Закон оружия - Дмитрий Олегович Силлов
И тут неожиданно для самого себя глаза последнего из чжурчженей стали влажными. Странное это чувство для того, кто привык быть последним оставшимся в живых, – ощутить, что другой сильный и гордый народ считает его своим. Непривычно щемит в груди от этого чувства, и почему-то предательски слезятся глаза.
Рукавом халата Ли смахнул что-то с лица – может, слишком рано проснувшегося комара. Потом кивнул и пошел рядом с кузнецом.
– Садись, Линя, – подвинулся рыжебородый. И обвел присутствующих звероватым взглядом – не оспорит ли кто, что гость непременно должен сидеть между ним и Иваном?
Не оспорили.
Кулеш оказался на редкость вкусным. Рыжий сбегал куда-то к возам и приволок объемистую баклагу зеленого вина.
– Давай, Линь, за знакомство!
Последний из чжурчженей пригубил терпкий напиток и, поклонившись, отставил чарку. Густые брови рыжего поползли кверху.
– Не по вкусу?
Ли покачал головой.
– Лучшего вина я не пил у самого императора. Но сегодня нельзя. Вдруг завтра Орда снова пойдет на штурм?
Поднесенные было к губам чарки сами собой опустились.
– Прав Линя, – вздохнул скоморох. – Да и нам скоро сторожу сменять. Хороши бы мы были с пьяными рылами.
– Так, может, нам гость расскажет бывальщину? – подмигнул Иван. – Судя по тому, как он ловко всяких придумок на стены понастроил, у него в запасе тех бывальщин как звезд на небе.
– Бываль-щину? – переспросил Ли, запнувшись на незнакомом слове.
– Ну, быль про то, как твои предки воевали. Как подвиги совершали.
По лицу последнего из чжурчженей скользнула тень, будто проносящаяся мимо ночная летучая мышь коснулась его крылом.
– Хорошо, – медленно проговорил он, немигающим взглядом уставившись на огонь. – Я расскажу вам бываль-щину о великом полководце Сун Цзы, жившем в древнем царстве У восемнадцать столетий назад.
– В каком царстве? У? Так царство и звалось? – громким шепотом переспросил Васька, но на него зашикали, и он замолчал.
Ли продолжал говорить ровным, спокойным голосом, словно читая старинный текст, начертанный на огненных языках пламени костра.
– Однажды правитель У призвал к себе великого полководца и спросил его:
– Я слышал, что ты учишь своих командиров сражаться на местности смерти. Расскажи мне, что это такое.
Сун Цзы с достоинством поклонился правителю и попросил, чтобы тот повелел принести клетку с бамбуковой крысой. Правитель удивился, но приказал доставить во дворец требуемое…
Неслышным шагом подошел к костру и стал рядом воевода, но увлеченные рассказом слушатели его даже не заметили…
– Тогда Сун Цзы открыл дверцу клетки и попросил правителя, чтобы тот приказал своему слуге убить крысу рукояткой от опахала. Заинтересованный правитель отдал приказ.
Слуга удивился не меньше правителя, но, повинуясь приказу, просунул в клетку длинную деревянную рукоять и ударил крысу. Удар был несильным – клетка была слишком тесной для того, чтобы как следует размахнуться Тогда слуга ударил снова – и промахнулся. Крыса успела увернуться. Увлеченный охотой, слуга принялся с азартом гонять зверька по клетке, надеясь прижать его концом палки к прутьям или к полу и раздавить.
Раззадоренные охотой, правитель, его царедворцы и телохранители прилипли было к клетке – но тут же в страхе отпрянули. Оскалив зубы, крыса бросилась на слугу и вцепилась ему в руку. Слуга завизжал, выдернул из клетки руку вместе с повисшим на ней зверьком и принялся прыгать и кричать от боли. Наконец крыса разжала хватку, оставив на руке слуги глубокие кровоточащие раны, и убежала. Плачущего слугу увел придворный лекарь.
– Опасное развлечение, – покачал головой правитель.
– Очень опасное, – согласился Сун Цзы. – Всегда опасно пытаться убить того, кто сражается на местности смерти.
– Но при чем здесь местность смерти? – в который раз изумился правитель. – Ведь это была просто бамбуковая крыса!
Сун Цзы посмотрел в глаза правителя долгим взглядом и произнес:
– Только что вы послали своего слугу убить слабого противника, находящегося на местности смерти. Когда, самоотверженно сражаясь, выживают, а если не сражаются, то погибают, – это местность смерти. Когда некуда идти – это местность смерти. На местности смерти я показываю врагу, что мы готовы погибнуть. Если вы и ваши войска в безнадежном положении – сражайтесь! И вы останетесь в живых. Ведите свои войска вглубь местности смерти – и вы будете невредимы. Только когда войско попадет в такую местность, оно сможет сотворить победу из поражения.
– Ты мудрый человек и великий воин, – задумчиво произнес правитель, отходя от клетки. – Я желаю, чтобы ты возглавил мое войско в походе на поганое царство Чу. Только такой человек, как ты, сможет переплыть с войском через Хуай, пересечь Сы и, пройдя маршем тысячу ли, победить.
Правитель направился к трону, но Сун Цзы придержал его за рукав желтого халата. Правитель недоуменно обернулся, дивясь вопиющему нарушению этикета. Телохранители схватились за рукояти мечей.
– Еще мгновение – и все мечи мира не смогли бы помочь, – спокойно произнес Сун Цзы, извлекая смазанный ядом шип из сиденья трона и щелчком пальцев ловко бросая его в лицо одного из царедворцев. Тот упал, корчась в агонии. Из-за пояса его просторного одеяния выпали на пол еще два таких же шипа.
– Пока вы были увлечены зрелищем битвы, которую вел слуга, враги атаковали ваши тылы, – так же спокойно продолжил великий полководец. – Когда атакуешь крысу, нельзя забывать о змее, которая может напасть сзади…
Костер догорал, возмущенно стреляя в ночь снопами искр. В него так никто и не удосужился подбросить дров. Где-то далеко на дальнем конце города заполошно кукарекнул проснувшийся петух.
– Пора сторо́жу менять, мужики, – тихо проговорил воевода.
– Ить… И то правда! – спохватились ратники, подбирая мечи и рогатины и один за другим окунаясь в ночную темень. У костра остались только Ли и Федор Савельевич.
– Благодарю за притчу твою, – произнес воевода, подходя к Ли. – Со смыслом история.
Федор Савельевич обвел взглядом контуры городских стен, тонущие в ночной дымке.
– По-твоему, это оно и есть – местность смерти? Как там твой предок сказал? Сражайтесь – и вы останетесь в живых?
– Жить можно и в бываль-щинах, – после небольшой паузы промолвил Ли.
– И это верно, – кивнул воевода и улыбнулся в усы. – Да только кто ж о человеке ту бывальщину сложит, ежели жил он, как таракан, в нору забившись, и бежал от каждой мокрой тряпки? Так я говорю, Линя?
– Ли-ня, – покатал на языке свое обрусевшее имя последний из чжурчженей. И впервые за много-много месяцев на его лице расцвела улыбка.
– Так, воевода, – ответил он – и снова улыбнулся.
* * *
– Эх ты! Воистину велик Новый город, – не сдержал восхищения Тимоха.
На большом высоком холме вольготно раскинулся град, обнесенный мощными
