Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»
Вот это поворот. В первую секунду я был растерян. Что делать? Звонить за помощью? Попытаться спасти старичка? Мои хаотичные мысли прервались криком из-за двери:
- Открывайте! Мы сейчас ее выломаем! Глеб, отдай чашу!
Они знают мое имя? Но я ведь их вижу в первый раз!
Тут же раздался удар. Стены затрещали, с притолоки посыпалась белая пыль. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что дверь не выдержит долго.
Я схватился за сотовый и нажал кнопку автовызова шефа. Пока телефон набирал номер, я осмотрелся. На этот раз искал не достопримечательности, а обыкновенные двери. Они мне понадобятся, чтобы проникнуть в 'город'. Нашел три, которые ведут из коридора в спальню, кухню и наверное в ванную. Кому-то может быть интересно, почему я звонил шефу, а не в полицию, но если бы вы видели нашу службу безопасности, то не стали бы задавать такой вопрос.
- Глеб, открой! Мы сохраним тебе жизнь и даже заплатим! - снова раздался крик. - Десять кусков зелеными за чашу!
Непонятно, откуда им известно мое имя, но насчет главного они не в курсе: меня невозможно подкупить. Это - мое достоинство и моя беда. Мама рассказывала, что такое у меня с раннего детства. Я честен как хрустальная слеза и ничего не могу с этим поделать. Мне можно доверить миллион долларов наличными без расписки, потом прийти за ним через год и я верну каждый цент.
Прогрохотал еще один удар. Дверь подпрыгнула, но в этот момент я услышал в трубке голос шефа.
- Алло. Глеб? Это ты?
- Старик убит, я прячусь в его квартире, миска со мной, - мой доклад был краток. - Убийцы ломятся и скоро будут здесь. Что делать?
- Бежать можешь? - голос шефа даже не дрогнул.
- Только 'туда'.
- Ну так беги!
Даже если бы шеф это не приказал, я бы все равно так и поступил. Я в два шага оказался рядом с дверью, ведущей в спальню. Мокрыми от пота пальцами нащупал медальон и нажал на холодный металл. Теперь - дверь. Я потащил на себя ручку, дверь распахнулась… увы, за ней по-прежнему спальня.
Звуки за моей спиной нарастали, треск усилился. Деревяшка с замком вот-вот падет, открыв меня пулям. Остались две двери.
Я бросился к той, которая ведет на кухню. Рывок ручки… разочарование многократно умножило мое волнение и беспокойство за собственную жизнь. Дверь на кухню открыла мне кухню.
Кто-то неосведомленный о Лиме обязательно бы сказал: ну что городит этот чудик? Почему дверь на кухню разочаровывает его? Он на самом деле ожидает, что она приведет его в какое-то другое место? У него вообще все дома?
На этот резонный вообще-то вопрос отвечу так. Дома у меня никого нет, живу один. С тех пор, как получил работу курьера, ушел из маминой квартиры и снимаю жилье. Что касается двери, то да, ожидаю. Даже всем сердцем надеюсь, что она приведет меня в другое место. И дело тут в медальоне. Он должен в этом помочь, но, к сожалению, мой ранг среди сотрудников фирмы невысок и медальон первого уровня не может дать стопроцентной гарантии. Примерно один случай из четырех - вот мой предел. Нужно открыть в среднем четыре двери, чтобы наконец попасть туда, куда собираюсь. Мой худший результат - девять дверей, а лучший - две. Но вернемся в квартиру с застреленным старичком и убийцами, рвущимися по мою душу.
Я услышал резкий, пронзительный треск после очередного удара. Этот треск сказал мне, что, пожалуй, еще один такой рывок и между мной и стрелком будет лишь стена пыли. А стена пыли это такая вещь, через которую очень легко проходят пули.
Я быстро оглянулся назад: замок едва держался. Мой взгляд невольно упал на старичка, сидящего, привалившись к стене. Если не обращать внимания на красное пятно, то кажется, что хозяин квартиры отдыхает. Будь у меня больше времени, то подумал бы о том, сколько раз этот старичок сидел вот так, опираясь на стену каюты или поручень, прислушиваясь к залпам орудий, шуму волн или просто мечтая о мирной жизни. Его мирная жизнь сложилась, пожалуй. Он стал известным специалистом по предметам искусства. Жил в тишине и покое много лет, но умер, подражая молодости, солдатом.
Моя рука легла на ручку двери, ведущую в ванную. Дверь была белая, немного поцарапанная, на ней висела коричневая металлическая гравюра с изображением писающего мальчика. Такие наверное были раньше модны. Очень давно.
Сзади раздался резко обрывающийся треск. Все, входной двери пришел конец. Я вцепился в рукоятку и потащил ее к себе. Сразу же увидел что-то темно-красное. Неужели плитка в ванной? Тогда конец и мне. Эту дверь можно попробовать закрыть и еще раз открыть, но это резко снижает шансы: если нужно быстро попасть в 'город', то следует искать еще одну дверь. Но где ее возьмешь? Я уже перепробовал три, все, что были.
Мне показалось, что дверь открывается слишком медленно, мои чувства обострились. Помню, как однажды упал со второго этажа - тот полет тоже был для меня как вечность.
Дверь распахнулась и я делаю шаг, затаив дыхание. Нет, это не ванная. Получилось! За моей спиной все еще слышался шум, но я даже не обернулся. Здесь безопасно. Никто не посмеет оскорбить Привратника.
Я привалился спиной к стене. Стена была теплая и даже казалась слегка мягкой, хотя вроде бы сложена из кирпичей. По моему лицу потек пот: надо же, открыл всего три двери, а так устал.
Мне не нужно было оглядываться, чтобы узнать, где нахожусь. Помещение давно знакомо. Представьте себе сложенную из красного кирпича квадратную комнату примерно пять на пять метров. У нее нет ни окон, ни дверей, пол и потолок тоже кирпичные. Казалось бы, переверни эту комнату, поставь на ребро или вверх тормашками, ничего не изменится. Однако на стенах в темных подсвечниках горят длинные белые свечи, будто указывая на правильную ориентацию. Дескать, стены вот они. Откуда берется воздух или кислород для огня я не знаю: в комнате нет никаких видимых щелей. Зато посередине пола стоит деревянный стул с черной высокой и, наверное, очень неудобной спинкой. На стуле сидит человек. Это Привратник.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Я буду использовать знакомые и простые слова, чтобы не усложнять рассказ. Например, когда говорю, что Привратник - человек, подразумеваю лишь, что он похож на человека. Толстый и короткий, с пролысиной на макушке, мясистым носом-картошкой, он одет в нечто вроде белой древнеримской тоги с золотой каймой. Привратник сидит и смотрит очень солидно, будто готовится выступать перед Сенатом. Однако я очень сомневаюсь, что он - человек. Дело не только в том, что Привратник умудряется жить в комнате без входа и выхода, но также и в том, что его невозможно увидеть со спины. Если идти вокруг стула, то всегда будет казаться, что Привратник обращен к тебе лицом. Это не зависит от того, сколько людей в комнате: он будет обращен лицом к каждому.
- Рад снова видеть, Глеб, - Привратник тихим голосом произнес свою обычную фразу.
- А уж как я рад, - я откликнулся вполне искренне. - Меня же чуть не подстрелили. Было всего три двери, а я умудрился правильно открыть лишь последнюю. Несколько секунд задержки - и все. А старика, хозяина квартиры, убили. Вот мерзавцы! Он наверняка столько раз стоял лицом к лицу с настоящими врагами, победил, а его застрелил какой-то уголовник.
- Очень жаль, Глеб, - Привратник не повысил голоса и смотрел на меня, не моргая. - Кто в вас стрелял?
- Не знаю, - я с досадой махнул рукой. - Я успел сообщить своим. Пусть сами разбираются.
Привратник молчал. Он дышал равномерно и было видно, как тога на груди слегка колыхалась в такт дыханию.
Я все-таки ждал реплики, но Привратник молчал. Его редкие темно-коричневые волосы казались чистыми, хотя кто знает, сколько он тут сидит.
Я уже собрался преодолеть паузу и вновь начать разговор, как вдруг догадка заставила мои губы плотно сжаться. Вопрос Привратника 'Кто в тебя стрелял?' был не просто вопросом, а вопросом Места. Дело в том, что из этой кирпичной комнаты можно выйти двумя способами: либо оказаться в произвольном месте 'города', либо самому выбрать точку прибытия. Когда Привратник задает вопрос Места и ты отвечаешь правильно, то имеешь право выбирать, куда тебе угодно попасть в пределах 'города'. Не угадал, не ответил - извини, окажешься в какой-нибудь дыре, из которой будешь долго выбираться, блуждая по незнакомым улицам.
- В меня стрелял высокий мужчина, блондин, лет тридцати, - теперь я подбирал слова тщательно. - Он был одет в темно-синий пиджак и брюки. Больше о нем ничего не знаю.
- Неправильно, - покачал головой Привратник. - Идите, Глеб. До встречи.
Я уже знал, что решение вынесено и оно необратимо. Не нужно больше ничего делать, надо только ждать. Кирпичные стены изменили свой свет, посветлели, будто кто-то направил на них мощный прожектор. Но это, конечно, не прожектор, просто солнце над 'городом' начало проникать сквозь истончающиеся стены. Один мой коллега, бывший технарь, в прошлый раз сказал, что стены не могут исчезать, растворяясь словно кусок сахара в чае. Он прав, конечно, но в 'городе' иные законы.
