Вадим Панов - Атака по правилам

— И правильно не верится, — проворчал де Лье. Старого мага немного обижал тот факт, что, несмотря на все его усилия, красавица фата уделяет больше внимания долговязому наву. — Челы никогда не достигнут приличного магического уровня. С каждым днем они все дальше и дальше уходят от своих корней. Их цивилизация идет по другому пути.

— Я бы не был столь категоричен, — мягко не согласился с чудом комиссар. — Появление отдельных магов, даже высокого уровня, никак не связано с основным направлением развития цивилизации, как вы правильно заметили: у них есть соответствующие корни, и пример Якова Брюса подтверждает эту гипотезу. Но сейчас мы говорим о другом: о знаниях, которые были доступны челам в прошлом. Мы до сих пор не можем найти спрятанную ими библиотеку Иоанна Грозного, а ведь считается, что в ней содержатся труды асуров, самых первых обитателей Земли.

— А как Черная Книга связана с библиотекой Иоанна Грозного? — спросила фата.

— Князь Темного Двора считает, что Черная Книга, которую Шотландец спрятал в Сухаревой башне, содержит ключевые знания библиотеки.

— То есть вы уверены, что Черная Книга существует?

— Я в этом убежден, очаровательная фата.

— Все это бездоказательно, — снова встрял в разговор де Лье.

— Одно доказательство есть.

— Какое?

— Ни вы, мой старый враг, ни наша очаровательная спутница, — Сантьяга элегантно склонился в сторону фаты, — ни я, и вообще ни один обитатель Тайного Города, включая князя, королеву и великого магистра, не может войти в Сухареву башню. С этим, Фредерик, вы, разумеется, не поспорите. Мы даже неспособны понять, какая именно сила вышвыривает нас оттуда. А если вспомнить, что ни внутрь башни, ни из нее невозможно сделать портал, то все это, знаете ли, заставляет относиться к челам с несколько большим уважением.

— Уникальный факт, — махнул руками чуд.

— А вы как думаете, Сусанна?

— Некоторые строения Тайного Города до сих пор вызывают у нас удивление, — медленно ответила фата, — Дегунинский Оракул, например. Возможно, Сухарева башня была заложена еще асурами и…

Сталкиваясь с необъяснимыми фактами, большая часть обитателей Тайного Города шла по давно проторенной дорожке — сваливала все странное на головы его строителей.

— Асуры не имели ни малейшего отношения к возведению башни, — покачал головой комиссар и поднял глаза, любуясь величавой красавицей. — Она — творение челов, от фундамента до шпиля. Она была создана челами, для челов, и поэтому сломать ее могут только челы. — Сантьяга оглянулся и повелительно окликнул стоящего на почтительном удалении кривоногого энкавэдэшника: — Эй, вот вы, коммунист, подойдите сюда.

— Слушаюсь, товарищ начальник!

Вызванный коммунист не знал, кем именно является франт в щегольском штатском костюме, но ему велели беспрекословно подчиняться, и он, подбежав и вытянувшись во фрунт, преданно вытаращил на Сантьягу глаза.

— Фамилия?

— Перзамкомоткаркавкрполэнкавэдэ Полубезрыбенко!

В переводе на русский это сочетание букв означало, что стоящий перед комиссаром вояка служит первым заместителем командира отдельного карательного кавалерийского краснознаменного полка НКВД. Коммунисты отменили армейские звания и, обращаясь друг к другу, называли должность собеседника или употребляли словечко «товарищ». И то и другое вызывало у нава легкое раздражение.

— Как идет работа, коммунист?

— Рабочие ломают перекрытия на верхних этажах башни, товарищ начальник! — бойко отрапортовал Полубезрыбенко. — Как нам и было приказано, мы разбираем строительный мусор на самые маленькие камешки на предмет поиска тайников с сокрытыми буржуазией ценностями!

— Какие именно ценности вы ищете?

— Шкатулки, ящики, сундуки, а также книги или отдельные документы! — заученно перечислил перзамкомоткаркавкрполэнкавэдэ. — Все, что не относится к строительному мусору, будет доставлено для осмотра.

— Я доволен вами, коммунист, — милостиво кивнул Сантьяга, — продолжайте.

Полубезрыбенко козырнул и откатился на прежнее расстояние от начальства.

— Грамотный солдат, — одобрил де Лье.

— Просто хорошая дрессировка, — кисло улыбнулся комиссар. — Не сомневаюсь, что они притащат нам целую кучу никчемного барахла.

— Значит, вы тоже в душе считаете, что мы зря теряем время? — опять затянул свою песню мастер войны и мстительно добавил: — И Темный Двор напрасно оплатил коммунистам снос Сухаревой башни.

— Но, как я понимаю, дело было не только в деньгах, — подхватила тему фата Сусанна. — Комиссар, как вы сумели уговорить человских вождей разрушить башню?

— Учитывая поразительные, прямо-таки потрясающие презрение и ненависть, которые испытывают коммунисты к своему прошлому, это было не очень сложно, — махнул рукой Сантьяга. — С предыдущим режимом мы бы ни за что не договорились.

— Да, челы челам рознь, — кивнула красавица фата.

— Вы думаете, коммунистов можно назвать челами? — поинтересовался комиссар.

— Эрлийцы проводили вскрытие — они уверяют, что внутреннее строение коммуниста в целом совпадает со строением обычного чела, — сообщил Фредерик де Лье. — Правда, они не проводили детального исследования мозга.

— Это примитивно, — сморщила носик Сусанна. — Сантьяга имел в виду совсем другое.

— Совершенно верно, очаровательная фата, — подтвердил комиссар. — Согласитесь, Фредерик, что сложно назвать челом существо, которому противны все принципы морали и этики, сложившиеся в обществе. Существо, отрицающее любой опыт, любые запреты и любые законы. Существо, гордящееся своей ненавистью ко всем остальным и вызывающее ненависть у всех окружающих, включая и товарищей по стаду.

— Тогда почему челы попали под иго этих существ? Разве управляют не умнейшие?

— Управляют или умнейшие, или сильнейшие. Мы с вами видели достаточно обществ, построенных на ненависти. Здесь — то же самое. Та дикая жестокость, которую проявили коммунисты, завоевывая власть, сделала свое дело.

— На штыках нельзя усидеть.

— Правильно, но они и не собираются сидеть, идея режима — непрерывное насилие. Кто не с нами, тот против нас. Сначала они уничтожили своих врагов, затем мыслящих людей, затем людей с чувством собственного достоинства. Лишенный цвета нации народ изменяется, деградирует, пытается смягчить непрерывный террор рабским повиновением. Это инстинкт самосохранения. Сидеть на штыках невозможно, нужно непрерывно использовать эти штыки, и тогда остается шанс. Главное для коммунистов — продержаться как можно дольше, чтобы успеть истребить наиболее активную часть населения.