Алекс Орлов - Ультиматум
– Вряд ли это произойдет скоро, – покачал головой Клод. Тут на глаза ему попалась кошка, справлявшая нужду в цветочный горшок, и это вернуло его мысли в старое русло: – А кстати, как же ты покувыркался с малышкой Би?
– Опять ты за свое, – вздохнул Джон. Возле входа в столовую стояли несколько знакомых ему инженеров, и он замолчал.
– Привет конструкторам-ударникам! – приветствовал коллег Гинтас из отдела обработки. Он и стоявшие с ним рядом инженеры жевали тетрафиниловую жвачку, разрешенный наркотик, продававшийся в заводском буфете по восемь кредитов за порцию. Тетрафинил был одним из так называемых чистых наркотиков, которые завозили с планет Урайи. Он не вызывал привыкания, быстро выводился из крови, а порождаемые им галлюцинации длились не дольше пятнадцати минут.
– Дай жевнуть, – с ходу попросил Клод, однако Гинтас, несмотря на действие жвачки, только хитро улыбнулся:
– Нет, Даву, жуй свое…
Клод скривился и последовал за Джоном Саблиным. Они вошли в Голубой зал, где подавали диетические блюда.
В соседнем, Оранжевом, давали жареное мясо и острые колбаски, но там постоянно скапливались длинные очереди, а в Голубом всегда было свободно и каждый мог выбрать любой столик.
– Давай-ка сегодня откушаем молочной кашки, – предложил Клод, расстроенно глядя на хвост очереди, который, не уместившись в Оранжевом зале, выпирал в Голубой.
– Я не против, – пожал плечами Джон. – Тем более здесь не самообслуживание…
Они устроились у окна, неподалеку от вмонтированного в стену экрана ТВ-бокса.
Клод поманил пальцем прислуживавшую в зале полную женщину и, нагнувшись к Джону, напомнил:
– Ну так я жду подробностей…
– Да ничего не было, – быстро ответил Джон, косясь на кружевной передник официантки.
– Что будете кушать? – спросила та, нависая над посетителями огромным бюстом.
– Дайте молочной каши, – произнес Клод мрачно, словно адмирал, только что подписавший капитуляцию.
– Мне то же самое, – добавил Джон, и официантка ушла, переваливаясь словно утка.
– Как это ничего не было? – удивился Клод. – Как это возможно, если ты ушел с малышкой Би?
В ответ Джон лишь неопределенно пошевелил бровями. Из Оранжевого зала донесся громкий смех. Не узнать его было трудно. Смеялся Тони Пацильери, предыдущий бойфренд малышки Би. Он считался красавцем и покорителем дамских сердец. А еще был штатным рассказчиком, и вокруг него вечно толпились бездельники, готовые часами слушать его враки об амурных похождениях.
– Она что, не позволила себя проводить? – продолжал допытываться Клод.
– Позволила… – после небольшой паузы промямлил Джон. Он тупо таращился на экран ТВ-бокса, где передавали последние новости, и думал о том, как ему сменить тему разговора.
– Значит, она не пригласила тебя к себе? А сам ты не напросился?
– Сам не напрашивался, – нехотя ответил Джон. – Но она меня все равно пригласила…
– Ага, уже теплее, – улыбнулся Клод. Официантка прикатила тележку с заказом.
– Эй, чем это так странно пахнет, дорогуша?
– Витаминизированный коктейль на бактериях шафранного ботулизма, – сонный голосом пояснила та. – Не хотите?
– Нет, не хотим, – в один голос произнесли оба и одновременно зажали носы.
– Тогда морковный сок, – сказала официантка и вслед за молочным супом, молочной кашей и творожными пирожками поставила на стол два стакана с жидкостью неопределенного цвета.
Она ушла. Клод осторожно дотронулся ложкой до поверхности манной каши.
– Ну и что было потом? – спросил он.
– Я же сказал – она меня пригласила.
– Это я понял. – Клод наклонился над тарелкой и потянул носом воздух. – А ничего, пахнет съедобно, – сказал он и принялся за кашу.
Радуясь, что коллега отвлекся, Саблин быстро заработал ложкой.
Время обеденного перерыва неудержимо шло к концу, а по ТВ-боксу все показывали рекламу. Чтобы не слышать доносящегося из Оранжевого зала смеха Тони Пацильери, Джон сосредоточил свое внимание на ролике.
«Это Яша и Паша!» – произнес за кадром радостный голос, представляя двух молодых людей, похожих друг на друга как две капли воды. На близнецах были белые штаны и красные куртки. Саблин поискал в этом какой-то смысл, но не нашел.
«Яша жует тетрафиниловую жвачку за десять кредитов, а Паша лопазитовую – всего за четыре», – продолжал голос за кадром.
«Скажи, что ты видишь, Яша?»
«Я вижу синюю собаку!» – признался Яша.
«А что видишь ты, Паша?»
«Я тоже вижу синюю собаку!» – сообщил Паша.
«Но если собака одинаковая, зачем платить больше?!» – справедливо резюмировал голос за кадром.
– Ну так что же у вас с малышкой Би было дальше? – задержав ложку у рта, напомнил Клод.
– Мы смотрели третью серию «Отца Изольды». Она закончилась очень поздно, и я пошел домой.
– Домой?! – Клод чуть не поперхнулся кашей. – И ты не попытался ее…
– Я взял ее за бедро, но она сказала, что уже поздно… Что раньше надо было… думать.
Клод Даву ошарашенно покачал головой и залпом выпил морковный сок.
– Фу, какая гадость! – скривился он, передергивая плечами.
– Зато полезно, – вяло заметил Джон.
Из Оранжевого зала вывалила группа поклонников Тони Пацильери. Заметив Джона Саблина, тот указал на него пальцем и громко возгласил:
– Очень кстати, друзья! Сейчас мы послушаем продолжение, ведь Джонни буквально только что слез с малышки Би!
И вся компания направилась к столу Даву и Саблина.
– Зачем этот спектакль, Пацильери? – поднялся на защиту коллеги Клод, но Тони сказал ему «заткнись», и он замолчал.
– Ну так что? – упершись руками в стол, Тони склонился над Джоном и насмешливо улыбнулся. – Трахнул безотказную, цуцик?
– О… она не безотказная, – произнес Джон, заикаясь.
– Да? – Пацильери с ухмылкой распрямился в полный рост, демонстрируя проступавшие сквозь тесную майку тренированные мышцы, обтянутые кожаными штанами длинные ноги и смоляные кудри, напомаженные какой-то модной дрянью.
Тони мнил себя чем-то вроде самца-производителя, и все его усилия были направлены на то, чтобы никто в этом не усомнился.
– Ну давай, цуцик, рассказывай! Видишь, ребята ждут!
– Чего рассказывать-то? – попытался увильнуть Джон.
– Прекращай это, Пацильери, – снова вмешался Клод, но Тони по-собачьи оскалился на него и повторил:
– Заткнись…
Предчувствуя развлечение, толпа вокруг возбужденно загудела.
«Скорее бы гонг на работу», – трусливо подумал Джон и покосился на висевшие на стене часы. До конца перерыва было целых двенадцать минут. За это время Пацильери мог отдубасить его три раза.
– Ладно, расскажу, – пробормотал он, покоряясь неизбежному.
– Она вспоминала про меня? Она сравнивала тебя со мной, цуцик? – нетерпеливо подтолкнул его Пацильери.
– Да.
– Она говорила, что я лучше? Что я гигант, а ты цуцик?
– Слово в слово, – снова подтвердил Джон. Слушатели загоготали. – Она сказала, что по сравнению с тобой я только одна восьмая и что она никогда бы не рассталась с тобой, если бы ты не мочился во сне в ее постели…
Последовала глубокая пауза, в течение который было слышно лишь жужжание вентиляции да болтовня диктора из ТВ-бокса, а затем последовал дикий взрыв хохота.
Пацильери понадобилось всего две секунды, чтобы выйти из оцепенения. Он бросился на Джона и ударил его в лицо жестким, как деревянная колотушка, кулаком.
Джон опрокинулся вместе со стулом под радостные вопли все увеличивающейся толпы. В ярости он тут же вскочил на ноги и хотел было уже броситься на рослого Пацильери, однако тот только этого и ждал, и Джон вовремя опомнился. От прямого нападения толку бы не было. Он замер на месте, опустив руки. Пацильери, выкрикивая оскорбления, начал наскакивать, толкая его грудью.
– Что, цуцик, кровью захотел умыться? А, цуцик?
От Пацильери воняло кожаными штанами и специальным маслом, которым он натирался по совету своего сексопатолога, и эта тошнотворная смесь действовала на Джона посильнее толчков.
В какой-то момент отступать стало некуда – Джон уперся спиной в стену, и тогда он сделал то, чему научил его когда-то школьный приятель Эрнст Бигль.
«Если хочешь завалить здоровяка, схвати его одной рукой за яйца и дерни вверх, а другой рукой одновременно упрись в грудь и толкни».
«И он упадет?»
«Еще как упадет. Однажды я испытал этот способ на полицейском инспекторе…»
И хотя Джон Саблин никогда не тренировался, прием получился сам собой. Тони Пацильери легко оторвался от земли и, пролетев метра три, разнес в куски пластиковый столик.
Получив не одну травму, а сразу несколько, Тони в запале попытался подняться, но не тут-то было Он скорчился на полу, в ужасе ощупывая свое причинное место.
