Роман Злотников - Собор
Дядечка промолчал. Но когда они уже остановились и КЗ вырубил двигатель и открыл дверцу, ответил неожиданно кратко, без своих обычных выкрутасов:
— Ясно.
2
Весь день КЗ мотался по городу: в налоговую, на санэпидстанцию, потом заскочил на рынок с экспедитором выбрать продуктов. По пути между делом забежал в пару неприметных контор навести кое-какие справки, после чего часа полтора пребывал в паршивом настроении, а вечерком позвонил Сашке. С Сашкой он познакомился давно. Мама Таня, как они называли свою воспитательницу, дай бог ей здоровья и долголетия, после очередной скандальной драки убедила «индюка», которого райком перебросил с банно-прачечного комбината на укрепление народного образования, что необходимо научить мальчика контролировать свои создающие столько проблем наклонности. И привела Ивана в секцию к Петровичу. Сашка занимался там уже полгода, обладал бешеным самолюбием, а потому был первым номером по всем статьям. Он олицетворял все, чего не было у КЗ. У Сашки были любящие мать и отец, он учился в нормальной школе, имел красивую одежду, классную подружку, деньги на карманные расходы и был всеобщим любимцем. Неудивительно, что КЗ возненавидел его всей душой. В первой же схватке КЗ налетел на этого «слюнявого» со всем своим пылом, но с удивлением обнаружил, что «маменькин сынок» не распустил нюни, а, упрямо набычив голову, отбивает его остервенелые наскоки да еще и умудряется неслабо отвечать. Так что первый их бой закончился тем, что Петрович за шиворот отшвырнул КЗ в угол и мощной отеческой дланью вправил мозги.
За шесть лет ненависть между ними поутихла, уступив место молчаливому признанию. Потом КЗ забрали в армию, со своим КМС по самбо и разрядом по боксу он очень рассчитывал попасть в ВДВ, но то ли детдомовский штамп помешал, то ли роста не хватило, попал в ВВ. Потом он не жалел. Служба вышла не скучная. Помотало по стране, да и пороху понюхать пришлось. Ему предлагали остаться на прапора, и он было уже решился, но потянуло в Москву, захотелось быть поближе к маме Тане, Петровичу. Детдомовским мало достается человеческого тепла, но тех, кто их этим оделяет, они никогда не смогут забыть. Во всяком случае, КЗ так решил для себя.
Когда он в первый же вечер заглянул к Петровичу и наткнулся там на возмужавшего и повзрослевшего Сашку, то вдруг почувствовал, что вся вражда выдохлась. Он, неожиданно для себя, пригласил того «посидеть» вместе с ним и Петровичем после тренировки, «отметить» возвращение. И Сашка, как потом оказалось к его к собственному удивлению, согласился. Они тогда изрядно поднабрались. Сашка заканчивал юридический институт. Выиграл первенство Москвы по самбо. Женился. В общем, у него, как всегда, все было в порядке. После того вечера они сблизились. КЗ не стал другом семьи, однако встречались они хоть и не часто, но регулярно и, как ни странно, с удовольствием. А когда КЗ занялся бизнесом, то такие встречи стали еще и полезными, поскольку Сашка, окончив свой институт, попал в РУОП. Тому, что КЗ до сих пор не был ни под одной криминальной «крышей», он был во многом обязан Сашке.
Сашка снял трубку сам.
— Привет, семьянин, как жизнь?
— Бьет ключом, и большей частью по голове, — пробурчал приятель.
— Проблемы, проблемы, — поддакнул КЗ, — все их все равно не решишь, надо уметь отвлекаться, отдыхать, рыбалочка там, банька…
— Коньячки, девочки… ладно, кончай заливать, чего у тебя?
— Не торопи, Сашок, дельце есть одно, странненькое такое дельце, заскочи завтра перекусить, поболтаем.
— Понял, жди. Женя, отойди от плиты! — заорал он на дочку. — Жена, понимаешь, к соседке убежала, так что один кручусь, ну пока.
КЗ хмыкнул и бросил трубку. Поскольку ехать оттягиваться в клуб было уже поздновато, то КЗ решил проведать маму Таню.
Уже с порога ее комнатки он увидел Натали. Мама Таня засуетилась, побежала на кухоньку ставить чайник, а КЗ, отложив в сторону торт, букет и корзинку с продуктами, без которых у мамы Тани не появлялся, подсел к столу.
— Приветик, Ванечка. — Натали погладила его по щеке. — Устал?
— Ну-ну, спасибо за заботу. — В его голосе сами собой прорвались раздраженные нотки.
— Зачем ты так? — обиделась Натали. КЗ поспешно дал задний ход:
— А, прости, сорвалось, день был суматошный, да еще с твоим сюрпризом пришлось кое к кому заскакивать, просить помочь. А сейчас, сама знаешь, просто так ничего не делается, так что пришлось пообещать сделать кое-что, к чему душа не лежит.
— Я понимаю, Ванечка, — виновато вздохнула она.
— Эй, не бери в голову, ты права на все сто, твоему дядечке надо помочь. И если бы это было не так, я бы в эти дела влезать не стал.
Последнее было откровенным враньем, если бы Натали попросила, КЗ влез бы к черту в пасть.
В этот момент на пороге с закопченным чайником в руках возникла мама Таня. Замерла, увидев, как они сидят, потом, вздохнув, подошла, поставила чайник, присела и, поправив сухонькой ладошкой заколотые седенькие волосы, сказала:
— Что ж вы, детки, не поженитесь? КЗ и Натали тоскливо переглянулись.
— Уж как помню, все время вместе-то. Чай, забыли, как я вам свою воспитательскую на ночь сдавала-то. Да и как из детдома выпустили, так вместе и жили-то. И сейчас, как ни встретитесь, словно голубки воркуете. Чего ж тянете-то, так ведь и помру, а малых деток не понянчу. То бы мне счастья-то было-то.
И она беззвучно заплакала. КЗ стало так муторно, он крякнул, тихонько поднялся и неуклюже обнял маму Таню. Та уцепилась за него сухонькими ручками и запричитала:
— Ой, да что это я, дура старая-то. Совсем гостей засмущала-то. Сейчас чайку попьем, с тортиком, вот и ладно-то. Спасибо, хоть старуху не забываете-то.
Они сидели, пили чай и болтали о всяком, было тепло и весело, только КЗ торта почти не ел, хотя взял свой любимый — «Прагу», поперек горла стояли слезы мамы Тани.
3
Сашка появился в заведении Сявы около двух. КЗ думал, что он уже не приедет. Но когда на левом, демонстративно заштрихованном углу стоянки притормозила знакомая старенькая «копейка», на столе мгновенно появились дымящиеся тарелки.
После обильного обеда Сашка откинулся на спинку стула и, сытно цыкнув зубом, сказал:
— Недаром Ольга меня к тебе ревнует, бывает, дома так не поешь, как у тебя.
— Стараемся, начальник, — довольно хмыкнул КЗ.
— Давно хотел тебя спросить, почему ты занимаешься вот этим? — Сашка обвел рукой обеденный зал.
— А что, бизнес как бизнес, какие проблемы?
— Да я не об этом. — Сашка досадливо поморщился. — Вот у тебя нормальная еда, народ сидит явно небогатый. Сейчас ведь с этих квадратных метров можно доход раз в десять больше иметь. Навешай китайских фонариков, свечки на столики, девочки попками трясут, жареные змеи, тушеные лягушки, и ведь найдутся люди, будут ходить и платить. А это… — Сашка кивнул. — Сколько ты с этой столовой имеешь? Копейки!
— А может, это только прикрытие, а я в подвале наркотики варю? — съехидничал КЗ. Сашка обиделся:
— Не хочешь говорить, не надо.
— А зачем тебе знать, Сашок?
— Да, в общем, незачем, но только ты меня все время удивляешь, я по тебе жизни учусь.
— Как это? — не понял КЗ.
— Да так, когда мы еще пацанами были, я тебя ненавидел.
— Взаимно, — усмехнулся КЗ.
— Да я знаю, — отмахнулся Сашка и, помолчав, продолжил: — Ты для меня был всем тем, чем я никогда бы не захотел стать: грязь, рвань, нищета, круглый сирота. Короче — падаль. Потом эта падаль оказалась сильной и упорной, с понятием о чести. Помнишь, на первенстве города у меня температура подскочила и ты со мной бороться отказался? Тебе тогда еще баранку засчитали, а ты на своем стоял: «Я с больным бороться не буду».
— Да брось, какая, к черту, честь. Я тебя тогда так ненавидел, что должен был тебя побить, вдрызг, навсегда, при всех. Чтоб после того поражения ты сбежал, исчез с глаз моих долой. И тут я узнаю, что ты заболел. Я тогда чуть не разревелся. Я был готов, я знал, что я тебя задавлю, а ты меня обманул.
— Но почему? Я же не ушел, я вышел на ковер, тебе же легче было бы со мной покончить, почему?
— Все равно это была бы не настоящая победа. Это было бы нечестно. А знаешь, как детдомовские поступают с теми, кто делает нечестно?
— Как?
— Бойкот.
Сашка насмешливо улыбнулся. КЗ покачал головой:
— Тебе не понять. У тебя были папа, мама, бабушка, одни друзья в школе, другие во дворе, третьи летом на даче, еще в секции у Петровича. А у меня никого. Знаешь, почему я от армии балдел? Думаешь, у меня не было дедов, дрочева и всякого такого? Просто там я впервые был как все. Не лучшим, не первым и при этом чужим, а такая серенькая мышка в общей массе. А служба — тьфу. Я привык жрать перловку, я же лучше ничего не видел, я привык носить одну одежду, вонять и мыться хозяйственным мылом. — КЗ протянул руку, взял стакан с соком, отхлебнул, поставил и продолжил: — Вот ты спросил, почему я занимаюсь этим, а не жареными змеями, а для меня это воплощение одной моей детской мечты. Ты вырос на бабушкиных пирожках и маминых отбивных, а я на перловке на комбижире. И вот это для меня — лучшая еда, которую я мог себе представить, и я могу жрать ее от пуза. А что касается денег, то да, ты прав, много я с этого не имею, но мне хватает, и, кроме того, здесь не бывает этих раскормленных рож, которые считают, что им все позволено. — КЗ скрипнул зубами, потом усмехнулся: — Да и денег только с одной мало, а у меня уже три, потом будет больше. И как ты думаешь, много ли в России любителей жареных змей? А ко мне пойдут, так что я — перспективный бизнесмен, учти.
