Андрей Круз - Эпоха мёртвых. Прорыв

— В общем… — начал я свою не слишком подготовленную речь, — так или иначе, но мне надо двигаться в «Шешнашку». Тянуть дальше нельзя, ну и плохие люди показались на горизонте. Дойду туда, отдам «материал» — половина проблем уйдёт, потому что смысла гоняться за мной уже не будет. Не отдам… скорее всего, поймают. Или другим способом дотянутся, с них станется. Это те самые, которые тогда на дачу приезжали, не забыли, надеюсь.

— Забудешь тут, — усмехнулась Аня.

Она точно не забудет. Один из тех нехороших людей, что приехал тогда с целью всех нас убить, и открыл её «личный счёт», завалившись с простреленной головой на грязную весеннюю землю. Должна помнить.

— С походом всё понятно, — закончил я вступление. — Но сказать я хочу то, что отправятся со мной только добровольцы. Я буду настаивать на том, что даже не все добровольцы войдут, так сказать, в списки личного состава. В штат, если угодно. Это касается двух человек — Маши и Большого. Не возьму.

— Это почему? — спокойно спросила Маша. — Надо обосновывать, и желательно всерьёз.

Обосновать действительно надо — Маша со своим талантом стрелка была почти незаменима, что уже не раз доказала. Да и её личный счёт убитых, причём отнюдь не мертвяков, уже впечатлял. И всё же…

— Маша, у тебя дети, — ответил я. — Двое. Отца они уже потеряли, не хватало ещё и мать потерять. А вероятность такая есть.

— Серый, знаешь, — ответила она задумчиво, — ты всё же не очень хорошо понимаешь ситуацию. Если бы вы меня тогда не спасли, то погибла бы и я, и сами дети. Притом чем больше времени проходит, тем лучше я это понимаю. Насмотрелась.

— И что…

— Я не закончила. — Она подняла ладонь, останавливая мою ответную речь. — Если бы я не вступила в отряд, то была бы одной из множества спасённых домохозяек, которых не знают куда приткнуть и которые живут чуть ли не из милости. Утрирую немного, но ты меня понял. Так?

— Ну… да, понял, — кивнул я.

— Получается, что отряд меня превратил в ту, кто я есть сейчас, которая себя раннюю даже не узнала бы, повстречай на улице. Поэтому бросать отряд я не собираюсь. И ты не настолько здесь командир, чтобы суметь мне это приказать, — закончила она, разведя руками.

— Ну, насчёт командира ты погорячилась. Прикажу — строевым пойдёшь в детский сад работать, — предпочёл я развеять иллюзии. — У нас по-другому и быть не может. Но тебя я тоже понимаю. И всё же предпочел бы, чтобы ты осталась в «Пламени».

— А я предпочту не принимать предложение, — столь же категорично ответила Маша.

— У меня, как я понимаю, такая же ситуация? — вступил в разговор Большой. — Или доверие утратил?

— Такая же, — обернулся я к нему. — Ты семейный человек.

— Это не аргумент, — пожал он плечищами. — Год-другой пройдёт, и здесь все будут семейными. И детей нарожают. И что, все забудут, как из расположения выходить? Это же ещё и способ зарабатывать на жизнь — лезть куда не надо, никуда от этого не денемся.

— Серый, он прав вообще-то, — вдруг влез Лёха. — Теперь всегда такая жизнь будет, надо смириться. У тебя не получится кого-то пускать в дело, а кого-то постоянно в тылу держать.

Так, объединились. Получилось даже хуже, чем я заранее ожидал. Думал, что придётся спорить с каждым в отдельности, а они в единый фронт. Солидарность, блин. В драку рвутся. Только вот тонкость — проблема-то, по большому счёту, моя, а лезут в неё они, которые к случившемуся — никаким боком, и «кровью смывать» им точно ничего не надо. Это мне надо. Это моя проблема.

— Лёха, и что предлагаешь? — спросил я уже у него.

— А что тут предложить можно? — даже удивился он вопросу. — Ты сам всё и сказал уже. Едут добровольцы, мы с Викой уже в списках. А Машу с Вованом не оскорбляй, они не хуже других.

— Он прав, — окончательно добил меня Сергеич.

Сергеич хоть на должность командира не претендует, но всё же на особом положении. И возраст за сороковник, и опыта хватает, и авторитета у него в отряде на десятерых. Если уж он на их стороне выступил, то мне сопротивление не преодолеть.

— Кроме того, у нас именно в таком составе отряд на полноценную боевую единицу похож, — добавил он. — Иначе придётся или обходиться без кого-то, или что-то на ходу придумывать, в ущерб боеспособности.

— Вообще-то речь не о боях идёт, а о том, чтобы куда-то тихо и быстро пробраться, а потом оттуда точно так же тихо и быстро смыться обратно, — предпринял я последнюю попытку. — Меньше народу — выше скрытность.

— Да ничего подобного, — даже отмахнулся он. — У одного «уазика» и двух — скрытность одинаковая. И у трёх такая же. Зато есть возможность идти с «головняком»[4], есть возможность пересесть на другую машину в случае потерь в технике… продолжать надо или сам грамотный?

Да грамотный я, грамотный, сам прекрасно понимаю, что в меньшем составе идти будет сложнее, но всё же… Ладно, быта не была, что мне ещё остаётся? Тем более что Сергеич добавил:

— И личному составу отличная подготовка в дальнем рейде. Когда ещё такая оказия выйдет?

Я помолчал, затем кивнул, сказал, обращаясь уже ко всем:

— Значит, идут все, кто выскажет такое желание. В расположении части остаются Степаныч с супругой и дочерью, на охране и обороне нажитого имущества и подготовке транспорта к будущим победам, и Алина Александровна.

— Серёжа, а вы уверены? — вступила в разговор Дегтярёва.

Вот он, момент истины. Именно этот разговор я всё оттягивал и оттягивал, и именно он и является главным. Поэтому я посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

— Уверен, Алина Александровна. Мало того, я на этом настаиваю.

Выражение лица у неё изменилось на строго-упрямое, в стиле «ты мне обещал».

— Серёжа, вы мне обещали.

Точно, обещал. Обещал отвезти к мужу, который погиб у меня на глазах. Причём к живому. Такое он, муж, с меня обещание взял. Правда, на тот момент никто не знал, во что именно выльется утечка этого вируса. А сейчас внешние условия изменились, и на обещания не повлиять они никак не могли. И повлияли.

— Что я вам обещал, Алина Александровна? — спросил я жёстко. — Отвезти вас в Горький-16? А зачем?

— Там Володя… — чуть растерялась она.

— Владимир Сергеевич улетел на Алтай. При чём тут теперь «Шешнашка»?

— Но он должен был ждать нас там… вы же сами сказали, — вконец растерялась она.

Похоже, что с такого угла зрения она проблему не рассматривала. Ну ничего, сейчас я ей в этом помогу.

— Алина Александровна, а когда я вам это сказал? Разве тогда всё вот так выглядело? — Я обвёл рукой стены столовой, подразумевая при этом окружающий мир. — Скажите, если бы я, допустим, в тот день пригласил вас в Большой театр вместе с дочками, вы бы сегодня так и ждали исполнения этого обещания? Что-то изменилось за стенками с тех пор, как мне кажется.

— Но Володя имел привычку сдерживать обещания… — Тут она уже губы поджала.

— И как он должен был их сдержать? — спросил я. — Как добраться в такой обстановке почти от монгольской границы до Кировской области? Это сколько тысяч километров?

— Есть же самолёты…

— Алина Александровна! — вздохнул я. — Ну кто даст одному-единственному человеку самолёт для того, чтобы он мог встретиться с семьёй, в то время как вокруг гибнет мир и каждый литр топлива, каждый час моторесурса уже на счёту? Вы серьёзно?

— Володя — выдающийся учёный. Он им нужен, чтобы сделать вакцину, — ответила она.

Я и рот не успел раскрыть, как, к моему удивлению, в разговор влезла Ксения.

— Ma, как я думаю, он всё, что мог, уже сделал, — жёстко так сказала, прищурив тёмные глаза. — Достаточно. Всё наше семейство сделало. Поэтому смею предположить, что дальнейшее наше участие в научном проекте не строго обязательно, мир как-нибудь переживёт.

— Это не отменяет главного: он может быть там, — ответила её мать.

— Нет, не может, — снова заговорил я. — С ним может быть связь оттуда, это одно ведомство, и у них связь должна быть. Максимум, на что мы там можем рассчитывать, это на то, чтобы узнать, где он и что планирует. Думаю, что такой задачей нам и следует ограничиться.

— И что?

— То, что ваше присутствие там необязательно. Связаться мы сможем и без вас. Если вдруг каким-то чудом он окажется там, то мы постараемся его увезти. Если он не сможет уехать — придумаем, как доставить вас к нему.

— Тем более что мы намерены вернуться сюда, — сказала Аня. — Там мы не останемся.

— Аня! — возмутилась Дегтярёва. — Это же твой отец!

— И что нам при нём делать? — удивлённо подняла брови она. — Мы здесь уже уважаемые люди, несмотря на пол и сопливый возраст, с нами дяди-спецназеры с почтением здороваются, а там что? Полы мыть в лаборатории? Спасибо, не надо, мне моя нынешняя работа нравится больше.

Тут она не соврала. А уж после нашего последнего набега на библиотеку, из которого мы притащили целых четыре рюкзака, набитых вселенской мудростью на оптических носителях, авторитет наш в «Пламени» стал совсем настоящим, никем не оспариваемым. Мы перестали бояться, что кто-то спросит, на каком основании такая толпа народу у них харчуется и расходует дефицитное топливо — окупаемся. Ну и не только я это понимаю, все остальные в отряде тоже ощущают. Поэтому позиция Ани мне очень даже понятна — куда лучше жить там, где тебя ценят и уважают, чем где-то ещё.