Олег Кулагин - Звезды взаймы
«Партия доминионов – улучшение вашей жизни уже сегодня!»
Надпись – не по-русски. На чистом галактическом языке.
Я вздрагиваю. Глотаю подкативший к горлу комок.
– Эй, – доносится сзади уже на родном, – дверь прикрой.
– Сейчас…
– Тут, между прочим, люди, а не пингвины. Хотя на счёт тебя я не уверен.
– Сам ты пингвин… – бормочу вполголоса.
– Не-а, я – примат, – Васька Лубенчиков зевает. – Люблю, когда тепло, светло и… девушек… А ещё хочу в Крым.
– Хотеть не вредно, – сердито комментирует Дима Капустин.
Я молчу, прижавшись лбом к стеклу. Где-то над крышами высоток, жёлтыми светляками проносятся огоньки флаеров. В столице Галактической Империи далеко за полночь.
А сколько сейчас на Земле, в родном городе?
Идиотский, неактуальный вопрос. Ведь до Земли – тысячи световых лет…
Я закрываю глаза.
В памяти с неумолимой ясностью опять проступают события последних месяцев, иногда похожие на цветные сны, иногда – на кошмары… Удивительные и всё-таки абсолютно реальные – до последнего пятнышка на жуткой образине метаморфа…
Окутанная огнями летающая тарелка – над заброшенным строительным котлованом, посреди зарослей крапивы. И воркующий голосок оттуда: «Итак, вы готовы заключить сделку?»
А кто бы не согласился? Кто бы не клюнул на удочку?
«Новейший звездолёт класса Эн» – это вам не поношенный «жигуль». Если прямо в руки идёт инопланетное чудо, если лишь тебе на целой планете выпадает уникальный шанс…
Тьфу!
Настолько уникальный, что странно, как мы вообще до сих пор живы.
Земля – по здешним понятиям, оторванный от цивилизации, жалкий мирок где-то на дальнем конце Галактики. А земляне – варвары, понятия не имеющие о тысячах обитаемых миров. И всё же до чего уютной и безопасной кажется наша захолустная планета, надёжно укрытая от такой «цивилизации».
Кто сказал, первобытность – это плохо?
Сидели б сейчас, как настоящие первобытные варвары, где-то на улице Тракторостроителей, пили бы «Клинское» и горя не ведали! Пусть бы кто-то другой спасал Вселенную, ввязываясь в смертельно-увлекательные разборки…
А с нас – хватит.
У нас этот героизм – уже в печёнках. Давно пора в родное захолустье! Прямиком через Тёмную зону нестабильных гипертечений, куда ещё не скоро найдут дорогу инопланетные эскадры…
Я зевнул и снова полез под одеяло.
Как отметил кто-то из классиков (может, Лев Толстой, а может, Чак Норрис?): «В каждой башке свои тараканы».
И классики не врут.
Давно известно, у всякого разумного индивида – свои заморочки.
Вот, например, какой-нибудь ксенобиолог всё бы отдал, чтоб оказаться в ином мире, среди существ, неотличимых от землян. Так бы и лазил он дни напролёт, восхищаясь. Собирал анализы, строил гипотезы и догадки.
А мы… Мы – люди целеустремлённые. И, не размениваясь на теории, сразу сделали практические выводы.
Вот уже почти месяц мы ставили уникальный эксперимент: «Адаптация человеческого организма к инопланетным спиртосодержащим жидкостям».
Делали мы это так старательно, что остальное – вся наша бурная эпопея «Земля – Киагра» – как-то потускнело и съёжилось в памяти.
Эх…
Молодые организмы ещё справлялись.
Но что-то пора уже было менять.
– …Никогда не спасайте имперских принцесс – муторное и неблагодарное дело!
Сказано это было в сердцах и после третьей кружки «кометы».
Хотя резон в Васькиных словах имелся.
Было часов одиннадцать утра. Мы сидели в дешёвой забегаловке на окраине Киагры, на планете с одноимённым названием, и хмуро обдумывали своё житьё.
Обдумывать всухую было трудно.
«Комета» опять запенилась, разливаясь по кружкам.
Мы хлебнули, не чокаясь. Васька громко матернулся по-русски – просто так, от избытка чувств. Один хрен, никто не поймёт. Мы – трое чужаков в чужом мире, за тысячи световых лет от Земли…
Будто в ответ на матерщину, где-то над городом заиграла бравурная музыка, и донёсся вкрадчивый тенорок:
– Голосуй или проиграешь!
Лубенчиков скривился:
– Голосуй, не голосуй – все равно получишь…
– …Свободу и процветание для Киагры! – донеслось сверху.
– Тьфу! – Васька в сердцах швырнул пустую кружку. Жаль, она не бьётся. – Идиотизм!
– Нет, это политика, – вздохнул Дима.
– Не спорьте, – вмешался я, – без идиотов точно не обойдёшься. Можно сказать, они – краеугольный камень демократии.
– Да, – хмуро согласился Васька, – только на нас всё и держится!
«Комету» заполировали «Звёздной столичной» и «Особой имперской» – той, что «с добавлением антивещества».
Реакция прошла успешно. В мозгах образовалась желанная лёгкость и пустота. В ногах – чугунная тяжесть.
Нет, мы – не алкоголики.
Мы – долбаные герои! Спасли наследницу и разоблачили заговор регентов…[1] А спасённое Высочество едва оклемалось – объявило досрочные выборы. И теперь эти самые регенты – нет, не в тюрьме! Они – лидеры двух крупнейших партий. Скоро даже в общественных туалетах будут красоваться их плакаты: у рукомойников – «Эти руки ничего не крали!», над унитазами – «Сделали раньше, сделаем и сейчас!».
Политика, мать её…
О ней противно думать на трезвую голову.
Мы выбрались из кафе.
Поднялись лифтом десятью этажами выше. Вскрыли бластерами дверь на крышу. Подошли к торцевой стороне – туда, где огромным стереополотнищем красовалась холёная физиономия рыжего регента.
Иногда неожиданно для себя мы оказываемся способны на гражданские поступки.
Втроём мы вскарабкались на бортик и справили вниз малую нужду – в аккурат на макушку регента.
Из окна соседнего дома кто-то зааплодировал.
С чувством исполненного долга мы спустились вниз в вестибюль.
Там нас и повязали.
– Ну, и чего вы добились? – хмуро уточнил Тэй-Гор, сенатор и бывший глава партии легитимистов. Он только что вызволил нас из полицейского участка, и теперь мы уютно разместились в его персональном флаере.
– Хотя бы честно высказали своё мнение, – пробурчал Васька. – А вот вы…
– Что?
– Ничего! – Лубенчиков сердито отвернулся к окну. Собственно, он пытался озвучить наши общие мысли. И вместо него отозвался я:
– Как ваш рейтинг, Тэй-Гор-сим? Договорились, с кем из регентов войдёте в коалицию? Вам уже предложили пост министра ассенизации? А может – сразу главы комиссии по скотоводству?
Я ожидал, что он взорвётся бранью – всё-таки бывший генерал. Или попробует выкинуть меня из флаера, не сбрасывая скорости и не снижая высоты. А мне плевать! Давно хотел сказать ему правду!
Тэй-Гор мягко улыбнулся:
– Пить надо меньше, ребята. И заняться чем-нибудь полезным…
– Угу, – кивнул Васька, – наймёмся расклеивать листовки в партию легализации порнографии. Яркие такие, цветные…
Тэй-Гор смерил нас внимательным взглядом и вздохнул.
Наверное, со стороны это выглядело забавно. Щуплый, покрытый седой шерстью хоббит, представитель второй по численности расы галактики, в котором росту от силы метр сорок, пытается вразумить троих здоровенных, подвыпивших верзил. То есть для «голокожих» мы – не шибко крупные, но по сравнению с ним…
Я отвернулся.
А, собственно, какое ему до нас дело? Мы свою миссию выполнили. Рейтинг легитимистов вырос до 20 %. Вот главный итог авантюрных хитросплетений. Всё остальное – лирика.
Лирика и болтовня…
За прозрачным колпаком кабины проплывала имперская столица – великий, удивительный, но, в сущности, обыкновенный город. Отсюда он казался праздничным – закатные блики ложились на архитектурную фантасмагорию из стекла и камня, вспыхивали шары искусственных солнц над деловыми кварталами…
Грязные улочки окраины, почернелые трущобы уходили в тень. Где-то там, в переполненных вагонах монорельса, спешила домой человеческая толпа. И каждый нёс внутри одиночество…
Я поёжился.
А всё-таки им легче.
Они-то хоть на своей планете.
– Тэй-Гор… отпусти нас домой.
– Лё-ха, ты не хочешь дождаться Илги?
Я не ответил. Молча следил взглядом за уходившим от северного космодрома пассажирским лайнером – крохотная серебристая пирамидка поднималась в зенит, к звёздам…
Илга улетела на таком же?
Нет. Вероятнее всего – нуль-портация. Вспышка света, несколько эйфорических мгновений, и сотен световых лет – как не бывало…
Я мог бы её дождаться…
Только зачем?
Что хорошего у нас там, впереди?
Она жизнь готова отдать за этот мир. Но это её мир.
Не мой.
Уехала на очередную тайную миссию и даже не попрощалась. Прислала минутную видеооткрытку…
– Приехали, – сухо озвучил Тэй-Гор. Флаер завис над крышей высотки.
Мы выбрались наружу.
Сенатор окинул нас посуровевшим взглядом:
– Ещё раз вляпаетесь – выручать не буду.