Роберт Торстон - Клан Кречета
Теперь она понимала, что она не сможет дольше ждать, если будет довольствоваться еле заметными движениями боевого робота. Она умрет задолго до того, как доберется до свежего воздуха.
Переведя рычаги на максимальную мощность, Джоанна попыталась двинуть «Вурдалак» вперед со всей силой, на которую только были способны его гидравлические системы. Сначала ничего не произошло. Правая сторона боевого робота казалась полностью парализованной, поэтому она сосредоточилась на левой. Подав вперед левое «плечо» машины, она обнаружила, что корпус слегка, почти незаметно, движется. Но когда Джоанна повторила действие, «плечо» двинулось сильнее. Вскоре она уже могла осуществлять широкие, размашистые движения. Правую сторону «Вурдалака» все еще заклинивало слишком туго, чтобы освободить машину целиком. Надежда оставалась только на левую сторону. Джоанна в ярости повторяла действие вновь и вновь, пока наконец не увидела через стекло кабины, как во второй раз сдвинулись осколки породы. Это было еле заметное смещение, но его оказалось вполне достаточно для пробуждения надежды.
Хотя в кабине было душно и воздуха, пригодного для дыхания, почти не оставалось, Джоанна продолжала свои усилия, когда вдруг в левой части стекла блеснул дневной свет. Она до сих пор не могла вызвать на дополнительном экране компьютерный обзор систем машины, но разве это имело значение, если за стеклом кабины находился чистый, живительный воздух!
Она дернула за рычаг люка, но он не шевельнулся. Жара внутри кабины стала почти невыносимой. Заставив себя успокоиться, Джоанна еще раз попыталась поднять люк, который, казалось, слегка поддался, но так и не открылся. Тогда она нажала на рычаг обеими руками, а затем оттянула его, чтобы поднять крышку люка. Она попробовала сделать так несколько раз, несмотря на то что эти движения отняли у нее все силы. Наконец послышался звук, показавшийся музыкой для ее ушей, – щелчок, который, возможно, освободил замок люка. Теперь она стала осторожно, плавно, из стороны в сторону раскачивать рычаг, и люк постепенно открывался. Щель в конце концов сделалась такой широкой, что Джоанна сумела бы протиснуться сквозь нее, но путь был закрыт грудой каменных обломков и грязи. Несколько камней упало в кабину, лязгнув о металлическое покрытие.
Попытавшись узнать, обладает ли машина достаточной подвижностью, чтобы освободиться от тяжелого завала, Джоанна еще раз попыталась двинуть «Вурдалак», но тот даже не шевельнулся. Она задыхалась: пригодный для дыхания воздух почти иссяк. Яростно набросившись на стену, Джоанна стала вытаскивать из нее обломки, отбрасывая их в сторону.
Вскоре она почти целиком уже вылезла из люка в выкопанный тоннель. Вместо радости Джоанна испытала желание закрыть глаза и уснуть. Борясь с собой, она еще ожесточеннее принялась копать дальше.
И как раз в тот момент, когда она почувствовала, что уже проваливается в черноту, левая рука ее внезапно оказалась снаружи. Поняв, что освобождение близко, она собрала всю энергию, которая еще оставалась в запасе, и принялась, неистово царапая завал, ползти вперед. Вскоре удалось проделать довольно большую отдушину. Через нее хлынул поток пьянящего воздуха. Джоанна протиснулась в отверстие и оказалась на знойном воздухе Туаткросса.
Как только Джоанна вытащила ноги из дыры, то покатилась по склону осыпи. Когда ей удалось остановиться, она посмотрела вверх и увидела «плечо» «Вурдалака» с наклоненными, пусковыми установками, а также небольшую часть его «головы». Казалось, боевой робот словно выглядывает из-за кучи камней и обломков.
С усилием Джоанна села и огляделась. По всему склону и дну ущелья были разбросаны различные части взорвавшихся машин – боевых роботов. Если судить по останкам, то было похоже, что вызванная взрывами лавина похоронила все остальные машины. Самоуничтожение наемника, должно быть, вызвало обвалы обоих склонов Большого Шрама.
Этот Кай Аллерд-Лайо оказался мужественным воином, и неважно, был он вольнорожденным, как все сфероиды, или нет. Честь, которую следовало заслужить Соколиной Страже, теперь по праву принадлежит ему.
Эта мрачная мысль последней пронеслась в голове Джоанны. Она потеряла сознание.
1
«Разрушитель» Эйдена Прайда разлегся на каменистом плато. Стороннему наблюдателю могло показаться, будто боевой робот решил немного передохнуть, перевести дух, готовясь к очередной схватке с врагом, однако это впечатление было обманчивым. Судьба круто обошлась с машиной, и «Разрушитель» больше уже не ринется в бой, защищая воинскую честь Клана Кречета. Сражение с дикими аборигенами планеты Куорелль, до этого принадлежавшей Внутренней Сфере, стало для «Разрушителя» последним. Воины Куорелля дрались с отчаянной решимостью, и Эйдену Прайду пришлось бросить в пекло значительное количество сил, чтобы сломить наконец сопротивление аборигенов. Сил понадобилось гораздо больше, чем Эйден указал в заявке.
Что касается «Разрушителя», то боевой робот, казалось, просто развалился на части. Левую «руку» оторвало, и она осталась валяться где-то на поле боя. Весь левый борт превратился в сплошную оплавленную дыру, из которой торчали обрывки проводов и лохмотья миомерных мышц. Старший тех Эйдена, седой старик по кличке Змей, доложил о серьезном повреждении термоядерного двигателя, о том, что еще несколько важных узлов и контуров тоже вышло из строя. Змей заметил также, что ремонтировать эту груду железа – то же самое, что ставить покойнику горчичники. И даже если он, Змей, совершит чудо, то «Разрушитель» сможет только еле-еле передвигаться, как инвалид на протезах.
Эйден согласился с доводами теха и приказал ему размонтировать уцелевшие детали и укомплектовать ими другие, нуждающиеся в мелком ремонте боевые машины-роботы. А затем отправить то, что останется от «Разрушителя», в трофеи. Хороший офицер всегда сумеет извлечь выгоду даже из непредвиденных потерь. Подбитый боевой робот, неважно в какой степени он поврежден, никогда заново полностью не собирался, но всегда кто-нибудь при случае находил применение его останкам. Николай Керенский, легендарный создатель кланов, постоянно внушал своим последователям абсолютную необходимость строжайших мер экономии, и, как давно заметил Эйден Прайд, это всегда оказывалось в высшей степени практичным.
Воины Клана Кречета порядком вымотались. Это были испытанные в сражениях ветераны, но недалек тот день, когда их сочтут слишком старыми для хорошей драки. Их чересчур часто перебрасывали с места на место, чтобы укрепить слабые участки фронта, личным примером помочь необстрелянным новобранцам, когда те не могли справиться с поставленной задачей, – опыт ветеранов все еще нужен был клану. В сложных ситуациях любой командир стремился выиграть как можно больше времени. Поэтому он бросал в атаку старых бойцов. Им не нужно было даже приказывать. Зная, что идут на верную гибель, ветераны добровольно жертвовали жизнью. Стариков часто организовывали в так называемые Шалахмы, а затем посылали на поле боя для последнего сражения.
Эйден размышлял о Тер Рошахе. Это был старый Сокольничий, который когда-то вмешался в судьбу Эйдена и сильно изменил всю его жизнь. Всего лишь за несколько недель до битвы на Куорелле Рощах окончил свой путь в пехотной Шалахме.
«Незавидная судьба для доблестного воина, – с горечью подумал Эйден. – Тер Рошах героически жил только для того, чтобы найти бесславную кончину простого пехотинца. Развитие инстинкта самосохранения – фатальная ошибка человечества». Эйден предпочел бы погибнуть в бою на мостике собственного боевого робота, заодно угробив как можно больше врагов, чем опуститься так низко, чтобы его использовали как пушечное мясо.
Эйден пробыл на службе уже двадцать лет и теперь приблизился к черте, перейдя которую он будет считаться стариком. Эйдену было почти сорок – возраст, когда воин мог рассматриваться как старейший в клане. К счастью, продолжалась война. Ради нее воины кланов жили и умирали. Драться в этой войне они готовились столетиями, со времени исхода их предков из Внутренней Сферы после падения когда-то блистательной Звездной Лиги. Теоретически полковник Эйден Прайд имел полное право рассчитывать на высокий командирский чин, он мог возглавить авангард армии кланов, стать ключевой фигурой в давно ожидавшемся вторжении во Внутреннюю Сферу. Это, конечно, прибавило бы еще несколько славных страниц в его воинскую биографию.
Но Эйден прекрасно понимал, что тешить себя подобными иллюзиями просто бессмысленно. Хотя он совершенно законным образом добился своего теперешнего положения, включая Родовое Имя, в его послужном списке имелось черное пятно позора. Из-за него Эйден мог продвигаться по служебной лестнице только в качестве обычного кадрового офицера регулярной армии. И все потому, что очень многие в Клане Кречета считали весьма сомнительным способ, которым Эйден завоевал статус воина. Он не сумел бы стать ни высшим офицером штаба, ни Хранителем Клятвы, ни тем более Ханом клана.
