Роман Караваев - Миссия доброй воли
– Это невозможно, – сникнув, молвил Эрик. – Три должности, и все разные... Ни одну с толком не исполнишь.
– Смотря где. – Агеев вдруг усмехнулся. – Консул по штату положен, но работы для него немного, а точнее – совсем ничего. Нет в том месте землян, и визу тоже никто не попросит. Что до культуры и культурных связей... хмм... с ними еще проще. Вы ведь, Тревельян, рисуете? Я слышал, хорошо рисуете? И стихи пишете?
– Хокку, – уточнил Эрик. – На японском.
– Ну и отлично. Гуляйте себе, пишите стихи и рисуйте в свободное время. Покажете свои картинки местным, пусть поудивляются и повысят свой культурный уровень. А вот как переводчику вам придется потрудиться.
– Придется? – встревожился Эрик. – Прошу простить, Пал Никитич, но я еще не давал согласия! Это куда вы меня загнать хотите? К лльяно, что ли?
Лльяно обитали очень далеко, и о них было известно немногое, а то, что на Земле знали, энтузиазма не внушало. Неприятная раса! Мохнатые, похожие на небольших медведей или росомах, не сеют, не жнут, огня не разводят, питаются мясом, и предпочтительно – сырым. Поговаривали, что у них нет запрета на поедание разумных существ, в том числе – инопланетных.
– С лльяно дипломатические отношения не установлены, – сообщил Агеев. – Полагалось бы знать, мой юный дипломат!
– В таком случае, куда... – начал Эрик, но его остановил повелительный жест Пал Никитича.
– К хапторам, на Харшабаим-Утарту. Или предпочитаете Плутон?
К хапторам! Эрик призадумался. Планета Харшабаим-Утарту была землеподобным миром, обладавшим всем, чем положено: океанами и континентами, лесами и полями, теплым солнцем и кислородной атмосферой. Более того, хапторы относились к гуманоидам, хотя на землян, фаата и кни’лина не походили. Огромные, мощные, с ороговевшей кожей цвета пепла и безволосой шишковатой головой, с полоской шерсти вдоль хребта и вертикальными зрачками... Словом, не эталон красоты, а что до психического профиля, так в том же учебнике Зорина и Блая говорилось ясно: отличаются жестокостью, коварством, властолюбием, но при этом прагматичны и расчетливы. Зато не каннибалы.
– Мы с ними воевали, – осторожно заметил Эрик. – Двадцать два года тому назад.
– Воевали, а теперь заключили договор о вечном мире, – отозвался Агеев и бросил взгляд на дисплей. – Кстати, братец ваш воевал, Петр Тревельян. В чине лейтенанта. Очень достойный юноша!
– Теперь он коммандер и служит на тяжелом крейсере «Гренада», – сказал Эрик. Помолчал немного и добавил: – Мир с хапторами был заключен в 2578 году, после разгрома их боевого флота силами Федерации. Но на лекциях нам говорили, что дипломатические отношения с этой расой не поддерживаются. Все наши инициативы, все попытки контакта ушли водой в песок. Они не хотят держать свое представительство на Луне, в Посольских Куполах[3], и наши дипломаты им тоже не нужны. Или я ошибаюсь?
– В общем-то нет, не желают они обменяться посольствами, – буркнул Агеев. – Свирепствуют и злобятся, что война проиграна, ведь эти хапторы – очень самолюбивые твари... то есть я хотел сказать создания. Но жизнь, юноша, не стоит на месте и вносит свои коррективы. Посольство – это двести-триста человек, многочисленные службы, обширная территория и собственный спутник связи... На это они не согласны по-прежнему, но готовы принять небольшую группу наших дипломатов. В порядке опыта и под гарантии Первых кланов Харшабаим-Утарту, их правителей... Обещают безопасность, а более – ничего. – Агеев опять поглядел на вмонтированный в стол экранчик. – Мы согласились. Шесть человек полетят, на три года. Так сказать, с миссией доброй воли. Ну, что решите?
Эрик молчал, взвешивая «за» и «против». С одной стороны, тяга к странствиям и приключениям была ему не чуждой, ибо от славных предков, от Вальдесов и коммодора Тревельяна-Красногорцева, он унаследовал некий авантюрный элемент, тянувшийся, словно особая метка, за всеми членами его семейства. Другая сторона проблемы заключалась в том, что при своей общительности он малых компаний не любил – даже на раскопки отправлялся с большой командой археологов, где можно выбрать приятеля и девушку по вкусу. Злобность и свирепость хапторов пугали его много меньше, чем их стремление обособиться от людей. В группе у них – шестеро... Даже на Каппе-5 двадцать восемь! Хурцилава, конечно, человек хороший, но как там с остальными?.. За три года и с ангелом можно поссориться... Но все не так уж плохо, если удастся найти приятеля у хапторов, а лучше – троих-четверых. Ну здоровенные они, ну грубые, зато, как сказано в учебнике, расчетливы и прагматичны... Разумный прагматизм – основа добрых отношений. А что до отсутствия культуры, так Пал Никитич может ошибаться. Он не ксенолог, не искусствовед, а кадровик и отставной военный. Как говорится, глаз вороны не видит добычу орла!
– Ну, что скажете? – поторопил Агеев. – Напомню, что в группе Хурцилавы – все мужчины. А на Каппе-5 целых три девушки. Есть где разгуляться.
– Что девушки... Не такой уж я ловелас, – пробормотал Эрик. Потом выпятил грудь, расправил плечи и отчеканил: – Согласен!
– Согласие зафиксировано. – Агеев провел над экраном ладонью. – Поздравляю со вступлением в должность, консул! Теперь идите и пригласите девицу, что в коридоре мается... Свободен, одним словом.
Маялись в коридоре трое: Сабуро по прозвищу Самурай, Ян Грдличка и Илона Линдстрем, первая красавица их курса. С ней у Эрика были сложные отношения – нравилась ему Илона, очень нравилась, но к близким контактам дело не шло. Похоже, она считала его слишком легкомысленным.
– Ну ч-что? Ч-что п-предложили? – спросил Ян, заикаясь от волнения.
– Я – консул, – отозвался Эрик, гордо приосанившись.
– В консульский отдел попал? А куда? В главный департамент или на Луну?
– Я сам консул, глава отдела, – повторил Эрик. – Во вновь созданном посольстве, в краях отдаленных, но полных тайн, опасностей и романтики. Не на Луне, не в департаменте, а среди звезд!
Он с торжеством увидел, как прекрасные глаза Илоны распахнулись, и в них мелькнуло что-то похожее на восхищение. Поздно, подруга, поздно! Упустила шанс!
– Сочиняешь, – с тяжким вздохом сказал Ян, а вежливый Сабуро поинтересовался:
– В краях отдаленных – это где? Уточни, пожалуйста.
Эрика посетило вдохновение, и он продекламировал на древнеяпонском:
Большая тайна цель моя,Я разглашать ее не должен.Ядро Галактики сияет там.
– В направлении ядра его послали, – перевел коллегам Сабуро. – Думаю, в какой-то Пограничный Мир. Будет двухголовым пришельцам транзитные визы ставить.
Сделав загадочное лицо, Эрик двинулся к лифту.
– А нам что светит? – догнал его вопрос Яна.
– Тебе и Сабуро – Плутон, а Илоне – Каппа-5. Там недостача в девицах.
– Мне долго ждать? Линдстрем следующая! – рявкнуло из вокодера над дверью.
Илона прижала ладошки к щекам, ойкнула, порозовела и скрылась в кабинете. Но Эрик этого уже не видел – спускался в лифте, насвистывал Марш десантников и соображал, как бы расшевелить Петра – вдруг расскажет что-нибудь про хапторов. Это представлялось нелегким делом; брат не любил вспоминать о войне.
НЕРЕЙ, АГЕНТ СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЫ
– Он согласился, – сказал Агеев, бросив на гостя хмурый взгляд. – И хотя согласие добровольное, я не уверен, что с точки зрения этики все в порядке.
Улыбнувшись, его собеседник коснулся сухими пальцами виска:
– Что вас смущает, Павел Никитич?
– То, как вы собираетесь его использовать. Я не посвящен в детали, но, судя по вашим словам, это весьма рискованная операция.
– Мы постараемся свести риск к минимуму. Я лично за этим прослежу.
Агеев уставился в добродушную физиономию гостя. На Флоте ему случалось контактировать с офицерами Секретной службы, большей частью молодыми и очень деловитыми, но этот на них не походил. Этот выглядел гораздо старше, чем полевые агенты, не важничал, не строил непроницаемое лицо и не скупился на улыбки. Очень симпатичный человек! Примерно в тех же годах, что и сам Агеев. В другое время Пал Никитич распил бы с ним кружку-другую пльзеньского, поделился пережитым и его бы послушал – сразу видно, у этого Нерея есть о чем повспоминать. Но такие разговоры хороши, когда не касаются тайн и секретов, когда хотя бы знаешь имя собеседника... Имя, не оперативный псевдоним! Нерей! Что за Нерей?.. Вот был бы он Джоном, Свеном или Карелом... Совсем другое дело!
Вздохнув, Агеев произнес:
– Думаю, стоило бы проинформировать молодого человека о его миссии и о надеждах, которые с ним связаны. Зная об этом, он мог бы действовать... хмм... с открытыми глазами. Более результативно.
– Не уверен, – мягко возразил человек, назвавшийся Нереем. – Его поведение должно быть естественным, чтобы то, чего мы ожидаем, свершилось как бы само собой. Большая ошибка считать хапторов тупыми и прямолинейными. Конечно, в большинстве случаев они склонны к силовым решениям, ибо так гласят их Устои: сильный всегда прав. Но, при нужде, они бывают весьма проницательными. Это коварные существа, друг мой, очень коварные... Собственно, на этом и построен наш расчет.
