Роман Злотников - Путь князя. Испытание

Катя кивнула, ибо сидящий перед ней человек ожидал от нее именно согласия. А она еще не была готова прервать разговор.

— Все пространство вокруг нас буквально пронизано светом — то есть мельчайшими частицами этого самого духа, и лишь присоединившись, соединившись с ними душой, мы сможем ощутить все великую мощь сил космоса, о которых пытались поведать людям великие Учителя прошлого — Будда, Моисей, Христос, Мухаммед. Но люди, не соединившиеся душой с этими частицами света, не только явного нашему глазу, но и наоборот, во многом незримого, никогда не смогут ощутить благодати истинного знания. Вы меня понимаете?

— Да, — снова кивнула Катя и покосилась в сторону чуть приоткрытой двери, из-за которой неслась торжественная музыка. Сквозь щель были видны люди в белых одеждах, стоявшие с поднятыми руками в потоках яркого света, бьющего на них из установленных со всех четырех сторон театральных рамп. Вот люди, повинуясь жесту какого-то невидимого с Катиного места режиссера, резко опустили руки, а затем взявшись за руки, снова воздели их и, раскачивая руками из стороны в сторону, дружно затянули какой-то гимн. В звонких голосах явно были слышны этакие истерически-восторженные нотки, а лица людей были влажными то ли от пота, выступившего из-за пышущих жаром огней рамп, то ли от слез, вызванных молитвенным экстазом.

— Но для того чтобы суметь соединиться с Духом света, Катя, — проникновенно начал Старший адепт Церкви Истинного Пути, — вам придется пойти на большие жертвы. И подвергнуть себя немалым испытаниям.

— Да, я понимаю, — Катя слегка напряглась. Это было похоже на то, что говорил им Рат.

— Ибо ничего в этом мире не дается просто так, — продолжал тем временем Старший адепт. — Более того, этот лишенный света мир изо всех сил будет тянуть вас обратно. Причем, используя для этого самое дорогое, что у вас есть, — любовь и дружбу близких вам людей. Близких, — Старший адепт сокрушенно вздохнул, — но пока слепых. Не способных узреть Духа света. И Сатана начнет подталкивать их к оказанию вам так называемой помощи. Пытаясь всеми силами отвратить вас присоединиться к лону единственно верной и праведной церкви. Да-да, — Старший адепт сокрушенно покачал головой, — ваши родные и близкие бросятся отговаривать вас, стараясь вновь затянуть в эти унылые и мрачные жилища, завлечь мирскими соблазнами, совратить привычкой к немудреным мирским удовольствиям. Но не поддавайтесь им! Ибо, узрев свет истины и соединившись с ним, вы сами сможете стать проводником для ваших близких. И даже если сейчас на какое-то время ваши отношения с близкими могут оказаться испорченными — потом вы предстанете перед ними во всем блеске и силе Духа света и поведете их за собой. Вы понимаете меня?

— Да, — опять кивнула Катя. — Но что я для этого должна делать? Что от меня требуется?

— Ничего, — развел руками Старший адепт. — Только ваше желание. Ваше мужество и стойкость к соблазнам. И доверие к нам, вашим учителям и проводникам по путям Истины.

Катя понимающе кивнула.

— Мне сказали, у вас отдельная квартира? — тон Старшего адепта тут же стал чуть более деловым.

— Да, — с готовностью кивнула Катя.

— Вы там живете одна? Она полностью ваша?

— Да, — Катя слегка насторожилась. Похоже, Старший адепт заметил это. И, улыбнувшись, успокаивающе заговорил:

— Не волнуйтесь, мы не имеем никакого отношения к тем мошенникам, которые пытаются втереться в доверие к человеку, а затем завладеть его имуществом. Просто вводные ритуалы Духа света лучше всего проводить в небольшом коллективе. Три-четыре человека. А небольшой коллектив требует и небольшого помещения. К тому же не хотелось бы, чтобы введению вас в лоно нашей церкви в самый неподходящий момент помешали ваши домашние или близкие друзья. Ритуал — это такое дело, которое требует максимальной сосредоточенности.

— Я понимаю, — снова кивнула Катя. — Нет, у меня есть квартира, в которой никто не живет. Она досталась мне в наследство от бабушки.

— Вы ее не сдаете? — несколько удивился Старший адепт.

— Сдавала, но… теперь уже некоторое время — нет.

— И где она расположена? Катя ответила.

— Отлично, — отчего-то обрадовался Старший адепт. — Если можно, подождите меня одну минуточку. — Он вскочил на ноги и быстро вышел в ту самую дверь, из которой бил свет рампы и доносились песнопения.

Катя проводила его взглядом и тяжело вздохнула. Похоже, снова пустышка. Голоса людей за дверью внезапно взмыли на невероятную высоту, а затем затихли. Катя невольно покосилась в ту сторону. Уж неясно, насколько эти ритуалы действительно помогали соединиться с Духом света или еще чем-то таким, но пели красиво. Не откажешь.

— Вот, Просветленный, — радостно произнес Старший адепт, входя в комнату вместе с человеком, одетым в такой же, как у него, балахон, только чуть более богато украшенный и с более массивным крестом и камнем на груди. — Эта светлая душа жаждет соединиться с нами во Свете.

Просветленный важно кивнул и осенил ее каким-то непонятным движением руки — по четырем точкам, как и крестное знамение, но не крест-накрест, а по очереди кругом — верх-лево-низ-право.

— Как тебя зовут, дитя мое?

— Катя.

Просветленный присел на стул, который до этого занимал Старший адепт, и, протянув руку, возложил ее на Катину голову. После чего замер, закрыв глаза. Катя тоже замерла. Рука Просветленного была теплой и влажной от пота. Похоже, рампы действительно здорово грели.

— Есть, — внезапно глубоким, мощным голосом произнес Просветленный, — есть, есть в ней Свет! И да исполнится воля того, кто властвует над этим миром! — Он открыл глаза. — Ты освещена силой Духа света, дитя мое. — Просветленный повернулся к Старшему адепту. — Спасибо тебе, брат, ибо ты открыл Свету ту, которая изначально была предназначена ему.

Старший адепт воссиял и радостно захлопал в ладоши. А Просветленный повернулся к Кате и одарил ее ласковой улыбкой (просто никак иначе это называться не могло, именно так — снизошел и одарил).

— Готовься, дитя мое. Мы проведем ритуал в эту субботу. Нам редко встречаются на нашем пути столь одаренные к свету люди, поэтому душа моя возрадуется, когда ты присоединишься к нам. Тебе понятно?

Катя кивнула.

Просветленный повернулся к Старшему адепту.

— Брат, расскажи нашей будущей сестре, как необходимо подготовиться к ритуалу. А я вернусь к пастве…

Дверь Даньке открыла мать Гаджета. Она выглядела очень взволнованно. Увидев Даньку, она всплеснула руками и трагическим голосом произнесла:

— О боже, Даниил, ну хоть ты ему скажи.

— О чем? — удивленно спросил Данька, слегка ошеломленный подобным приемом.

— Борис собирается уйти из института и пойти в армию!

— Что? — Данька изумленно покачал головой. Да уж, ну Гаджет и отмочил…

Гаджет валялся на кровати с наушниками на голове. Когда Данька вошел к нему в комнату, он стянул с головы наушники и сел на кровати.

— Привет, как дела?

Данька только молча махнул рукой.

— Понятно… — Гаджет вздохнул. — Впрочем, вполне ожидаемо.

— Это правда? — спросил Данька.

— Что?

— Ну тут твоя мать сказала, что ты собираешься бросать институт и идти в армию.

— И ничего я не собираюсь, — буркнул Гаджет, — академку хочу взять. Сейчас же служить всего год. Как раз академки хватит.

— А зачем? — недоуменно переспросил Данька.

— А-а-а, надоело все, — сокрушенно вздохнул Гаджет. — Ну что мы как дети, у которых пропал мячик. Мечемся, ищем чего-то. А чего — непонятно. Сначала по батюшкам бегали. Все искали какого-нибудь, как Рат. Теперь вон по сектам всяким, магам, экстрасенсам и уфологам ходим. Нет, все это не то!

— А что то? — уныло спросил Данька. — Кот же прав. Что толку что-то рассказывать, если мы не можем ничего показать. Кто нам поверит? Вот мы и должны вновь научиться хотя бы чему-то из того, что уже умели. Ведь умели же! А потом уже идти к людям. Или у тебя есть другие варианты?

— Да не знаю я… — вздохнул Гаджет. — Потому в армию и собираюсь. Помнишь, нам Рат рассказывал, что есть такие деятельности, которые сжимают, сокращают время. Позволяют за год понять то, что иначе бы ты понял лет за пять-десять. А может, и вообще не понял бы.

— И что?

— Так армия и есть это самое. Я у него потом, после этого спрашивал. Специально. Поскольку еще тогда начал понимать, что того… слегка отстал, задержался в буйном и бескомпромиссном подростковом возрасте. Вот он мне тогда и сказал.

— Что сказал? — переспросил Данька, слегка ошарашенный таким признанием обычно всегда уверенного в себе и своей неоспоримой правоте Гаджета.

— Что в наше время такая вот сжимающая время вещь — служба. Армия. Вот я и хочу слегка сжать время. Подумать, помыслить, елы-палы. Разобраться в себе и вообще в том, что мне в этой жизни надо. А тратить на это пять-восемь лет своей жизни как-то не хочется…