Роберт Говард - Конан из Киммерии
— Вперед! — зарычал аквилонец и выхватил меч. — Убьем его — или он убьет нас!
Словно очнувшись, немедийцы обнажили клинки и разом кинулись на короля.
Неуклюжий тяжеловесный топор палача не предназначен для битв, но Конан орудовал им так ловко и легко, словно это была обычная боевая секира. С невероятным проворством он прыгал туда и сюда, отскакивая и нападая, сводя на нет их численное преимущество.
Первый же удар немедийского меча он отразил обухом и тут же, не дав ни отступить, ни защититься, жестоким ударом наотмашь проломил грудь негодяю. Второй немедиец с силой размахнулся, но задеть Конана не сумел и, так и не успев восстановить равновесие, рухнул с расколотым черепом. В следующий миг аквилонец был загнан в угол. Он едва поспевал отбивать сокрушительные удары. Конан не давал ему даже малейшей передышки, чтобы позвать на помощь.
Неожиданно левая рука короля метнулась вперед и сорвала с него маску, обнажив побелевшее лицо.
— Дерьмо! — заскрипел зубами король. — Так и думал, что это ты! Даже этот топор слишком хорош для твоей гнусной башки. Подыхай смертью вора, предатель!
Лезвие описало безжалостную дугу, и аквилонец с диким воплем упал на колени, хватая левой рукой обрубок правой, из которого струей хлынула кровь. Срезав руку по локоть, топор глубоко врезался в бок — так, что из раны показались внутренности.
— Валяйся здесь, пока не истечешь кровью, — сказал ему Конан и с отвращением швырнул топор на пол. — Пойдем, графиня!
Нагнувшись, он перерезал кинжалом веревку, стянувшую ее запястья. Поднял девушку, как ребенка, и понес вон. Она отчаянно рыдала, обхватив руками его могучую шею.
— Ну, ну, девочка, — проворчал он. — Надо еще выйти отсюда. Если мы сумеем добраться до каземата, где тайная дверь, ведущая в тоннель… А, чтоб им! Хоть и толстые стены, все-таки услыхали!
Звяканье доспехов, топот и крики бегущих людей неслись откуда-то спереди, отдаваясь под сводами потолка. Из-за поворота, высоко поднимая фонарь, появился хромой сторож. Яркий свет облил Конана и девушку. Король с проклятием ринулся к нему, но старик бросил фонарь и копье и с неожиданной прытью умчался по коридору, надтреснутым голосом призывая подмогу. Послышались ответные крики…
Конан быстро повернулся и побежал назад. Они с Аль-бионой были отрезаны от тайного хода, которым он проник в Железную Башню и которым надеялся покинуть ее. Впрочем, Конан не отчаивался. Он неплохо знал это мрачное здание: прежде чем стать королем, он был его узником.
Он свернул в боковой ход и скоро оказался в другом, более широком коридоре, который шел параллельно первому. Здесь не было еще никого. Пробежав всего несколько шагов, киммериец кинулся в другой ход и вернулся назад, в только что покинутый коридор, попав как раз туда, куда и хотел. В считанных футах виднелась дверь, заложенная тяжелым засовом, а перед нею — бородатый немедиец в латах и шлеме. Он стоял к Конану спиной, глядя внутрь коридора, где все слышнее был шум и беспорядочно мелькали отсветы фонарей.
Конан не раздумывал долго. Он выпустил девушку и бесшумно подбежал к стражнику сзади, держа в руках меч. В последний миг тот обернулся, заорал от неожиданности и испуга и вскинул копье, но прежде чем он успел хотя бы замахнуться, меч обрушился на его шлем с силой, которая уложила бы и быка. Удара не выдержал ни шлем, ни череп под ним — стражник рухнул замертво.
В мгновение ока Конан отодвинул массивный засов, с которым обычный человек не справился бы в одиночку.
— Альбиона!
Пошатываясь, она подбежала к нему. Конан подхватил ее одной рукой, выскочил за порог и растворился во тьме.
Они попали в узкий проулок, где было темно, как в дымоходе. С одной стороны высилась сама Башня, с другой — глухие каменные стены каких-то домов. Спеша вперед со всей скоростью, какую позволял кромешный мрак, Конан выискивал окна, но не находил ни одного.
Позади громыхнула тяжелая дверь, наружу с ревом хлынули стражники. Нагрудники лат и обнаженные мечи блестели в факельном свете. Воины оглядывались, не зная, куда подевались беглецы: пламя факелов рассеивало непроглядную тьму едва на несколько шагов. В конце концов они наобум пустились по переулку — в противоположном направлении от Конана и Альбионы.
— Сейчас они поймут, что ошиблись, — пробормотал он и прибавил шагу. — Хоть бы трещинка была в проклятой стене… демон! Уличная стража!
— Кто идет? — долетел крик, и Конан скрежетнул зубами, уловив ненавистный немедийский акцент.
— Держись позади, — велел он Альбионе. — Надо прорваться, пока те не вернулись и не захлопнули мышеловку!
Занося меч, он помчался вперед, навстречу приближавшимся воинам. Он в полной мере воспользовался внезапностью и тем, что уличный свет позволял ему отлично видеть противников, между тем как сам он, выскочивший из темноты, был почти невидим для них. Они еще не вполне поняли, что происходит, а он уже был среди них, разя налево и направо с молчаливой яростью раненого льва.
Он знал, что должен прорубить себе путь, пока они не опомнились. Но их было не меньше десятка, все в доспехах, все закаленные ветераны пограничных битв, привыкшие в подобных случаях повиноваться не разуму, а безошибочному воинскому инстинкту. Трое свалились на мостовую, так и не успев понять, что на них налетел один-единственный человек. Зато остальные отреагировали мгновенно. Оглушительно загремела сталь; меч Конана высекал искры, гуляя по кольчугам и шлемам. Он по-прежнему видел их лучше, чем они его. Он был для них неясной, быстро мелькающей тенью. Их удары рассекали воздух или отскакивали от его клинка. Зато сам он разил со смертоносной яростью урагана.
Но сзади нарастали крики и топот тюремной стражи, готовой вот-вот выбежать из проулка, а ему все не удавалось пробиться: дорогу по-прежнему загораживали воины в кольчугах, размахивающие мечами. С мужеством отчаяния Конан бросился вперед, понимая, что сейчас будет настигнут… Как вдруг за спинами стражников из ниоткуда появилось десятка два каких-то темных фигур. В потемках сверкнула сталь, закричали люди, которых убивали ударами в спину. Кто-то в черном плаще метнулся навстречу Конану, и тот, приметив блеск клинка, замахнулся мечом, но остановил удар, поскольку в руке, протянувшейся к нему, оружия не было.
— Сюда, государь! — шепнул человек. — Скорее!
Конан подхватил на руки Альбиону и поспешил следом за неожиданным спасителем, изумленно ругаясь вполголоса. Когда за тобой гонится три десятка тюремных стражников, особо раздумывать недосуг.
В окружении таинственных спутников поспешил он в переулок, неся измученную девушку, точно дитя. Темные плащи с капюшонами не давали ему как следует разглядеть неведомых избавителей. Сомнения и подозрения роились у него в голове… но эти люди, кем бы они ни были, только что перебили его врагов — так почему бы и не последовать за ними?
Словно прочитав его мысли, вожак легонько коснулся его руки и сказал:
— Тебе нечего опасаться, король Конан: мы — твои верные подданные.
Голос был незнакомый, но, судя по выговору, принадлежал аквилонцу родом из центральных провинций.
Стражники позади них подняли яростный крик — они наткнулись на изрубленные тела, валявшиеся в грязи. Неясные силуэты людей, удалявшихся по направлению к освещенной улице, подсказали им, где враг. Но люди в плащах повернулись к глухой с виду стене, и Конан увидел в ней раскрытую дверь. Сколько раз он проходил здесь прежде при свете дня и мог бы поклясться, что никакой двери не было и в помине. Тем не менее они вошли внутрь, и дверь закрылась за ними. Щелкнул замок. Конану все это не слишком понравилось, но его спутники знай спешили вперед. Видимо, им был отлично знаком этот ход. То рука, то локоть касались короля, подсказывая, куда идти. Ему казалось, они попали в тоннель. Он чувствовал, как дрожало тоненькое тело Альбионы у него на руках. А потом впереди забрезжил выход — сумрачная арка чуть светлее окружающей тьмы. Они прошли под нею один за другим и оказались в нескончаемом лабиринте мрачных дворов, переулков и извилистых коридоров. Миновав наконец последний поворот, они вступили в просторный чертог, местоположение которого Конан при всем своем первобытном чувстве направления не взялся бы определить.
10
Монета из Ахерона
Не все пришедшие с Конаном вступили в чертог. Когда дверь затворилась, Конан увидел перед собой всего одного человека. Это был худощавый, стройный мужчина в черном плаще с капюшоном. Капюшон упал на плечи, открыв бледное спокойное лицо с тонкими правильными чертами.
Король поставил Альбиону на ноги, но она пугливо прижалась к нему, оглядываясь вокруг. Покой был обширный, с мраморными стенами, частью укрытыми черными бархатными занавесями. На мозаичном полу раскинулись толстые, пушистые ковры. Бронзовые светильники заливали чертог мягким золотым светом.
