Вадим Панов - Командор войны
— Я не был знаком с этим джентльменом.
— Возможно, вам повезло, мистер Дуглас-Хьюм. К сожалению, лорд Рассел не отличался дружелюбием и имел довольно тяжелый характер. Достаточно сказать, что в своем завещании он не упомянул никого из своих родственников или знакомых. Детей же у лорда Рассела не осталось — единственный сын погиб во время войны в Заливе. Он был летчиком.
— Тяжелая утрата.
— Вы правы. — Богдан сухо кивнул. — Как бы там ни было, у лорда Рассела не осталось ни одного прямого наследника.
Сердце Бобби забилось сильнее:
— А наследство большое?
— Банковские счета, акции, недвижимость, все это оценивается в тридцать пять — сорок миллионов фунтов стерлингов. Минус налоги, разумеется.
А вот теперь Бобби вспотел. Он чувствовал, что не в силах совладать с предвкушением, и его голос предательски задрожал:
— Какое отношение это имеет ко мне? Богдан ле Ста оставался невозмутим:
— В последние годы лорд Рассел был крайне озабочен фактом приближения смерти. Будучи человеком эксцентричным, он увлекся теорией переселения душ. Вы слышали о ней?
— Не придавал значения. — Небрежность в голосе Бобби ловко маскировала его невежество в данном вопросе.
— Лорд Рассел убедил себя в том, что после смерти его душа переселится в другое тело, и таким образом его личность продолжит свое существование. В последнее время он настойчиво искал своего преемника, желая обеспечить тому достойную жизнь. Лорд окружил себя всевозможными медиумами, колдунами, шаманами… ну, вы меня понимаете. В конце концов им удалось вычислить человека, в которого якобы отправится душа старого лорда Рассела.
— Вы хотите, чтобы я в это поверил? — Бобби почти шептал.
Сорок миллионов фунтов стерлингов — это… это почти шестьдесят миллионов долларов! Рубашка Дуглас-Хьюма стала мокрой от пота.
— Господа желают что-нибудь еще? — Красавица Пэгги остановилась и бросила заинтересованный взгляд на мужественное лицо Богдана.
— Чуть позже.
Адвокат даже не удосужился посмотреть на фигуристую девушку. Бобби немного пришел в себя:
— Это невозможно! Так не бывает, мистер ле Ста.
— Я просто рассказываю вам, Роберт, что именно побудило лорда Рассела составить завещание в вашу пользу. — Богдан улыбнулся. — Он считал вас своим преемником.
— Меня?
— Понимаю ваше удивление. «Лорд Дуглас-Хьюм!»
— Сначала я должен уточнить некоторые вопросы. Вы не против?
«Поместье в Англии и собственная яхта!»
— Конечно, не против! Что именно вас интересует?
Богдан вытащил из кейса лист бумаги:
— Ваше полное имя Роберт Джеймс Дуглас-Хьюм?
— Да.
— Вы родились в Солт-Лейк-Сити, штат Юта, восьмого октября одна тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года в десять часов утра и были третьим ребенком в семье?
— Насчет времени точно не скажу, но мама говорила, что я родился утром.
— Точная дата вашего рождения необычайно важна, мистер Дуглас-Хьюм. — Миндалевидные глаза адвоката уперлись в Бобби. — Вы сможете документально подтвердить ее?
— Если потребуется — конечно.
— Ну хорошо. — Богдан сделал пометку на листе и продолжил допрос: — У вас есть родимое пятно в виде четырехлучевой звезды на левом предплечье?
— Да.
— Замечательно. — Адвокат убрал лист в кейс. — Теперь, согласно условиям завещания, я должен взять у вас кровь на анализ.
— В больнице?
— Можно прямо здесь.
Бобби недоуменно посмотрел на собеседника:
— Не понимаю.
Адвокат смущенно улыбнулся:
— Поверьте, Роберт, для меня эта ситуация не менее странна, чем для вас. Лорд Рассел был увлечен оккультными науками и составил очень точный тест на определение своего наследника. Анализ крови, который он приказал сделать, не имеет ничего общего с обычными медицинскими манипуляциями, он безобиден, крайне прост, но без него я не смогу подтвердить, что вы — именно тот человек, который мне нужен. Лорд был заинтересован, чтобы его состояние перешло в конкретные руки, и для завершения необходимых формальностей мне нужна капелька вашей крови.
Богдан достал из кейса маленькую черную чашку, аккуратно закрытую склянку с прозрачной жидкостью и золотую булавку.
— Вы согласны, Роберт?
Сорок миллионов фунтов стерлингов заставили Бобби глубоко вздохнуть и протянуть вперед правую руку:
— Да.
Богдан ловко уколол безымянный палец американца и выдавил несколько капель крови в чашку.
— Вот и все.
Дуглас-Хьюм болезненно поморщился:
— С детства не любил врачей.
— Я тоже, — рассеянно заметил адвокат. Богдан осторожно открыл склянку и перелил прозрачную жидкость в чашку. Послышалось тихое шипение, и в воздух поднялся легкий дымок.
— Что это? — зачарованно спросил Бобби. Смешавшись с его кровью, прозрачная жидкость превратилась в мельчайший белый порошок, отчетливо видный на дне черной чашки.
— Это результат теста.
— И как?
— Замечательно.
Собственный замок и собственная конюшня! Бобби боялся лошадей, но Сара говорила, что у знатного аристократа должна быть своя конюшня. Сара была бы не против того, чтобы стать женой лорда, но… Бобби ухмыльнулся — теперь у него будет широкий выбор.
Адвокат убрал чашку и склянку в кейс.
— Поздравляю, Роберт, вы удачно прошли все тесты, указанные в завещании лорда Рассела Эрла. — Бобби задрожал. — Теперь я могу перейти к основной части наших переговоров. Возьмите.
Ле Ста положил на стол маленькую красную коробочку.
— Это мне?
На бархатной подушечке лежал изящный перстень, украшенный крупным черным бриллиантом.
— Фамильное кольцо Расселов. Наденьте его на мизинец левой руки.
Бобби осторожно взял перстень и тщательно натянул его на указанный палец:
— Так подойдет?
— Вполне.
Перстень, казалось, был сделан точно по мерке. Он крепко впился в палец Дуглас-Хьюма, и тому даже почудилось на миг, что снять его уже невозможно. Так оно и было. Бобби попытался сдернуть кольцо — не получилось, потянул за бриллиант — перстень сидел как влитой.
— Я не могу его снять, — с улыбкой пожаловался Дуглас-Хьюм, это еще казалось ему досадным недоразумением.
— Перстень изготовлен специально для вас, Роберт, и вы уже не сможете от него избавиться. — Богдан был по-прежнему невозмутим, но в его голосе появились торжествующие нотки.
Американца охватили неприятные предчувствия:
— Что вы имеете в виду?
— Именно то, что сказал. — Рыжеволосый адвокат растянул в усмешке резко очерченные губы, и Бобби с ужасом увидел, что карие глаза собеседника стремительно наливаются зловещим алым светом. — Главная трудность заключалась в том, чтобы ты сам, добровольно, надел перстень.
Черный бриллиант на левой руке американца ярко сверкнул, и в этой вспышке сгорело все: замок, яхта, счет в банке, новая жизнь… Сгорело, оставив после себя только мрачную бездну крошечного осколка черного камня на мизинце Бобби. От обиды и разочарования на глазах Дуглас-Хьюма выступили слезы:
— Зачем ты это затеял, мерзавец?
— Разумеется, не просто так.
— Я ухожу!
И тут Бобби тряхнуло. Не сильно, не грубо, просто пол ушел из-под ног, и американцу показалось, что он проваливается в глубокий и узкий тоннель. Уши заложило, глаза непроизвольно зажмурились, но длились эти ощущения секунду, Бобби даже не успел испугаться. Когда все закончилось, он стоял на коленях:
— Землетрясение! Надо выйти на улицу!
Холодный голос Богдана снова был лишен каких бы то ни было эмоций:
— Не думаю, что вам это удастся, Роберт. К тому же мы уже на улице.
Дуглас-Хьюм поднялся с колен, огляделся, и тяжелый, сосущий страх сковал его душу. Ресторан Кончини исчез. Столики, барная стойка, фигуристая Пэгги, Уолл-стрит за витриной — все, весь привычный мир неведомым образом изменился, уступив место чужому, незнакомому пространству. Стояла глубокая ночь. Бобби находился в центре довольно большой, не менее двадцати футов в диаметре, круглой площадки, нависающей над рекой. Медленно поворачиваясь, Дуглас-Хьюм заметил высокое, красиво подсвеченное здание с острым шпилем, ведущую к нему широкую аллею посреди парка, но больше внимание американца привлекла другая сторона — обрыв, круто ниспадающий к реке. Там, фактически под его ногами, насколько хватал глаз, лежал огромный, ярко освещенный город. В Нью-Йорке Бобби редко выходил из дому после заката и даже не представлял, насколько красивым может быть ночной мегаполис. Широкие улицы, заполненные призрачным светом, причудливые тени деревьев, преобразившиеся под луной здания. Ночью, когда большая часть жителей сладко посапывает в кроватях, город показывает остальным свою душу.
— Где я? — хрипло спросил Бобби.
