первый.
УВВИУС, секретная часть.
Бабка сидел у отца, пил обжигающе горячий чай из граненого стакана, самодельный кипятильник из куска провода, двух бритвенных лезвий ниток и спичек, отобранный у одного из курсантов под видом опасности возникновения пожара, теперь верой и правдой служил у Бабкиного отца – Николая Пархоменко. Сам майор сейчас в составе чрезвычайной комиссии под командованием срочно прибывшего на черной Волге “Бати” – генерал – майора Савина заседали “на ковре”. Заместитель по вооружению, начальник автотранспортной колонны, батальонные, секретчик, заместитель по тыловому обеспечению, дежурный по части – всего 7 ключевых фигур. Составили вчерне рапорт.
Бабка ощупывал в задумчивости край кожаной планшетки отца. Коричневая краска от времени на углах полопалась и обнажилась белая основа, царапины и складки украшали эту древнюю реликвию. Пластиковая ранее прозрачная вставка для карты теперь пожелтела. Можно было бы поменять на складе на новую, но отец не любил новые изделия – они были из жесткого кожзаменителя, на морозе вставали колом и в целом были недолговечны.
Скрипнула крашенная в отвратительный желтый цвет, оббитая по бокам вырезанными из старых шинелей полосками дверь.
Вошел сумрачный отец. Буркнув, что совещание сорвалось по причине вызова генерала Савина к начальнику гарнизона, он, тут же заметил, что это вряд ли связано с прошедшим ЧП. Отец, предварительно выдув возможную пыль из тонкостенного бокала, долил остывший уже чай и попросил рассказать Бабку, что случилось на КПП. Слушал долго, хмурил брови и мелкими глотками пил чай.
Отец спросил
Что же ты дверь за собой не захлопнул, когда в здание забежал?
Не успевал – курсанты, и дежурный по КПП на солнышке возле ворот грелись, только что не курили.
Что-то в твоем рассказе меня напрягает маленько, а именно - как взрослый, вооруженный, кстати, штык ножом офицер не смог отбиться от некрупной собаки, даже и бешенной? И от кровопотери умереть тоже не мог – все бы помещение должно быть забрызгано как бойня, а медик успел сказать, что было небольшое венозное кровотечение. Может, у старшины было слабое сердце?
Бабка молча пожал плечами.
Николай указал на испачканные в грязи ветровку и джинсы Бабки
Вот что, Саша. Где-то через час вернется Савин, возобновиться совещание, возможно, меня не будет дома большую часть ночи, пока мы с товарищами офицерами не напишем рапорт в нужном ракурсе. Иди домой, переоденься, поужинай и жди меня.
Бабка спросил, внезапно вспомнив, куда он направлялся до произошедшего нападения в парке:
Пап, а можно я к Семену пойду, там и переночую, он звал в Спектрум рубиться, переписал на кассеты самые клёвые игры.
Отец поморщился, словно от зубной боли:
Иди, но помни, что завтра на занятия, всю ночь не проиграйте. Зрение потом не вернешь…
Ага, спасибо, ну я пошел?
Иди, Саша, смотри по сторонам, собачье бешенство заразно. Вдруг у той собаки была стая.
Бабка сорвался и исчез за дверью, но на КПП не повернул, у него был свой быстрый проход к родной пятиэтажке. Служебная панелька, построенная двадцать лет назад – это был его дом, его и Семена и всех его ровесников, с которыми он был знаком во дворе. Прошмыгнув через автопарк и приветливо махнув рукой скучающему дежурному на грузовых воротах, он прошмыгнул в небольшую щель между створками и, пройдя тридцать метров оказался в своем дворе.
В это время со стороны столовой доносились вполне обычные в это время дня звуки – роты строились для приема пищи. Казалось, ничто не могло никогда поколебать этот размеренный ритуал или отодвинуть хотя бы на минуту.
20 мая 1993 года, четверг. 20:21. День первый.
Г. Ульяновск, ул. Красноармейская.
Батя очень спешил. Сведения, полученные на совещании, проведенном в здании военной прокуратуры и прошедшие с участием всех командиров частей гарнизона, всерьез тревожили Батю. Волга, уже выехав на прямую видимость ворот КПП (Батя всегда въезжал через центральные ворота и никогда через автоколонну), водитель – сержант из части обеспечения охнул и резко нажал на тормоз. Но тяжелую машину очень тяжело остановить мгновенно, и только теперь задумавшийся Батя заметил метнувшуюся из парка наперерез пути движения автомобиля тень.
Бумс! На стекле со стороны пассажира побежали красно-белые трещины, что-то со звуком, раздавленного арбуза упало справа от, наконец, замершей Волги.
В тишине Батя на палец приоткрыл дверь, и вдруг что-то с той стороны с огромной силой, покачнувшей автомобиль врезалось. Боковое стекло, к счастью, выдержало, но то, что закрыло дверь теперь смотрело прямо в глаза Бате. Этот взгляд Батя запомнил на всю свою оставшуюся жизнь. Голое, лишенное век, да и вообще кожи на части лица, без скальпа и с выбитыми зубами тварь в женской ночной сорочке, залитой кровью до состояния превращения ее в линолеум, немигающий взгляд с мутнеющей на глазах роговицей и переломанные или вовсе отгрызенные пальцы на левой руке, размазывающие по стеклу круговыми движениями бурую жижу.
Газу!
Не поворачиваясь к водителю, скомандовал уронивший челюсть Батя, дрожащей рукой нащупывая кнопку блокировки двери. Машина дернулась с пробуксовки на третьей скорости и едва вписалась в створки только сейчас открывшихся ворот КПП.
Вот оно и пришло… Спасибо, Арслан, ты нам сейчас жизнь спас…
Почему-то запоздало Батя вспомнил о предмете беседы начальника гарнизона и о пакете с приказом министра обороны, лежавшем в дипломате на заднем сидении.
20 мая 1993 года, четверг. 20:26. День первый.
УВВИУС
Опять жареная рыба с картофелем! Кусок масла и черный хлеб с едва ли сладким чаем.
Ужин подходил к концу, роты неспешно проходили по плацу, орали сыто бравурные патриотические песни, Батя объявил в 20:30 общее построение личного состава, приказал обзвонить ушедших после дежурства офицеров и сел в своем кабинете еще раз перечитать несколько строчек страшных распоряжений секретного приказа. Арслан, отогнав машину Бати на яму, только цокал языком, оглядывая покрытое трещинами и залитое кровью лобовое стекло и помятую боковую дверь. Направив струю воды из шланга на залапанное непонятно чем боковое стекло, Арслан вдруг запоздало испугался. Он отбросил шланг, отошел от автомобиля и присел на корточки, обхватил голову руками, смял пилотку, вытер ею крупные слезы. Ледяная струя под большим давлением вяло шевелила длинную змею черного шланга, он елозил в луже.
