Аллан Коул - При дворе Вечного Императора
– Кафар хунну бханда марну рамро! – сдавленным голосом бормотал под ним Лалбахадур, на голове которого Стэн балансировал.
– Не скули – трусы, черт побери, живут дольше!
Стэн наконец прочно повис на руках и получил возможность двигать ногами. Когда его альпинистские башмаки нашли опору, он ощутил себя на какое-то время вне опасности и, переведя дыхание, опять превратился в машину, преодолевающую вертикальное препятствие. Ниже его Лалбахадур и подчиненный ему отряд гурков медленно поднимались по вертикальному гранитному обрыву к двум человеческим фигурам на верху.
За пять метров до края крепостной стены оказалась удобная площадка – широкий каменный выступ. Стэн взял второй моток бечевы, притороченный у его талии на альпинистском сиденье, и тщательно закрепил себя. Затем повел рукой от пояса и обратно, давая понять, что он сидит прочно и способен помочь остальным членам отряда, которые оставались внизу. Третий моток бечевы полетел к ним.
Тем временем Лалбахадур поднялся так же высоко и оказался на одной линии со Стэном, справа от него.
Стэн нажал кнопку на цилиндре с еще одним мотком бечевы, на конце которой была кошка, и автомат выплюнул метров пятнадцать тонкого каната. Как следует раскачав рукой кошку, он резко швырнул ее вверх. Крохотная кошка высоко взлетела, бечева коснулась дула старинной пушки, торчавшего из амбразуры, и дважды его захлестнула.
Стэн защемил бечеву специальными зажимами и стал быстро подтягиваться вверх по тонкой, но сверхпрочной бечеве. А террорист – прямо над ним – настороженно поводил головой на самом верху крепостной стены, грубо прижимая к себе обер-гофмейстера, и щурился от слепящего света прожекторов, направленных на него. Он не заметил, как Стэн ящерицей проскользнул в амбразуру и оказался на крепостной стене.
– Мы ждали достаточно! Баста! – прокричал террорист то, что ему подсказали невидимые снизу товарищи.
Его нож поднялся для смертельного удара, но в этот миг из тени выскользнула сложенная пополам фигурка Стэна. Он выпрямился – словно мощная пружина разжалась. Одной рукой в когтистой перчатке он что было мочи ударил террориста в лицо, а второй рукой блокировал нож.
Детина в голубом рабочем комбинезоне зашатался и попятился, а внезапно освобожденный обер-гофмейстер мгновение-другое покачивался над самой пропастью, прежде чем восстановил равновесие. Тем временем террорист пришел в себя и двинулся на Стэна, нацелив на него лезвие ножа.
Но Стэн уже принял пружинистую атакующую стойку, выставив свои кулаки-кувалды. Молниеносный удар угодил мужчине с ножом в висок, и тот рухнул как подкошенный.
Из-за парапетной стенки с бойницами выскочили остальные террористы – поддержать товарища. Но момент был безвозвратно упущен. Из темноты высыпали уже поднявшиеся на стену гурки, блестя своими смертоносными кукри – тридцатисантиметровыми кинжалами.
– Эйо Гуркали! – прогремел над замком боевой клич гурков. – Эйо Гуркали!
Этот боевой клич на протяжении жизни тысяч поколений вселял робость в сердца любых врагов – с тех давних-предавних времен, когда англичане в XIX веке впервые сформировали полк гуркских стрелков из непальцев.
Все террористы были перебиты в мгновение ока.
Лалбахадур наклонился над каждым из убитых – проверить, не жив ли кто. Наик Тхаман Гурунг снял со своей спины ракетницу-мортиру и установил на крепостной стене. Мортира плюнула огнем, металлический грузик с прикрепленной к нему бечевой унесся в темное небо, потом рухнул вниз и шлепнулся далеко внизу – на парадном плацу.
Гурунг закрепил на зубце стены тот конец бечевы, что стался в мортире, потом повернулся к Стэну и осклабился:
– Готовы, капитан, идем вниз!
– Подразделение, стройсь! – выкрикнул Стэн. – По номерам... марш!
Первым был сам Тхаман. Он прикрепил скользящие зажимы на тончайшую, почти невидимую бечеву, которая тянулась вниз на семьсот метров, до самого парадного плаца. Потом перевалил через стену и быстро заскользил к земле – только воздух засвистел.
Стэн отдал честь обер-гофмейстеру.
– Пожалуйста, сэр.
Адмирал Лидо опасливо поморщился, поглубже натянул свою огромную церемониальную шляпу с гребнем, взял пару скользящих зажимов, протянутых Стэном, и в свою очередь исчез за крепостной стеной.
Стэн последовал за ним, прокатившись на колесиках зажимов до самой твердой почвы плаца. В последние секунды перед приземлением он притормозил, отбросил ручки скользящих зажимов, коснулся земли, дважды перекувырнулся и, невредимый, вскочил на ноги.
За его спиной шли Лалбахадур и остальные гурки – со стуком касались земли, ловко вскакивали на ноги и строились в две шеренги. Адмирал Лидо, слегка запыхавшийся после головокружительного полета, выступил на два шага вперед и отсалютовал. Глядя сверху, со своей трибуны, Вечный Император зааплодировал. Вслед за ним восторженно захлопали и взорвались криками одобрения пятьсот тысяч зрителей на стойках амфитеатра, который пятикилометровой дугой охватывал парадный плац. Аплодировали не только гуркам, Лидо и Стэну, но и “террористам”, которые стояли высоко-высоко на крепостной стене и раскланивались в свете прожекторов перед публикой.
Лидо опустил руку, поднятую, чтобы приветствовать Императора, и запыхтел вверх по лесенке на императорскую трибуну. Там его ждал стакан, который Император наполнил до краев. После того, как Лидо, закрыв глаза, осушил стакан, Император спросил его с лукавой улыбкой:
– Кто придумал надеть на вас эту дурацкую шляпу?
– Я, Ваше Величество.
– Уф-ф! – насмешливо фыркнул Вечный Император. – И как только вы умудрились не потерять ее во время своего полета вниз – к Спасению.
– Просто я использовал хороший клей. К счастью, при мытье он легко смывается.
– Ну и слава Богу. А то я боялся, что вы приклеили ее навечно. Я бы не вынес, если бы человек, с которым я общаюсь ежедневно, носил на голове этакую... этакий ночной горшок для слонов. – Не дожидаясь ответа, он добавил: – Да вы не стесняйтесь, Мик, выпейте еще! Ведь не каждый же день вам доводится разыгрывать из себя Тарзана!
Этот второй приказ был выполнен без промедления и с благодарностью.
Вечный Император справлял праздник собственного изобретения – День Империи. Вот уже пятьсот лет, как повторялось это торжество, учрежденное им в честь победы в какой-то из войн – он успел позабыть, какой именно.
Центральное событие праздника было несложным: ежегодно один раз все имперские военные подразделения устраивали торжественный парад – в том конце Вселенной, где их застал День Империи, и приглашали всех желающих из местных жителей. Разумеется, одним парадом цель праздника не исчерпывалась. У всего, что ни делал Вечный Император, имелась вторая, а порой и третья скрытая причина. Торжественный показ военной мощи был призван убедить жителей империи, что их безопасность надежно защищена. И одновременно демонстрация военной силы должна была устрашать любых Плохих Парней, которые замышляли всяческие козни. Плохие Парни обязаны были понять, что если уж им охота замышлять козни, то лучше замышлять их не против Империи, а в ее интересах.
Естественно, самые масштабные празднества происходили на планете-столице – в Прайм-Уорлде. На протяжении многих-многих лет День Империи был кульминацией двухнедельного праздничного марафона, в который входили состязания атлетов, череда выставок и громких событий в культурной жизни, а также нескончаемые военные парады. Словом, две недели перед Днем Империи были чем-то вроде совмещенных в одно старинных праздников – тут как бы смешались сатурналии, октоберфест, олимпийские игры и древние торжества в честь прихода весны. А под вечер Дня Империи в императорский дворец пускали всех желающих прайм-уорлдцев – что было само по себе великим событием, которое никто не хотел пропустить.
Дворец – главная резиденция Императора и правительства Прайм-Уорлда – стоял посреди кольца парков и садов. Радиус этого зеленого кольца равнялся пятидесяти пяти километрам. Цифра пятьдесят пять километров важна, потому что именно такова была граница видимости с высшей точки дворца. Император не любил, чтобы ему мозолили глаза те, кого он не желал видеть в данный момент.
В центре круга этих неисчислимых разнообразнейших парков с фигурно подрезанными деревьями и кустами располагался сам дворец. Впрочем, резиденцию Императора было бы точнее назвать крепостью – что-то вроде средневекового замка, только на уровне требований новейшего времени. Пожалуй, нигде в обитаемом космосе не нашлось бы крепости, равной этой по неприступности – и изяществу.
Императорская резиденция была построена по принципу средневекового замка – наружный двор, обведенный внешними стенами, и высоко поднятый над этим наружным двором собственно замок – с дворцом и внутренним двором.
