Макс Мах - Взгляд василиска
– Полковник Шуг, – представился, между тем, казак, чуть наклоняя голову. – Генерал-полковник Уваров. У нас к вам, господин полковник, неотложное дело.
Николай Евграфович, уж, на что был человек совершенно штатский, хоть и обряженный в форму, да еще к тому же и смертельно усталый, при виде свитского генерала подскочил со стула и попытался вытянуться в струнку. Впрочем, вышло это у него неважнецки, но, как сразу же выяснилось, можно было и не стараться.
– Без чинов! – быстро сказал генерал-полковник вполне еще звучным баритоном и сделал два шага вперед, оставив так и не представленного Стеймацкому штатского у дверей. – К вам, профессор, должен был поступить сегодня один войсковой старшина…
– Войсковой старшина? – переспросил озадаченный вопросом Стеймацкий и беспомощно оглянулся на Синицыну. – Вполне возможно… Вера Анатольевна, голубушка…
Но Синицыной объяснять ничего не пришлось.
– Сейчас, господин полковник, – отчеканила она и опрометью бросилась вон, что при ее росте и комплекции (а Вера Анатольевна была дамой не просто крупной, а очень крупной) выглядело весьма впечатляюще.
– Минуту, господа, – сказал Николай Евграфович, когда за Синицыной с треском захлопнулась дверь. – Сами понимаете… В разгар боев… Мы транспорты в тыл формировать не успеваем, а тут еще…
Он хотел было сказать про бомбежки, но в последний момент решил не касаться этой темы, но зато вспомнил, наконец, кто здесь хозяин.
– Присаживайтесь, господа, – предложил он, указывая на стулья. – Прошу вас, а про офицера вашего госпожа Синицына сейчас все разузнает. Она здесь старшая сестра, ей и карты, так сказать, в руки.
– Благодарю вас, профессор, – кивнул генерал и посмотрел на штатского. – Присядем?
– Пожалуй, – тихо ответил не названный по имени человек в светлом партикулярном костюме и первым сел на стоявший у стены стул, а Николай Евграфович вдруг подумал, что мужчина этот должен быть гораздо старше, чем, кажется.
"Просто конституция такая", – неуверенно подумал он, с трудом отрывая взгляд от штатского и снова переводя его на успевшего, между тем, присесть к столу генерала.
– Приказать, чаю? – предложил Стеймацкий.
– Спасибо, – так же тихо ответил сразу за всех неизвестный. – Не надо.
"Ну, не надо, так не надо… "
Полковник Шуг только хмыкнул и, вытащив из кармана золотой портсигар, закурил. Садиться он не стал, но и стоять, как столб посреди ординаторской не стал, пошел неторопливо к окну. Между тем, закурил и генерал-полковник.
Николай Евграфович с минуту постоял, переводя взгляд с одного на другого, потом мысленно пожал плечами и, взяв со стола початую пачку "Турана", закурил тоже. И только закуривая, обратил, наконец, внимание на тот факт, что кроме них четверых в ординаторской не было больше ни души. Куда делись все остальные врачи, он не знал. Возможно, что их не было здесь уже тогда, когда пожаловали гости, но могло случиться и так, что господа армейские лекари ("И дамы", – добавил он про себя, вспомнив об анестезиологе лейтенанте Львовой) просто ретировались, обнаружив, кто посетил их "сумасшедший дом".
Ожидание затянулось, но никто поддерживать разговор не пытался. Молчал и Стеймацкий, сосредоточившийся на своей папиросе и пытавшийся понять, откуда взялось это неприятное чувство, что все происходящее как-то дурно пахнет. Ответа он, разумеется, не нашел, однако интуиция, как ни странно только обострившаяся от усталости и нервного напряжения, его не обманула. Как показали дальнейшие события, все так и обстояло, как примерещилось ему во время тех длинных минут, в течение которых они в молчании ожидали возвращения Синицыной.
Наконец, дверь с шумом распахнулась, и в ординаторскую быстро вошла сильно запыхавшаяся и раскрасневшаяся Вера Анатольевна.
– Ну? – резко обернувшись от окна, спросил полковник Шуг. Спросил, как плетью огрел.
– Э… – опешила женщина.
– Я… – начал, было, полковник, но его опередил штатский.
– Подождите, полковник, – сказал он своим тихим ровным голосом. – Позвольте мне.
Полковник метнул на него быстрый взгляд, но смолчал, только весь как бы подобрался и подался вперед. А штатский встал со своего стула, сделал несколько быстрых, но без поспешности шагов к Синицыной, и, подойдя почти вплотную, улыбнулся и неожиданно спросил:
– Вас как зовут, величают, сударыня?
– Вера Анатольевна Синицына, – совсем растерявшись, ответила женщина.
– Вы что-то узнали, Вера Анатольевна? – так же мягко спросил мужчина.
– Д-да, – напуганная казачьим полковником женщина, по-видимому, еще не вовсе пришла в себя.
– Итак, что же вам удалось выяснить?
– Войсковой старшина, – пролепетала Синицына.
– Да, – терпеливо кивнул мужчина. – Войсковой старшина.
– Я хотела спросить, – Синицына перевела дух и попыталась сформулировать свой вопрос. – Войсковой старшина… Это значит, погоны как у него? – она испуганно кивнула в сторону полковника и снова посмотрела на штатского. – Да?
– Да, – подтвердил тот. – Такие же только с тремя большими звездами. Вы его нашли?
– Николай Евграфович, – вместо ответа сказала Синицына и обернулась к Стеймацкому. – Это тот безымянный полковник, которого ночью вертолетчики принесли.
– Какой полковник? – удивился Николай Евграфович, ничего такого не помнивший.
– Что значит, безымянный? – быстро спросил штатский.
– При нем не было документов, – объяснила Вера Анатольевна, беспомощно разводя руками. – Три звезды… Я подумала, полковник.
– Он казак, – коротко ответил на ее недоумение Шуг.
– По армейской табели майор, – кивнул генерал. – Ну, или подполковник, если желаете.
– Дальше, – мягко вернул всех к теме разговора штатский. – Почему без документов?
– Они в городе оперировали, – сразу же объяснил Шуг. – Документов мы в таком разе с собой не носим.
– А сопроводительная? – спросил в свою очередь генерал и удивленно поднял бровь.
– Так в том-то все и дело, – раздраженно бросил Стеймацкий, уже сообразивший, в чем тут дело. – Он же без документов был. Перевязали его, я думаю на месте. Ведь так?
– Да, – подтвердила Синицына. – Не знаю, кто, но сделали все правильно и укол морфина… шприц-тюбик там был под повязку засунут… А доставили его, минуя медпункт полка, или что там у вас вместо него, и не через эвакоцентр, а прямо сюда на геликоптере.
– И? – штатский в дискуссию не вступал, он гнул свое.
– Он… он в десятой палате.
– Это что-то значит? – сразу же спросил мужчина, по-видимому, ухватив особую интонацию Синицыной.
– Не жилец, – коротко ответил Стеймацкий и тяжело вздохнул.
– То есть, вы его не оперировали? – уточнил штатский.
– Нет, – снова коротко ответил Стеймацкий.
– Но он еще жив?
– Да, – кивнула Синицына и повторила. – Он в десятой палате.
– Проводите! – сразу же распорядился, вставая со стула, генерал.
"Интересно, – отрешенно подумал Николай Евграфович, выходя вслед за Верой Анатольевной из ординаторской. – Чей он родственник?"
Он уже смирился с тем, что теперь его заставят оперировать этого безнадежного раненого. А то, что раненый безнадежен, Стеймацкий не сомневался. Своим врачам он доверял, и, если кто-то из них, осмотрев майора, направил его в десятую палату, то все так и обстояло. Однако и то верно, что плетью обуха не перешибешь, и будь ты хоть Склифосовский или Пирогов, высокопоставленным родственникам этого казака медицинские премудрости не понятны и неинтересны.
"Заставят оперировать", – окончательно решил Николай Евграфович, но, как оказалось, ошибся.
– Он? – спросил генерал, когда они оказались у постели находившегося без сознания офицера.
– Так точно, ваше превосходительство, – сразу же ответил Шуг, но генерал, что характерно, смотрел сейчас не на полковника, а на штатского.
– Да, – коротко ответил тот и, подойдя к койке, нагнулся над раненым. – Он.
Секунду мужчина так и стоял, вглядываясь в лицо офицера, обрамленное краями сложной повязки, полностью покрывавшей его голову. Затем откинул одеяло, так что стала видна еще одна повязка, на этот раз на груди офицера, и вдруг быстро пробежал длинными своими пальцами по лицу, шее и левому плечу войскового старшины. Это не было прикосновением нежности, но и перкуссией, разумеется, не было тоже. Однако у Стеймацкого создалось впечатление – имея в виду эти, какие-то очень точные и даже изящные движения пальцев мужчины – что видит он какой-то неизвестный ему способ медицинского диагностики.
"Тайская медицина? – подумал он в смущении. – Или корейская?"
– Вы сказали, безнадежен? – спросил мужчина, выпрямляясь и поворачиваясь к Стеймацкому.
– Да, – обреченно ответил Николай Евграфович. – Видите ли…
– Вижу, – кивнул мужчина и обернулся к генералу. – Забираем.
– Что? – буквально вскрикнул полковник Шуг, явно не просто удивленный, а именно что потрясенный репликой штатского, и резко обернулся к генералу. – Что это значит, ваше превосходительство?!
