Андрей Земляной - Один на миллион
Необходимо в одностороннем порядке денонсировать международный договор «О разделе зон ответственности», позволяющий русским практически в одиночестве разрабатывать богатейшие в сырьевом плане залежи. Только происками русских спецслужб можно объяснить тот факт, что сорок лет назад такой договор был подписан и ратифицирован руководством Федерации Демократического Союза. Так сплотим же свои ряды борцов за светлое демократическое будущее! Русские должны ответить за всё!
Профессор Пшецкий,
медиаиздание «Европейское время»,
статья «Русские ответят за всё!»
* * *Планета Новая Европа
Федерация Демократический Союз
2155 год
Свалка на окраине Ривертауна была результатом попытки сначала наладить переоборудование кораблей, потом их утилизировать, а в финале даже организовать музей под открытым небом. Но в итоге получилось, как всегда. Сначала исчезли начальники, потом рабочие и техника, а в конце охрана и забор. Понемногу Свалку заселили те, кому не нашлось места в официальном обществе Новой Европы: лишённые гражданских прав беженцы и нелегальные эмигранты. Тут нашлось место и полубезумному математику Дженсену, и разорившемуся финансисту Эккерту, и многим другим.
Отчего-то вдруг мэрия Ривертауна не пустила на самотёк процесс образования нового посёлка и Свалка не стала очередным рассадником наркомании и бандитизма. Напротив – образцовый порядок, работающая школа, больница и система социальной взаимопомощи простотой организации и эффективностью порой превосходили даже официальные структуры Демсоюза. Посёлку помогали, чем могли, и даже финансировали несколько социальных программ. Несколько примыкавших к Свалке посёлков эмигрантов из стран Восточной Европы пытались установить там свои порядки, но отчего-то обычно довольно пассивная полиция весьма резко отреагировала на эти поползновения, загнав албанцев обратно в резервацию.
Вера появилась на Свалке как-то незаметно. Стройная, красивая девушка с годовалым сыном, она не брезговала никакой работой и быстро завоевала уважение жителей посёлка. Собственными силами она переоборудовала грузовой корабль под жильё, показав при этом неплохое знание корабельных механизмов, и вскоре получила работу в поселковом совете.
* * *– Мама! Я дома!
Алексей, высокий крепкий парень шестнадцати лет, сбросил рюкзак, куртку, стащил обувь и шагнул в комнату. По меркам Свалки, их с мамой апартаменты были просто королевскими. Старенький буксир класса «Посейдон» был переоборудован под жильё с любовью и тщанием. Три комнаты, столовая и кухня давали маленькой семье достаточный уют и комфорт даже в этом мрачном месте.
На голос вышла стройная моложавая женщина в тёплом халате. Она привычным жестом поправила длинные светло-каштановые волосы и улыбнулась.
– Привет. Садись, поешь.
– А что у нас? – спросил Алексей, заранее зная ответ. Ну что у них могло быть, кроме искусственной еды из биореактора или рекомбинированного белка из подбрасываемой время от времени городским советом гуманитарной помощи?
– Вин Хо снял урожай тыквы...
– Ух ты! – Мальчишка метнулся к кастрюле, приподнял крышку и втянул носом ароматный пар. – Пахнет просто волшебно! Мам, ты чудо!
Она лишь скупо улыбнулась и запустила свои чуткие пальцы в русую шевелюру сына. И вновь, как всегда, непрошеная мысль молнией проскочила в её голове.
«Совсем как у отца».
– Мой руки и садись, – надломленным голосом произнесла Вера и отвернулась.
Алексей замечал, что мать иногда смотрит на него каким-то странным взглядом, и почему-то глаза у неё начинают блестеть от слёз. Он как-то раз попытался её расспросить, но мама ничего не ответила, ушла в дальнюю комнату и просидела там весь вечер, листая старый семейный альбом.
Больше он никогда ни о чём её не спрашивал, а когда на маминых глазах вскипали слёзы, лишь затихал и давал себе слово вырасти и разобраться с мамиными обидчиками.
Мама почти никогда не говорила, что или кто заставили её поселиться в этом странном месте. Только листая альбом, она позволяла себе рассказать о людях на старых и не очень старых фотографиях. Отец, офицер российской армии, дед, служивший в безопасности, и остальные родственники были на этих изображениях как живые. Она могла часами перебирать старые карточки, словно надеясь сложить из них, как из паззлов, картинку давно утраченной жизни.
– Как школа?
Вера почти успокоилась и смотрела с довольной улыбкой, как сын лихо работает ложкой.
– Дженсен отмочил. – Алексей коротко хохотнул. – Дал мне на уроке задачу по абелевым группам...
– Каким-каким группам?
– Ну, мам! – снисходительно улыбнулся Алексей. – Это же теория групп. Ну, в общем, стоило мне справиться, как Дженсен навалил ещё десяток. Как самому толковому.
– Он тебя не перегружает? – с лёгкой тревогой в голосе спросила Вера.
– Да нет, какое там. Единственный приличный преподаватель. Ну, не считая мистера Сарояна и Старой Клары.
– А она, кстати, о тебе очень тепло отзывалась. – Мама покачала головой. – А ты её так неласково...
– Да ты что, ма! – возмутился Алексей. – Она даже подписывается буквами д. ф. С. К.
– Да-да. – Вера кивнула. – Доктор философии Симона де Клер.
– Настоящий доктор философии? – Мальчишка округлил глаза. – Что она тогда забыла на нашей Свалке?
– Отсидела по политической статье и потеряла гражданство. Вроде как в молодости входила в одну из радикальных групп и даже чего-то там взорвала.
– А Дженсен?
– Говорят, после психушки обиделся на всех и решил не возвращаться в свой институт. А может быть, просто болтают. Ты ведь знаешь, на Свалке не любят делиться своими секретами.
– И ты?
– А я тем более. – Она звонко рассмеялась. – Иди уже, следопыт. Вин Хо уже три раза звонил...
Алексей глянул на часы над входом и пулей вылетел из-за стола.
– Вот блин! Теперь он с меня точно голову снимет!
– Не забудь поблагодарить за тыкву! – успела крикнуть вслед убегающему мальчишке мать и снова чему-то грустно улыбнулась.
До древнего контейнеровоза, в котором свил гнездо старый кореец, чудом занесённый на Свалку, идти было всего ничего, и через пять минут Алексей уже стучался в дверь, пытаясь унять сбитое после бега дыхание.
– Заходи, – проскрипело из динамика над входом, задвижка замка едва слышно щёлкнула, и Алексей толкнул тяжёлую дверь.
Внутри обширного пространства грузового отсека располагался кусочек настоящего парка. Деревья, трава и даже небольшой водопад.
Кореец сидел на коленях, созерцая струящийся по камням ручеёк.
Алексей сел рядом, не решаясь нарушить медитативную тишину.
– Тебе понравилась тыква? – неожиданно спросил Хо по-корейски, повернув своё изрезанное морщинами лицо к мальчику.
– Да, учитель. – Алексей коротко кивнул. – Мама благодарит вас от всего сердца за то удовольствие, которое вы нам доставили этим угощением.
– Хорошо. – Кореец кивнул и вдруг оказался на ногах. – Пойдём.
Над грузовой палубой находился ещё один технический отсек. Не такой обширный, но достаточно просторный для небольшого спортзала. Мальчишка быстро переоделся и остался лишь в тонких штанах.
Разминка, которая в другом месте могла считаться полноценной тренировкой, растяжки, динамические и изометрические упражнения, тягучие, словно патока, и взрывные движения жуткого сплава из всех видов боевых единоборств Кореи. Три часа пролетели как три минуты. Запыхавшийся и выжатый досуха Алексей почти без чувств рухнул на узкую лавку. Мастер Хо, не торопясь, принялся разминать мышцы ученика, потом в ход пошли пахучие мази и иголки. Через час совершенно осоловевший парень сидел, завернувшись в вытертое до дыр полотенце, и пил ароматный чай из фарфоровой чашки.
– Как твои успехи у Виктора Петровича? – поинтересовался старый кореец, перейдя на совершенно чистый русский язык.
– Нормально. – Алексей пожал плечами. – Только он чуть не выбил мне плечо прикладом на последней тренировке.
– Он двигается так быстро? – В голосе учителя послышалась лёгкая тревога.
– Нет. – Ученик замотал головой. – Просто мне часто не хватает силы. Он же здоровый, как медведь, вот и приходится крутиться.
– Это хорошо. – Вин Хо едва заметно качнул головой. – Цени его уроки. На ножах этот старый медведь сильнее, чем все, кого я знал.
– Да. Только он ещё и пытает меня всякими знаниями по медицине, тактике, оружейному делу и всякому прочему, – хмуро ответил Алексей. – Скажите, учитель, а зачем мне это всё? Хулиганов я и так преспокойно одолею. Зачем мне медицина, рукопашный бой, тактика малых подразделений, подрывное дело и всё такое? Почему вы со мной возитесь?
