Повелитель дронов – 2 - Юрий Винокуров
– Что случилось?! – рявкнул Фёдор, подбегая к одному из них.
– Мы всё сделали, как ты велел, атаман, – прохрипел тот сквозь зубы. – Нашли жертву. Какая-то женщина… Валерик сразу приметил – туфли дорогие, а под волосами золото блестит, серёжки. Хоть и уложены так, чтоб не видно было. Мы на неё напали…
Он закашлялся, сплёвывая кровь.
– Она умоляла, говорила, что это последнее, отдать не может. Мы решили ей колени сломать… А потом – вспышка, удары… И кто-то нам же, нашими же молотками, колени и раздробил…
– Кто?! – не понял Фёдор. – Охранник? Сопровождающий?
– Не видели… Только слышали, как кто-то поцокал или побурчал, не разобрать… А потом нам сообщили, чтобы мы, если идём на дело, брали с собой оружие. А то какой-то Повелитель будет очень недоволен, если ему принесут молотки.
И тут из тени снова вышел якут. Он обвёл взглядом раненых и спокойно произнёс:
– Я же говорил. Духи гневаются. Они требуют нормальную жертву. Нормальный дар.
Фёдор смотрел на своих изувеченных людей, и его впервые за долгие годы охватил настоящий страх. Он понял – нужно уезжать, прямо сейчас.
У него была небольшая заначка, отложенная на чёрный день. Хватит, чтобы расплатиться с крышей и свалить из этого проклятого города. Пока они все не закончили так же. А то и ещё хуже.
Главное имение рода Трофимовых
– Найти мне их! – кричал князь Трофимов, нависая над одним из своих помощников. – Я сказал, найти!!! Заставить страдать! Уничтожить! Испепелить!!!
Он тяжело дышал, раздувая ноздри, и его лицо покраснело от натуги.
Его помощник, бледный как призрак, стоял перед князем и виновато вжимал голову в плечи, боясь поднять глаза.
Князь отошёл от него и снова уставился на планшет. На экране в режиме повтора проигрывалось короткое видео, которое за последние несколько часов взорвало местный сегмент сети.
На записи, в полумраке какой-то студии, сидела фигура в венецианской маске, полностью скрывавшей лицо. Искажённый, но явно женский голос, спокойно зачитывал факты: сухие цифры, адреса, имена…
И от этих фактов у князя Трофимова темнело в глазах. Голос в маске методично вскрывал его самую грязную тайну – подпольные цеха в детских приютах, рабский труд сирот, левые счета, на которые уходила прибыль.
За голосом шли кадры, снятые скрытой камерой в подвалах его же приютов. Измождённые детские лица, станки, полутёмные цеха, надсмотрщики с дубинками… Всё то, что так тщательно скрывалось годами, теперь было вывалено на всеобщее обозрение.
Видео появилось в сети одновременно из сотен разных точек по всему городу. Оно было везде: на новостных порталах, в социальных сетях, в популярных блогах. Его невозможно было удалить. Как только его блокировали в одном месте, оно тут же всплывало в десяти других.
Его специалисты рвали на себе волосы. Они не могли отследить источники. Создавалось впечатление, что ролик загрузили одновременно из полусотни домов по всему Уссурийску. И что самое страшное – они не могли доказать, что это подделка. Ни единого следа монтажа, ни одной склейки. Видео было чистым.
Женский голос тоже оставался загадкой. Никаких зацепок, никаких уникальных частот. Идеально обработанный звук, который мог принадлежать кому угодно.
Трофимов понял всё сразу. Это было продолжение той истории с журналистами. Кто-то слил им его базу данных с сервера, но тогда ему удалось быстро всё замять. Его журналисты были в кармане – прикупленные, прикормленные, запуганные. Но теперь в игру вступил кто-то другой. Кто-то, кто не боялся и действовал куда более дерзко.
Князь был человеком серьёзным. И он очень, очень не любил неудачи. А когда в его команде случался провал, это означало только одно – кто-то плохо работает. И виновный должен быть найден и наказан.
– Ты, – ткнул он пальцем в своего помощника. – Это ты виноват.
Тот вздрогнул и испуганно поднял глаза.
– Но, ваша светлость… я…
– Увести, – бросил Трофимов охране, стоявшей у дверей. – И наказать.
Два гвардейца шагнули вперёд, схватили несчастного под руки и поволокли из кабинета. Тот что-то лепетал, пытался оправдываться, но его уже никто не слушал.
В каждой неудаче должен быть виноватый. И пусть по факту виноватым мог быть и сам руководитель, но Трофимов ещё ни разу таковым не оказывался. Всегда косячил кто-то другой.
Князь снова уставился на экран. Слишком много косяков за последнее время. Непозволительно много. Сначала – унизительный побег девчонок из-под носа Воропаева. Потом – полный провал его элитных отрядов, уничтоженных непонятно кем и как.
А теперь и вовсе эта идиотская погоня по коллекторам, где его лучшие ищейки до сих пор прочёсывают каждый сантиметр земли под городом, находя то туфлю, то ещё какую-то вещь девчонок, что заставляет продолжать поиски, но так ни к чему и не приводит.
Всё это ужасно бесило. А когда князь злился, ему хотелось крови.
Он прекрасно понимал: тот, кто стоит за всем этим, мстит за Бездушных. А раз так…
Князь хищно улыбнулся. Раз так, то он заставит этого неизвестного мстителя выйти из тени. Он решил ещё сильнее очернить этот род.
Посмотрим, как отреагирует этот таинственный кукловод, когда его подопечных втопчут в грязь так, что им уже никогда не отмыться. Он не сможет сидеть сложа руки и обязательно покажет себя.
Глава 8
Пассажирский дирижабль «Цесаревна Елена»
Где-то над Уральским хребтом
Столовая второго класса на борту «Цесаревны Елены» была образцом практичной, но не лишённой имперского достоинства роскоши. Никакого показного золота и бархата, как в первом классе, где обедали сильные мира сего, но и не убогие лавки третьего, где в духоте и тесноте ютились иммигранты и бедняки.
Здесь всё было проще, но со вкусом: столы из полированного дерева, стулья с высокими спинками, начищенные до блеска латунные светильники на стенах. Огромные панорамные иллюминаторы открывали прекрасный вид на проплывающие внизу заснеженные вершины Уральских гор.
Сейчас, в неурочный час, здесь было пусто. Завтрак закончился всего час назад, а до обеда оставалось ещё порядочно времени. Лишь за одним столиком у самого окна сидел одинокий пассажир.
Чрезвычайно худой и высокий молодой человек в недорогом, но идеально сидящем костюме и очках в тонкой оправе, придававших его интеллигентному лицу вид учёного, осторожно отрезал ножом кусок свиной отбивной. Он наколол его на вилку, положил в рот и задумчиво начал жевать, глядя на
