Магия крови - Ник Перумов
Суденышко ходко бежало по волнам, Квинт следил, как тянется назад скалистый берег, отороченный белой пеной, как мелькают там и тут белые паруса рыбачьих лодок: Роданос совсем близко, переход здесь недолгий, всего двое суток. В какой-то момент магу удалось выбросить из головы все тревожащие мысли и успокоиться. Константия ждала его, Ордена, разумеется, нуждались в реорганизации, и, пожалуй что, именно это первым делом следовало обдумать и обсудить. Впереди – множество работы, множество решений, множество перемен.
Порт Роданоса здорово опустел за то недолгое время, что Квинт здесь не был; смута нанесла урон даже этому вечно кипящему уголку. Рыбачьих лодок у пирсов в достатке, а вот пузатых кнорров и длинных торговых судов, везущих из варварийских земель пшеницу и рожь, почти что и нет; однако народ на набережной по-прежнему кипит, словно ждет чего-то.
– Теперь-то в Роданосе спокойно? – полюбопытствовал Квинт у пожилого матроса, тянувшего вдоль борта канат.
– Нонеча, господин, не жалуемся, – отвечал матрос. – А вот в начале лета сильно тревожно было, да! Пришли пираты, никто и не ждал: маги-то того, без силы остались, кто предупредит? Пришли пираты, значится, флот пожгли, народ, кого смогли, в полон похватали. Наместник тогдашний, Луций Аквил, после того стакнулся с баронствами, ему даже оттуда дружину прислали – дескать, он имперскую власть более не признает, Роданос теперь сам по себе, свободный, значится, порт, а бароны, сожри их демоны, ему оказывают добровольную поддержку! Как же, добровольную – три больших когга с мукой да маслом на север ушло за эту поддержку!
– А потом? – заинтересовался Квинт.
– А потом, господин, – ухмыльнулся матрос, – от северной границы пришел Третий Неустрашимый легион. Дружину-то баронскую быстро смяли и ополчение городское, кто, значится, за свободный порт вышел повоевать. Луций Аквил своей головой потом три дня ворота украшал. Пираты того после подходили, понравилось им, вишь ли, в Роданосе – отбили и пиратов. Ну а теперь у нас и наместник новый, и торговлишка оживает помаленьку. – Тут он отчего-то погрустнел. – Но жизнь пока вовсе не такая сытая, как была недавно. Народ-то ропщет по углам…
– Роптать пусть ропщет, лишь бы не бунтовали, – хмыкнул Квинт. – А вон там в порту – что за суда? Суматоха вокруг какая-то…
– Того не ведаю, господин. – Матрос и сам с интересом всматривался в портовую суету. – Глядите-ка, имперские триремы, из самой Арморики! Легионеров-то сколько выгрузилось!.. Видать, важный кто-то прибыл, может, к наместнику. Он у нас, веришь ли, бывший легионный начальник, Марк Анний звать. Недавно еще где-то на севере обретался, а как смута пришла, значится, вернулся в Корвус, служить империи… Не слыхал?
– Не слыхал… – Квинт покачал головой. Последние слова матроса пролетели мимо его сознания, потому что… потому что над деревянным длинным зданием, где располагались портовые конторы, развевался до боли знакомый штандарт: черный Дракон на багряном поле.
Императорский штандарт. И означал он одно: правящее лицо, сиречь Куртия Фимбрия Перпенна, местоблюстительница императорского престола, – здесь, в Роданосе.
Кошмары, которые Квинт с таким трудом сумел выбросить из головы, начинали сбываться куда раньше, чем он думал.
На причале клубилась толпа, разобрать в этом мельтешении Веспа ничего не мог, в глазах стоял странный туман.
– Мы куда причаливаем, милейший? – спросил он в безумной надежде, что раз императорский штандарт здесь, то скромный каботажник из Чаган-Го направят куда-нибудь к крайнему пирсу, ибо нечего простецам мозолить начальству глаза.
– Да в аккурат напротив контор и швартуемся, в самой гуще, – сплюнул матрос. – С берега передали, строгое предписание, капитан сказал.
«Сожри меня мантида!..»
Что делать, что делать? Надо побыстрее сойти с корабля – и бежать, бежать, искать любую возможность уехать как можно скорее и как можно дальше! Чтобы, не приведите мантиды и демонионы, не столкнуться случайно с венценосной особой (которую народ уже по-простому величал императрицей – даже те, кто поначалу кричал, что «бабы у нас не правят»).
Мысль о том, что Куртия могла нарочно прибыть в Роданос ради него, Квинт задушил в зародыше. Не могла. Не императорское это дело. Да и откуда ей знать, где он?
Просто случайное совпадение.
Поэтому он должен бежать.
Однако, чем ближе суденышко подваливало к пристани, тем яснее становилось, что сбежать не удастся. Квинт стоял у борта, вцепившись в потемневшую обшивку, пальцы задеревенели, в голове билась одна мысль: «Этого не может быть!..»
Вдоль пирса выстроились легионеры в полном вооружении – да не простые солдаты, а преторианцы, личная гвардия императоров, в пурпурных плащах и с пурпурными султанами на шлемах. На набережной клубилась густая толпа, но преторианцы оттеснили ее, освободив перед выходом с пирса пустую площадку. И на ней, спокойно сложив на животе руки, стояла молодая женщина – в светлом простом платье, платок из полупрозрачного шепсутского шелка приспущен, открывая платиновую императорскую диадему в темных волосах и бело-голубую переливчатую – на челе.
Куртия Фимбрия Перпенна ждала его. Именно его.
За спиной ее застыла верная Вигда, сменившая короткое платье рабыни на легкий, но явно дорогой доспех, за Вигдой – небольшая свита, знать и маги. Веспа узнал Ливия Астурция, заметно постаревшего за прошедшее время.
Как она его нашла? Да мало ли способов у владетельницы великой державы отыскать человека, тем более что он три седмицы пролежал, не вставая, а до того навел шороху на Равнине Гнева!
Квинт заметался. «Что мне делать, о всевеликие силы, что делать?.. Я же не готов… Я не знаю, как себя вести… Что я ей скажу, в конце концов? Она ведь теперь – совсем не та Куртия, которую я знал! Да и знал ли я ее – большой вопрос… Боги, что мне делать?..»
Однако боги на сей раз предоставили Веспе самому выпутываться из неприятностей.
Вот матросы сбросили швартовочные канаты, вот глухо ударили о камень пирса сходни… Дольше ждать было нельзя, и Веспа на негнущихся ногах сошел на берег.
Сделал несколько шагов и остановился. Куртия тоже стояла молча, ждала.
Матросы на корабле, толпа на набережной, даже невозмутимые преторианцы – все умолкли и затаили дыхание.
Двое замерли лицом к лицу – им так много нужно было сказать, так много объяснить, а они стояли, глядя в глаза друг другу, и молчали. Наконец Квинт не выдержал – рухнул на колени.
– Моя госпожа… Ваше величество…
– Встань, Квинт Фабий Веспа, – строго сказала Куртия.
Квинт поднял голову: улыбка у нее ничуть не изменилась, и глаза смеялись. «Хоть я теперь и ношу императорский венец, но я ничего не забыла и между нами все осталось по-прежнему».
– Но я…
– Встань, – мягче повторила она. – Вот так. Следуй рядом со
