Олег Дивов - Мастер собак
Склиф уселся на снег рядом с Кучумом и осторожно похлопал усыпленного пса по мохнатому плечу.
– Понял, – пробормотал он, не поднимая глаз.
– Сможешь законсервировать эту штуку? – Хунта покосился на темное пятно в сугробе.
– Сейчас, – кивнул Склиф и поежился. – Сейчас принесут тест-кейс, и я все сделаю.
– Не переживай, старик. Дальше будет только хуже, – пообещал Хунта и тяжело утопал к воротам.
Склиф опять зябко шевельнул плечами и обернулся к сугробу, на который показал старший. Медик нажал кнопку на поясе, и с его плеча сорвался луч, осветив снег, усеянный ярко-синими крапинками. Белее снега, вся в голубых прожилках, в сугробе лежала вещь, когда-то принадлежавшая человеку. Рука с острыми когтями вместо пальцев.
Бух-бух-бух! Кто-то, торопясь и не скрываясь, кубарем скатился в подвал по скользкой обледеневшей лестнице. На голове собаки поднялись и тут же опали пушистые кисточки. Собака лениво встала на ноги, задрала хвост, рассыпавшийся пышным султаном, и потянулась. Рядом с ней распрямился человек.
Собака была очень крупная. Высокая, но не длинноногая, а именно крупная – с широкой грудью, мощными лапами и почти медвежьей головой. Там, где у нормальных собак бывают уши, у этой торчали вверх задорные меховые клочья. Спина казалась провисшей – такая грива наросла у собаки на плечах.
Человек тоже выглядел более чем внушительно. Он, вероятно, и сам по себе был довольно массивен. А сейчас его увеличивала одежда – пухлые теплые брюки, толстая куртка до бедер, тяжелые высокие ботинки с мощной подошвой. Широкий кожаный пояс держал несколько сумочек-карманов, туго наполненных. Портупея фиксировала компактное устройство на плече. Лицо человека было почти совсем закрыто: с боков – поднятым вверх твердым воротником куртки, спереди – надвинутым на глаза длинным козырьком теплой кепки. Человек шевельнул плечами, разминаясь, и куртка у него на спине обозначила небольшой горб. Что-то висело у него там, под курткой, между лопатками.
Собака прошла вперед, в полосу льющегося через подвальное окошко лунного света. Человек шагнул следом и, не нагибаясь, легко толкнул ее кулаком в плечо. Собака подняла морду и приоткрыла зубастую пасть, выдохнув облачко пара. Это было очень похоже на улыбку.
Перед ними уходил вдаль, к выходу из подвала, черный коридор, перевитый по стенам трубами в цементной оболочке, местами осыпавшейся до металла. Иногда в коридоре ярко вспыхивал, приближаясь, огонек и принимались бухать тяжелые башмаки, попадая из нанесенного через окна снега просто в вековую пыль. Собака улыбнулась снова. Клыки у нее были в полпальца длиной.
Человек явно не собирался идти в коридор, навстречу другому. Но и стоял он спокойно, держа оружие толстым прямоугольным стволом вниз. С выдвинутым прикладом эта штука достигала почти метровой длины – пистолетная рукоятка, короткий магазин, цилиндрический довесок под стволом, на самом его конце. Ремня не было – зато от рукоятки, которую человек небрежно перебирал расслабленными пальцами, шел к его поясу свободно провисший тонкий шнур. Там, где у оружия бывает затвор, тускло светился зеленый огонек. Там, где на оружие монтируют лазерный прицел, действительно стоял лазерный прицел.
Свет в коридоре вспыхнул совсем ярко, но тут же погас, и в лунную полосу шагнул мужчина, отличный от первого только тем, что был без собаки, а вместо кепки на голове его красовался сдвинутый на затылок зимний танковый шлемофон. Собака появление гостя проигнорировала. Она даже поленилась его толком обнюхать – так, потянула носом воздух, и все.
Новоприбывший произвел серию поспешных движений – сунул оружие под мышку прикладом вперед, снял перчатку, извлек из кармана зажигалку и одну сигарету, прикурил, затянулся и убрал зажигалку обратно в карман. Смотрел он только на собаку. Та отвернулась к стене.
В процессе всей этой пантомимы другой человек хранил, казалось, ледяное спокойствие. Он лишь склонил голову набок и перестал шевелить пальцами на рукоятке – наоборот, оружие он держал теперь по-боевому: мягко, но плотно.
Визитер наделал перчатку, еще раз судорожно затянулся, выплюнул сигарету в угол и без предисловий выдохнул:
– Короче, Мастер, у Кучума сломан позвоночник. У Фила разбита голова, есть сотрясение. Вот!
– Shit! – выплюнул ругательство тот, кого назвали Мастером. Собака встрепенулась и озабоченно посмотрела на него. Мастер, встав к пришедшему вполоборота, разглядывал в окошко луну.
– Она сверху прыгнула… – тихо сказал второй. – Представляешь, сверху. Кажется, прямо с крыши. Прямо на голову им обоим. Кто же мог знать? Никто не мог знать…
– Сенсы? – спросил Мастер сквозь зубы, не оборачиваясь.
– Ничего. Вообще ничего, понимаешь? Говорят, никаких не было возмущений на крыше – пустое место, и все. Они только сейчас нашли дырку, и то направление им сама тварь подсказала… Все не так, понимаешь? – тихо проговорил второй.
Наверху, на улице, взревело сразу несколько моторов.
– Дурак ты, Хунта, – сказал Мастер беззлобно. – Ты думаешь, я на тебя сержусь? Я себе простить не могу, что сразу не догадался. А с другой стороны… – Мастер сдвинул кепку на затылок и вытер тыльной стороной перчатки лоб. – Если каждый раз дергаться, едва что-то на ум придет… Это уже будет не охота, а дурдом.
– Согласен, – кивнул Хунта. – Но лучше дурдом, чем э-э… кладбище домашних животных. И я все-таки дурак. И ты на меня еще рассердишься. Прямо сейчас.
– Ну?
– Ну, короче, она ушла. Проскочила через двор и прыгнула в люк транспортера. И ушла.
Собака тоскливо зевнула.
– Некоторые, когда не знают, с чего начать, говорят «значит», – мягко сказал Мастер. – Некоторые фразу начинают со слов «ты знаешь». А вот ты, отец, меня просто замучил этим своим «короче»… – Мастер подошел к Хунте вплотную и заглянул ему в лицо. Он был чуть ниже Хунты ростом, но тот просто съежился весь от этого взгляда. – Как же так вышло? – недоуменно спросил Мастер, нависая при этом над Хунтой, как бомбовоз над полевой кухней, – видно, что не тронет, а все равно неуютно.
– А вот так, – сказал Хунта, поднимая глаза, но все равно глядя мимо. – Промазал я.
Мастер приоткрыл рот и сделал полшага назад.
– Так это ты стрелял?! – спросил он уже не с притворной мягкостью, а в искреннем изумлении. – Стоп! Я думал, это молодые со второго этажа. Я отчетливо слышал очередь в верные три секунды длиной…
– Да, да! – раздраженно выпалил Хунта и снова полез за сигаретами. – Я стрелял. Мы. Я и Зигмунд. И промазали оба! А молодые вообще не успели ее разглядеть. Только Боцман сверху по ней колошматил – как на ладони была – и тоже не попал… Понимаешь, – сказал он, щелкая зажигалкой, – она действительно совсем не такая… Непохожая. Никто толком ничего не понял. А кто понял – не успел. В смысле – собаки… – Он яростно потряс зажигалкой, высекавшей только искры.
– А собаки, говоришь, поняли?
– Поняли, а что толку? Быстрая она, сука. Шустрая, – бормотал Хунта, ударяя донышком зажигалки по раскрытой ладони. – Такая быстрая, что все только варежку разинули… Султан ее издали не почуял, Джареф тоже не почуял. А когда выскочила она прямо им под нос – уже не успели. А мы… Эх! – Он швырнул зажигалку в глубь подвала.
– Спокойно, – сказал Мастер, поднося ему огня. – Вы что, приняли ее за человека?
Хунта прикурил, благодарно кивнул, выпустил клуб дыма и сказал с невероятной горечью:
– Да нет! Понимаешь… Двигается она очень быстро, но уже не по-человечески, боком как-то. Просто тварь проклятая весь двор перепрыгнула ровно за секунду. И палили мы в основном ей в спину, когда она в тоннель нырнула. Мы просто оказались не готовы, понимаешь? Ну… К тому, что она так может. И собаки тоже – не готовы. Только Кучум ее учуял, по-моему. Но она, наверное, долго над ними на крыше сидела. Вот он ее и заметил, а шухер поднять уже не успел.
– Почему ты думаешь, что заметил? – спросил Мастер, снова надвигая кепку на глаза и тоже закуривая.
– По ситуации. Так могло получиться, только если бы он повернул голову и задрал морду к небу. Просто вывернул шею, не двигаясь с места. Я это за ним замечал. У меня Султан так же делает, когда ему нужно заглянуть за спину и вверх.
– Ну и что?
– Ну, и попало ему прямо в пасть…
– Что?! – рявкнул Мастер так, что Хунта отшатнулся. Собака рванулась вперед, готовая отгрызть Хунте все, до чего дотянется. Ошейника на ней не было, и Мастер придержал ее за холку.
– Как это – что? – удивился Хунта. – Рука…
– Какая рука, ты, чучело?!
– Ну, я х…ею, дорогая редакция! Я думал, я с этого начал… Короче… Тьфу! – Хунта крякнул и сморщился. – В общем, – поправился он, – Кучум у твари руку отгрыз. Кисть руки – откушена напрочь. Представляешь? Вот силища!
– Когда тебе позвоночник сломают, – не то объяснил, не то пообещал Мастер, – ты и кирпич разгрызешь. Карма, успокойся. Дядя хороший. Глупенький, но хороший. Дядя испугался, растерялся и забыл нам самое главное сказать. – Мастер присел на корточки, обнял собаку за шею и уткнулся носом в ее мохнатую рыжую гриву. Карма открыла пасть и высунула язык. Глаза ее затуманились.
