Вадим Панов - Правила крови
Результаты выборов великого магистра Ордена были вполне предсказуемы, но де Гир не желал прослыть узурпатором. Франц требовал поддержки всей семьи, или, по крайней мере, большей ее части, и его сторонники сбились с ног, укрепляя авторитет партии среди чудов.
– Как прошли переговоры с Фетом и Нерой? – поинтересовался Себастьян.
Лидеры семьи Хван приезжали в Замок рано утром, и де Гир четыре часа беседовал с ними наедине.
– Благожелательно. Им понравилось предложенное мною изменение вассальных обязательств, и хваны охотно принесут присягу новому великому магистру.
– Подтвердят верность, или…
– Хваны принесут присягу по главному обычаю, – Франц позволил себе улыбку.
– Молодец, сынок!
Вот уже несколько сотен лет гордые хваны ограничивались подтверждением данной давным‑давно вассальной клятвы, и то, что де Гир убедил вождей четырехруких провести церемонию присяги по главному обычаю, произведет впечатление на чудов.
– Четырехруких уважают, – кивнул Рик. – Гвардейцам понравится, что они окажут тебе такое уважение.
– Это станет отличным завершением коронации, – одобрительно произнес Гуго. – Твой авторитет поднимется до небес.
– Кстати о коронации, – негромко бросил де Лок. – Мне кажется, возможны небольшие проблемы.
– Не просто кажется, – поддержал старого Горностая Бамбарда. – Если не принять мер, на коронации обязательно проблемы возникнут.
Гуго не сказал ничего, но кивнул, подтверждая, что полностью согласен с друзьями, и три пары глаз устремились на Франца. От него ждали решения.
Де Гир выдержал небольшую паузу, задумчиво покрутил в руке золотую авторучку и тихо спросил:
– Он не угомонился?
– Вчера вечером Эдмон де Сент‑Каре вновь встречался с Драконами и говорил, что ты узурпатор.
– Его слушали?
– В отличие от Шайне, старый Леонард не был наркоманом, – вздохнул де Лок. – Он допустил ошибку, но смыл ее кровью, и репутация рода не пострадала.
– К тому же у Эдмона есть авторитет. Он честно бился под стенами Зеленого Дома и был среди тех, кто прикрывал отход войск. Его уважают.
– Жаль, что мы не можем его тронуть, – задумчиво произнес Себастьян.
– И не станем даже думать об этом! – отрезал Франц. Де Лок мрачно посмотрел на племянника.
– У нас есть два пути, Франц: убить Эдмона тайно или всенародно. На мой взгляд, публичная смерть сына Леонарда де Сент‑Каре гораздо больше повредит твоему авторитету, чем… острый приступ старой болезни, например…
– Или объявим, что Эдмон принимал Золотой Корень?
Де Гир жестко посмотрел на подавшего голос Рика.
– Это плохая мысль.
– Но Себастьян прав, – покачал головой Бамбарда.
– Я думал, у детей де Сент‑Каре хватит ума не будоражить Орден, – проворчал Гуго. – Но Эдмон закусил удила. Во время коронации он вызовет тебя на дуэль, ссылаясь на Правила Крови. Ты не сможешь отказаться.
– Я не хочу его убивать. Достаточно того, что на моих руках кровь его отца.
– Романтическая чушь! – взорвался Себастьян. – Леонард сам выбрал свою судьбу, и, если бы не ты, Замок был бы оккупирован зелеными и навью.
– Ну, это уж слишком, – улыбнулся Франц.
– Хорошо, пусть не оккупирован, – сбавил обороты магистр Горностаев. – Но то, что от Великого Дома Чудь остался бы только Источник, это точно. Любой, у кого есть хоть капелька мозгов, понимает, что, если бы не ты, под стенами Замка появились бы гарки и люды.
– Формально молокосос прав, – буркнул Рик. – Его отец убит. И Правила Крови позволяют Эдмону вызывать Франца на поединок.
– Великий магистр стоит выше Правил Крови.
– До окончания коронации Франц является обычным рыцарем.
– До окончания коронации, до окончания коронации… – де Лок чихнул, вытер нос платком и проворчал: – Я с ним разберусь до начала коронации.
– Я же сказал – нет, – тихо, но очень и очень жестко произнес де Гир.
Спорить магистр не стал. Старик прекрасно знал племянника и понял, что в данном случае настаивать на своем не следует.
– А как такие проблемы решались раньше? – задумчиво поинтересовался Бамбарда. – Вряд ли наш случай уникален.
Обычно смена власти в Ордене проходила безболезненно. Великий магистр тщательно готовил себе преемника и называл его на Совете Ордена. Теоретически можно было выставить и другие кандидатуры, но обычно мастера соглашались с мнением старого властелина. Великий магистр не имел права предлагать на свой пост родственника, и, если сын считал, что достоин продолжить дело отца, он выходил на Совет Ордена как независимый кандидат.
– Последний раз такого рода неприятность произошла очень давно, – припомнил де Лок. – Роман фон Чар обвинил великого магистра в сговоре с Темным Двором, убил его и захватил власть.
– А как обошлись с противниками? – живо поинтересовался Гуго.
– Вырезали всех под корень.
– М‑да… без фантазии.
– Фон Чар происходил из ложи Драконов и был несколько прямолинеен.
– А я, например, не против того, чтобы воспользоваться опытом предков. – Де Лаэрт собрался с духом и поддержал Себастьяна. – Верность традициям еще никому не вредила. В конце концов, сынок де Сент‑Каре должен понимать, что на кону будущее Чуди. Какие могут быть амбиции, когда гарки выкосили половину гвардии?
Все было правильно. Разумно. Прагматично. Они были верны ему, будут верны ему, но требовали результата. Франц должен стать великим магистром – и точка. Все, кто против, будет сметен. Сторонникам был нужен результат, де Гиру тоже, но он не желал быть узурпатором.
– Если уж этого не избежать, то пусть смерть Эдмона произойдет у всех на глазах. В честном поединке. – Франц помолчал. – И все‑таки я не хочу его убивать.
– И все‑таки завтра один из вас умрет, – отрезал Себастьян. – И поверь, сынок, для Ордена будет лучше, если этим кем‑то окажешься не ты.
– Я не хочу поднимать меч на сына де Сент‑Каре.
– Выставь заместителя. По Правилам Крови это вполне допустимо.
– Я убью Эдмона, – буркнул Гуго. – Он бросит вызов, значит, выбор оружия за мной. Двуручный меч. Эдмон обращается с ним очень плохо. Я снесу ему голову, и мы спокойно продолжим коронацию.
– Все дело именно в том, кто снесет ему голову, – задумчиво произнес Франц. – Это очень важно.
* * *Ветви старого клена несильно стучали в окно комнаты. Легонько, едва обозначая свое присутствие тихим прикосновением к стеклу. Они не тревожили прозрачную преграду, но напоминали о себе. Поддерживали. Шептали что‑то ободряющее, дружелюбное. Так было всегда – столько, сколько помнила себя Тереза: клен, ровесник дома, ласково прикасался к его стенам, словно поглаживая, словно переговариваясь. Когда‑то давно отец предложил срезать наиболее длинные ветви, но Тереза отказалась – дерево виделось ей другом, и она не могла допустить, чтобы с ним обошлись столь неделикатно. Отец не стал спорить, и в результате в загородной резиденции де Сент‑Каре только этот клен избежал ножниц садовника. Старый клен, ветви которого затеняли окно комнаты Терезы.
– Эдмон, это бесполезно. – Сидящая в глубоком кресле девушка еще плотнее закуталась в черную шаль и покачала головой. – Это бессмысленно.
– Это единственное, что нам остается, – очень спокойно ответил ей брат.
Коренастый, плечистый, очень похожий на отца, Эдмон медленно прошелся по комнате, присел на подоконник и жестко посмотрел на сестру.
– Я не могу оставить все как есть. Просто не могу.
– Правила Крови, – скривилась Тереза.
– Да, – очень серьезно ответил брат. – Правила Крови.
Эдмон давно женился, зажил своей семьей и нечасто появлялся в родительском доме, но после гибели отца молодой лейтенант гвардии перевез жену и двоих сыновей в резиденцию старого магистра и запретил им покидать ее. Следом прибыли некоторые родственники и друзья, решившие поддержать, а если надо – защитить детей Леонарда в трудный час. Тереза понимала, что в защите нет необходимости, она не верила, что Франц станет преследовать родственников погибшего магистра, но вскоре догадалась, что приезд рыцарей имел еще одну цель – Эдмон формировал партию. И сейчас девушка убедилась, что ее догадка верна.
– Тебя никто не поддержит.
– Меня уже поддерживают, сестренка, уже. У нашего Рода много друзей, которые высоко ценят имя отца. И которым не понравилось, как поступил этот мерзавец. – Голос лейтенанта стал чуть громче. – Многим не понравилось, как он поступил. Сейчас рыцари молчат, но мне достаточно их нейтралитета. Пусть они убедятся в трусости и подлости этого подонка, пусть увидят, как он побоится принять вызов, и тогда нелепость его притязаний на власть станет очевидной.
– А твоя?
– Я командор войны, – с легким высокомерием ответил Эдмон. – Я получил титулы в трех мастерских и имею право выставить свою кандидатуру. Пусть решают мастера.
